— Смотрите, что получилось: в руководящих органах большевики были в меньшинстве, а в партии — в большинстве. И меньшевистское руководство пыталось остановить созыв съезда, чтобы сохранить большинство в руководящих органах и направлять деятельность партии в своих интересах. Поэтому съезд, который собирал Ленин, означал прекращение таких попыток и выход на дорогу к революции. И это удалось сделать.

— Далее Ленин рассказывает, как можно ещё эффективнее организовать центральный орган. О том, кто туда должен писать, как находить этих людей, как их связывать с более широкими массами. Информационно–организационная структура органа большинства. Чтобы он не стал опять меньшевистским.

Ленин нас возвращает к размышлениям на тему, о чём мы должны думать — о проблемах партии или о проблемах рабочего класса в связи с партией? Конечно, рабочий класс без партии победить не может, но не надо превращать проблемы партии в некие самостоятельные проблемы. Задачи, которые стоят перед рабочим классом, стоят не только перед партией, они стоят перед классом. Если у нас в 1917 году было 80 тысяч членов большевистской партии, а сейчас у нас десятки или сотни членов Рабочей партии, то это беда, прежде всего, рабочего класса. Если рабочий класс в числе своих самых сознательных революционных людей думает, что можно стоять в сторонке и смотреть, как разворачиваются дела в партии, почему она медленно готовит социалистическую революцию, то он должен понимать, что это его обязанность, обязанность класса — создать такую партию, которая была бы его авангардом. Это голова класса. Со стороны эту голову притащить невозможно. Поэтому когда мы обращаемся к каким–то партийным проблемам, то мы должны обращаться не только к членам партии, а к представителям всего рабочего класса. Он должен сделать фабрично–заводские организации на заводах, городские организации во всех крупнейших городах. Он должен вести коллективные трудовые споры, выставляя свои требования на предприятиях. Право на забастовку признано и в Конституции, и в Трудовом кодексе. Значит, могут быть созданы забастовочные комитеты, а органы, которые создаются из представителей забастовочных комитетов — это уже Советы.

— “Особенно предостеречь хотели бы мы от приёма концентрации переписки только в комитете и только у секретарей. Нет ничего вреднее такой монополии. Насколько обязательно единство в действии, в решении, настолько оно неверно в общем информировании, в переписке”. То есть информацию надо получать напрямую, минуя всякую бюрократию. А действие должно идти по централизованным каналам.

— Решения вырабатываются, конечно, коллективно. А проводятся они, как единство действий. Сейчас хорошо понятно, что если бы эти меры не были предприняты Лениным и его соратниками, Российская Социал–Демократическая Рабочая партия превратилась бы в такую же социал–демократическую партию, как те, которые в 1914 году превратились в предателей дела рабочего класса. Но именно РСДРП(б) сохранила честь рабочего класса и революционного движения, и поэтому именно в России свершилась социалистическая революция.

— По этой причине был организован новый центральный орган, который назвали “Вперёд” и чуть ли не в первом выпуске вышла статья “Самодержавие и пролетариат”. Цитата: “Царь намерен сохранить, и отстаивать самодержавие. Царь не желает изменять формы правления и не думает давать конституции. Он обещает — только обещает — всяческие реформы совершенно второстепенного характера. Никаких гарантий осуществления этих реформ, разумеется, не даётся. Полицейские строгости против либеральной печати усиливаются не по дням, а по часам. Всякие открытые демонстрации начинают опять подавлять с прежней, если не с большей ещё, свирепостью. Либеральных гласных, земских и городских, начинают заметно опять подтягивать, а ещё более — либеральничающих чиновников. Либеральные газеты впадают в унылый тон и просят прощения у корреспондентов, письма которых они не смеют печатать.”

Сейчас тоже есть очень много похожего.

— Я не вижу сейчас препятствий напечатать какую–то статью. Нынешнему буржуазному государству сейчас больше приходится бороться с агентами иностранных государств. Сидят люди, которые получают деньги из–за границы, у них там и счета, и дети. Я думаю, что внутри России будет легче разобраться, мы обойдёмся без помощи иностранных империалистических государств.

— Царь запрещает, либеральные газеты отказываются печатать, потому царь–батюшка запретил, интеллигенция впадает в ступор и уныние и далее вывод: “Русский террор был и остаётся специфическим интеллигентским способом борьбы”. То есть интеллигенция в своём восприятии не поднялась выше, чем обычная террористическая борьба.

Ещё цитаты.

“У нас в России одной из самых распространённых и живучих иллюзий является та, будто наше либеральное движение не есть буржуазное движение, будто предстоящая России революция не есть буржуазная революция”.

“Строго различать этапы, различные по своей природе, трезво исследовать условия их прохождения — вовсе не значит откладывать в долгий ящик конечную цель…”

“Правительство ведёт отчаянную игру, чтобы вывернуться, отделаться грошовыми уступками, неполитическими реформами, ни к чему не обязывающими обещаниями…”

Следующий материал “О хороших демонстрациях пролетариев и плохих рассуждениях некоторых интеллигентов”.

“В чём состоит неверность и вредность новоискровской теории о новом методе, о высшем типе мобилизации сил пролетариата, о новом пути развития чувства политической правоспособности рабочих, их «права требовать» и пр. и пр.? Разве мы не должны устраивать рабочих демонстраций и в земских собраниях и по поводу земских собраний? Непременно должны. Но по поводу хороших пролетарских демонстраций мы не должны говорить интеллигентских глупостей. Мы будем только развращать сознание пролетариата, мы будем только отвлекать его внимание от быстро надвигающихся задач настоящей, серьёзной, открытой борьбы, если будем превозносить, под именем нового метода, именно те черты обычных наших демонстраций, которые всего меньше похожи на активную борьбу, которые только на смех можно объявлять дающими особо плодотворные результаты, особо повышающими чувство политической правоспособности и проч.”

У меня есть знакомая, которая всё время предлагает сделать инсталляцию или перформанс, что–то прокричать и думает, что это и есть борьба.

— А какую активность мы наблюдаем сейчас? Дескать, давайте сделаем протестные действия. А что значит протест? Отрицание. Например, того, что делает буржуазная власть. И что? А что предлагают? Либо ничего, либо другой вариант этого же буржуазного плана. Спрашивают, чем закончится очередная акция протеста? Да ничем, люди разойдутся, и весь протест растает. Пойдут домой пить чай, потому что у них нет никакой общей идеи, цели. Требование одно — мы протестуем!

То есть сейчас мы наблюдаем лишь плохую карикатуру на те события, которые были тогда в России. Были тёмные рабочие, можно сказать, не столь просвещённые интеллигенты. Но нынешние интеллигенты показывают чудеса призыва людей в никуда. Нынешние либералы это прекрасно демонстрируют.

— Видимо, людям нужна какая–то движуха.

— Да, у них создаётся чувство, что они участвуют в какой–то прогрессивной деятельности. Никакого прогресса это не даёт.

— А у других создаётся чувство, что они охраняют государство.

Далее короткая статья “Пора кончить”. Ленин рассказывает о демонстрации 28 ноября 1904 года и о том, как она была провалена, потому что на неё не пригласили рабочих. Ленин тут приводит письмо рабочего, которого сначала пригласили на эту демонстрацию, а потом сказали, что не надо приходить. Такое меньшевистское дёрганье (старт/стоп) помогает лишь самодержавию. А рабочих демотивирует. Из письма рабочего: “Представитель «меньшинства» противится, мотивируя тем, что «не все рабочие достаточно развиты для того, чтобы сознательно принять участие в демонстрации и отстаивать требования, выставленные комитетом»”.