Время было такое, что каждую доску приходилось

добывать с боем. Гордая Галя бегала на поклон к раз-

ным начальникам, а Толя с утра до ночи практически

в одиночку строил дом. Они рассказывали нам, ка-

ким образом добыли «вот этот кирпич», «вот эту ба-

тарею» и «вот этот стол». Галя родила сына и сразу же

забеременела снова. Уренские начальники всерьез

НИНА ЗВЕРЕВА 170

обвиняли ее в том, что она специально все время хо-

дит беременная, чтобы давить им на нервы.

Два года Басмановы строили дом, и одному Богу

известно, чего это им стоило. И тут грянула настоя-

щая беда. Комиссия райисполкома отказала им в пра-

ве на организацию семейного детского дома на том

основании, что Толя был судим. Галя плакала, кри-

чала на членов комиссии, писала письма в Москву, а на Толю навалились усталость и безразличие. В ре-

зультате стоны Гали дошли до руководства детского

фонда, где работали хорошие люди. Там посмотрели

документы Басмановых, поближе познакомились

с семьей, обследовали новый дом и решили: пусть

берут детей.

Я помню почти каждое слово из Галиного рассказа

о визите в Заволжский детский дом и постараюсь дер-

жаться близко к этому тексту. Она говорила, что са-

мое трудное было смотреть в глаза тех детишек, кото-

рые кричали им: папа, мама, возьмите меня тоже! Ей

хотелось взять всех. Но всех взять невозможно. Бас-

мановы все же нарушили инструкции, полученные

от комиссии. Им разрешили взять двух ребятишек, а они увезли троих. В той комнате, куда они пришли

за «своими» детьми, на соседней кровати лежал маль-

чик. Его звали Марк, и у него был страшный диагноз: ДЦП. Он умолял Галю и Толю взять его в семью, и тог-

да они решили: «Детям полезно заботиться о больном

брате, а когда нас не будет, они не оставят его в беде».

В общем, пока директриса приходила в себя от обмо-

рока, они уже везли домой трех детей вместо двух.

А теперь представьте себе — больной Марк через

месяц начал ходить! А уже через полгода стал соли-

ПРЯМОЙ ЭФИР 171

стом в танцевальном ансамбле. Он был цыганенком

по рождению и танцевал так, как могут танцевать

только цыгане — красиво, размашисто, музыкально.

Он демонстрировал нам свои танцы, дети аплодирова-

ли, а Галя с тихим ужасом и ненавистью говорила мне: — Они специально ставят такие диагнозы. Они

не учат их ходить, не учат разговаривать, потому

что на каждого больного ребенка государство выде-

ляет огромные средства. Но эти деньги не доходят

до детей!

От этих разговоров я буквально сходила с ума, не хотелось верить. Хотя к тому времени в моем лич-

ном журналистском «багаже» накопилось немало

аргументов, которые заставляли поверить именно

Гале, а не чиновникам. Я сразу вспомнила рассказ

одного коллеги о поездке в Болгарию — еще в совет-

ские годы. Он с негодованием рассказывал, что один

из туристов — директор детского дома — угощал всех

красной икрой без ограничений, так как у них в дет-

ском доме этой икры «навалом». Галя с Толей, получая

на каждого ребенка деньги, очень удивлялись такому

парадоксу: на своего ребенка в многодетной семье

давали пособие, предположим, 50 рублей, а на ре-

бенка, взятого из детского дома, — в 10 раз больше.

Еще они удивлялись тому, как много людей прихо-

дило контролировать их жизнь. И тому, как много

людей ненавидело их и подозревало в желании по-

живиться за государственный счет. Даже в родном

поселке, где все помнили ее девчонкой, за спиной

начались пересуды и нехорошие подозрения. Люди

не стеснялись говорить, что привезла, дескать, уго-

ловника, да еще новых теперь растит…

НИНА ЗВЕРЕВА 172

Галя легко нашла применение деньгам. Она ре-

шила, что должна осуществить все мечты детей, которые казались им невыполнимыми. Во-первых, она одела их всех в джинсы (тогда это стоило очень

дорого), потом она накупила кучу винограда, яблок

и бананов и не успокоилась, пока дети не перестали

накидываться на вкусную еду, как зверята. Далее —уроки музыки, покупка велосипедов, пианино, баяна

и прочих необходимых инструментов. А потом они

взяли еще ребенка — пятилетнюю девочку Сашу, которая никак не приживалась в детском доме, все

время плакала и звала маму. Сашину маму посадили

в тюрьму на 15 лет за страшное убийство, и Галя мо-

лилась только об одном — чтобы девочку оставили

ей навсегда.

Мы ездили вместе с маленькой Сашей, Галей

и Толей в далекую церковь (сейчас не помню куда, но работающих церквей в то время было еще очень

мало) и снимали обряд крещения девочки. Это было

незабываемо. Саша в белом платьице, сшитом Галей

накануне, с огромными счастливыми глазами — тре-

петная и испуганная, как лань. Рядом надежный и до-

брый Толя, от которого пахнет теплым домом, и Галя, которая все время наклоняется к девочке, гладит во-

лосы, поправляет платье, что-то шепчет на ухо.

Галя Басманова — по-настоящему красивая жен-

щина. Натуральная блондинка, высокая, статная.

Ни грамма косметики, прекрасные зубы. Она либо

смеется, либо плачет — другого я не помню. Такой

эмоциональный градус долго выдержать трудно, но Толя, кажется, всегда ждал только эту женщину.

Оператор Сладков прекрасно снял обряд креще-

ПРЯМОЙ ЭФИР 173

ния маленькой Саши, и можете себе представить, как я дорожила этими кадрами. До сих пор не хочу

верить в то, что их нет.

Я дружила с Басмановыми много лет. Они даже

приезжали всей толпой в Нижний Новгород, что-

бы поддержать меня на выборах в губернаторы.

И, наверное, в списке моих любимых героев эти люди

всегда будут на самом-самом верху.

Командировка

в Чечню

Это было во время первой чеченской компании. Ру-

ководство области приняло решение отправить гу-

манитарный груз нашим солдатам из Шумиловско-

го полка. Полк стоял в Хасавюрте, но штаб-квартира

находилась недалеко от Нижнего, около Богородска.

Командовал полком красавец Юрий Мидзюта,

популярная личность. Чечня стала его пятой по сче-

ту «горячей точкой», и он выходил из всех передряг

без человеческих потерь. Что называется, настоящий

отец-командир.

Как только я узнала, что летит такой борт прямо

из Нижнего через Моздок в Хасавюрт, сразу стала про-

сить Бориса Немцова взять нас со Сладковым в каче-

стве съемочной группы. «Вести» подтвердили готов-

ность показывать наши сюжеты, и Немцов согласился.

В самолете оказалась вся верхушка области плюс

генералы, в том числе командующий округом.

Там же я поняла, что, кроме гуманитарной задачи, ПРЯМОЙ ЭФИР 175

есть еще одна — провести переговоры с местной

властью об освобождении нашего офицера, который

попал в плен.

Моздок встретил нас запахом беды. Я видела вой-

ну только в кино, но на моих глазах большой грузо-

вой самолет доставил в Моздок «морпехов», это были

неказистые мальчишки, испуганные и уставшие.

Сладков отдал одному из них свою шапку, я суну-

ла кому-то деньги. Потом их повели строем, сердце

ныло от жалости и ужаса.

В ожидании вертолета мы успели побывать в по-

левом госпитале у наших бравых хирургов, и опять

ощущение нереальности — кровь, стоны, очередь

из местной детворы с разными увечьями.

Летели мы очень низко, мужчины шепотом пе-

реговаривались, стараясь перекричать шум мотора, но при этом сделать так, чтобы я не слышала их раз-

говор.

В общем, я узнала, что наш полет реально опасен

и можно ждать провокаций.

Наконец прилетели. Был уже поздний вечер, нас

сразу провели в палатку к начальству, потом началось