томительное ожидание «переговорщиков» со сторо-
ны местной власти.
Нас со Сладковым отправили на ночевку в воен-
ный фургон (кунг) в сопровождении румяного офи-
цера с красивой дворянской фамилией Зраевский.
Там было тесно, темно, но такие условия располагают
к откровенной беседе. Я волновалась, так как знала, что у меня будет только два часа для съемок ранним
утром, а потом нам дадут воздушный коридор, и надо
лететь обратно в Моздок.
НИНА ЗВЕРЕВА 176
Наш «поручик» рассказал откровенно про слабых
здоровьем солдат и их плохую подготовку, про не-
удачное расположение полка в центре огромного
пустого поля и про общую неразбериху в военной
ситуации и в руководстве армией.
Мы с Мишей были одеты в настоящую каму-
фляжную военную форму с теплой шапкой и сапо-
гами, но было холодно, и высоты голенищ сапог
не хватало, чтобы внутрь, на ноги не попадала
липкая черноземная грязь, пока мы шли к своей
«гостинице».
Ранним утром картина показалась еще более без-
радостной, так как я успела заметить, что молодень-
кий солдат на посту около нашего кунга трясется
от холода и его глаза воспаленно блестят.
Прибежали от Немцова — пора идти снимать
построение солдат, им будут вручать награды и по-
дарки. Мы побежали, стараясь не поскользнуться, но я уже в этот момент понимала, что фильм должен
быть совсем о другом.
В общем, на построении мы были только три
минуты, а потом я подошла к Немцову и сказала, что хочу сделать фильм о бытовых условиях нашей
армии на примере этого полка.
Надо отдать ему должное: Борис не командовал
журналистами. Ему, конечно, хотелось, чтобы в эфир
программы « Вести» вышел сюжет о том, как руко-
водство области заботится о солдатах, а не о том, в каких ужасных условиях они живут и служат.
Но он кивнул и занялся своими делами, а я по-
вернулась к оператору: «Бежим в землянку, у нас
есть полтора часа!» Миша достаточно резко отве-
ПРЯМОЙ ЭФИР 177
тил, что нет смысла идти в землянку, так как камера
«вспотеет» и никакой картинки снять не удастся.
А я понимала, что без землянки не будет репорта-
жа! В общем, я сказала, что мне нужнее даже брако-
ванная картинка, чем общие планы грязного поля.
По дороге мы успели сделать несколько крупных
планов солдатских сапог, которые месят грязь, и по-
говорить с горе-часовыми, которым на вид можно
было дать лет пятнадцать.
Но главный разговор состоялся все же в землян-
ке, где парни рассказали, как мучаются они от вшей
и от застуженных почек, и показали нам рваные ту-
лупы, которые привозят им «для согрева».
Наша любимая камера нас не подвела и быстро
отогрелась, картинка получилась нормальной, я только переживала, что камера всегда показыва-
ет мир вокруг более красиво, чем это есть на самом
деле. Страшная землянка с огарком свечи вместо
лампочки и грубо сколоченными полатями смотре-
лась «через камеру» вполне пристойно, но факты го-
ворили сами за себя.
Нас уже искали, мы последними влетели в вер-
толет, если так можно выразиться. Все молчали, так
как было страшно за этот полк и за его солдат и ни-
чего нельзя было с этим поделать.
Наш репортаж «Еще раз об армии» был показан
не только по нижегородскому и Российскому ТВ, но и в серии «WORLD REPORT» в разных странах
мира.
Переводчики, как мне потом рассказывали, долго
мучились с переводом слова «вошь».
Первый орден
Широко известна байка про мальчика, который лю-
бил вгонять людей в стресс. Он пас коров и время
от времени кричал: «Волки! Волки!» Он очень весе-
лился, когда на его зов прибегала вся деревня. Но фи-
нал у байки плохой. Когда пришли настоящие волки, никто не бросился на его зов.
Я это к чему? Михаил Сладков обожал подтруни-
вать над моими непомерными амбициями и разыг-
рывал меня много раз. После визита королевы Ни-
дерландов я действительно могла поверить любому
чуду. Он говорил мне: «Тебе звонил президент», или «Тебя приглашает на интервью Опра Уинфри».
И первые несколько секунд мое сердце замирало
и начинался шум в ушах. Я думала: «А вдруг прав-
да?» А потом видела веселые хитрые глаза, смеялась
и успокаивалась.
Я была на даче под Нижним. В то время у нас
не было сотовых телефонов, поэтому когда мне че-
рез далеких соседей сообщили, что надо срочно свя-
заться со Сладковым, я отнеслась к этому очень спо-
ПРЯМОЙ ЭФИР 179
койно. Были майские праздники. Мои внучки были
еще очень маленькие, и я с радостью «работала ба-
бушкой». И все же пришлось отправиться в Городец
на почтамт.
Сладков очень взволнованно проорал, что мне
срочно надо ехать в Москву получать орден из рук
президента Ельцина. Я похихикала в ответ и сказала, что он мог бы придумать что-нибудь более сногсши-
бательное, и попросила сказать, что на самом деле
случилось. Мы с ним работали в «Вестях» и обязаны
были всегда оставаться на связи. Я была уверена, что речь идет об очередной срочной командировке.
Но Сладков клялся и божился, что это правда, и мне
срочно надо ехать в Москву получать орден. Ко мне
в деревню уже выехал водитель, потому что вручение
будет завтра.
Действительно, вскоре приехал наш водитель Во-
лодя Максимов и потрясенно сообщил, что телефоны
в офисе разрываются от звонков. Но я не понимала, как это может быть правдой, если я вообще не в кур-
се?! Я не подавала никаких документов и анкет, никто не спрашивал моего согласия на выдвижение
в какие-нибудь списки. В общем, в полном беспамят-
стве заехав домой за своим ярко-розовым костюмом, я поехала в Москву и еле успела к церемонии.
Меня закружили разные люди, которые давали
инструкции — где стоять, что говорить. В ту пору
Российское телевидение возглавляли Эдуард Сага-
лаев и Анатолий Лысенко. Они оба улыбались мне
и всячески поддерживали. За пять минут до начала
церемонии мне сообщили, что выступать от имени
всех награжденных тоже придется мне. Но свое я уже
НИНА ЗВЕРЕВА 180
отбоялась. Парадоксальность и неожиданность ситу-
ации были настолько сильны, что я, как говорится, «расслабилась и решила получать удовольствие».
Ельцин приехал на Шаболовку по случаю 5-летия
Российского телевидения (с чем, собственно, и были
связаны наши награды). Позднее я узнала, что меня
включили в список по требованию из Кремля, так
как в первом варианте списка не оказалось ни од-
ного человека «из регионов». Как только попросили
назвать достойную кандидатуру из региона, сразу
всплыла моя фамилия. Сагалаев неоднократно шутил
на эту тему: «Ты самая известная москвичка в Ниж-
нем и самая популярная нижегородка в Москве».
Наконец в студию секунда в секунду вплыл боль-
ной и грузный Ельцин, которого я с трудом узнала.
Шел 1996 год. Это было время между двумя турами
его последних выборов, и ситуация, как мы сейчас
знаем, складывалась не в его пользу. Я помнила его
совсем другим — сильным, могучим уральским бога-
тырем. Веселым и ироничным. Тут передо мной был
не человек, а некое подобие того Ельцина, у которо-
го я много раз брала интервью и с которым весело
переглядывалась. Но он меня узнал и даже удивил-
ся, что фамилия моя звучала по-другому — не Зве-
рева, а Антонец, так как в паспорте значилась моя
фамилия по мужу. Ельцин одним движением руки
достаточно ловко нацепил на мой розовый пиджак
большой орден Дружбы, и показал рукой в сторо-
ну микрофона. Я отважно подошла к микрофону
и сказала короткую речь, содержание которой пом-
