Интересно, что первую действительно направленную конкретно против советской власти разведывательную организацию создали, как ни странно, американцы. “Информационное бюро” при консульстве США, которое возглавил подданный Соединенных Штатов, по происхождению наполовину русский, наполовину грек Ксенофон Каламатиано, существовало легально, однако сбор открытой информации для прессы лишь прикрывал разведывательную деятельность этой, по сути, резидентуры. Ее работа в пользу американцев, англичан и отчасти французов длилась недолго. Каламатиано был коммерсантом, а не профессиональным разведчиком, и допустил массу дилетантских ошибок, так что довольно скоро его раскрыла и арестовала еще совсем неопытная ВЧК. Американца приговорили к расстрелу и продержали в тюрьме с 1919 по 1921 год. Там он едва не умер от холода и голода, а заместитель председателя и член Коллегии ВЧК Петерс даже лично инсценировал его расстрел, но в итоге Каламатиано освободили в обмен на несколько вагонов продовольствия. Он не был сломлен морально и попытался продолжить разведывательную деятельность, однако в начале 1923 года на охоте отморозил себе пальцы ног и слишком поздно обратился за медицинской помощью. Началась гангрена, от которой его не спасла запоздалая ампутация, и в ноябре того же года Каламатиано скончался.

Ксенофон Каламатиано

В “заговоре послов”, кроме Локкарта, участвовали представители Франции и Соединенных Штатов. Это послужило причиной возникновения и утверждения теории “общего заговора” Антанты против советской власти, причем совершенно не пропагандистской, а принятой к практическому руководству. Ее авторы явно слабо ориентировались в международных отношениях, ибо никогда государства со столь несовпадающими интересами не смогли бы придти к глубокому и скоординированному взаимодействию в области тайных операций против любого общего врага. Тем не менее, ВЧК начала быстрыми темпами укреплять свой контрразведывательный аппарат, хотя главной задачей секретной службы по-прежнему оставалось противодействие внутренней угрозе. Для более эффективной работы вдали от столицы 18 марта 1918 года было принято обращение ко всем Советам на местах с предложением образовать соответствующие (губернские и уездные) чрезвычайные комиссии. Уже к апрелю территориальные ЧК возникли в Петрограде, Нижнем Новгороде, Омске, Симбирске, Туле, Вятке, Орле, Астрахани и нескольких городах Кубани. Их типовая внутренняя структура состояла из следственной комиссии, секретной части, отдела по борьбе с контрреволюцией и отдела по борьбе со спекуляцией. 11 июня 1918 года на 1-й Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией было принято важное постановление: “1) Взять на себя на всей территории республики всю тяжесть беспощадной борьбы с контрреволюцией, спекуляцией, злоупотреблениями по должности и 2) предложить Совнаркому передать охрану всей железнодорожной сети в надежные руки Чрезвычайных Комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.

Для такой борьбы и охраны железных дорог Всероссийская Конференция находит необходимым:

1) организовать при каждом Областном, Губернском Совдепе, а также при крупных уездных Совдепах, узловых железнодорожных центрах, крупных портах, в пограничной полосе — стройную сеть Чрезвычайных Комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.

Примечание: там, где организовывать комиссии нельзя или не нужно, как, например, при волостных, малых уездных Совдепах, шоссейных, пограничных проездах и т. п., Чрезвычайными комиссиями ставятся комиссары для той же цели”^[86]. В результате к концу 1918 года в стране появилось 40 губернских и 365 уездных ЧК, внутренняя структура которых приблизительно соответствовала структуре ВЧК. Однако вскоре уездные ЧК были упразднены. Причинами этого явились низкий уровень квалификации их работников, использование аппарата ЧК местным руководством в личных целях и даже участие оперативного состава в уголовных преступлениях. Взамен в уездах вначале появились уполномоченные губернских ЧК, а позднее их место заняли политические бюро в составе уездной милиции. Эти органы возглавлял заместитель начальника милиции, но в оперативном отношении они подчинялись ЧК, имевшей в каждом бюро своего представителя. С 19 декабря 1921 года статус уездных Политбюро был повышен, они стали самостоятельными отделами уисполкомов.

Имевшихся у ВЧК сил и средств было недостаточно для эффективного выполнения репрессивных задач, поэтому 10 (23) декабря 1917 года Коллегия ВЧК на одном из своих заседаний рассмотрела вопрос “О вооруженной силе” и обратилась к Совнаркому за содействием в этом вопросе. Постановление СНК от 14 января 1918 года законодательно предоставило ВЧК право организовывать специальные отряды, а 7 марта Коллегия ВЧК предложила территориальным органам формировать аналогичные подразделения в своем составе. Гражданское ведомство обзавелось собственными вооруженными силами, а с июня 1918 года все разрозненные отряды в центре и на местах были сведены в Корпус войск ЧК. К моменту образования он насчитывал 35 батальонов штатной численностью по 750 человек с пулеметами и артиллерией, в основном расквартированных в местах наиболее активного противодействия новой власти.

Совершенно не столь однозначно решался вопрос о военной контрразведке. Как известно, в период с ноября 1917 по начало 1918 года ее осуществляли осколки прежнего контрразведывательного аппарата. Они переименовывались, переподчинялись, при этом все более теряя рычаги контроля за ситуацией, и постоянно проверялись на лояльность. 15 декабря 1917 года исполняющий обязанности верховного главнокомандующего А. Ф. Мясников издал приказ, декларировавший необходимость существенно сократить контрразведку в условиях заключенного перемирия. В результате ее аппараты в войсках были свернуты, в штабах корпусов насчитывалось по 15 контрразведчиков, в штабах армий и фронтов — по 20, включая технических работников и обслуживающий персонал. В январе 1918 года контрразведывательная служба приказом наркома по военным и морским делам П. Е. Дыбенко была срочно переименована в Службу военного контроля (Военконтроль). Причиной этого стал ряд неприятных инцидентов с малограмотными, но сверхбдительными солдатами и матросами, у которых аббревиатура КР в документах оперативных сотрудников регулярно вызывала у ассоциации с контрреволюцией. 15 апреля 1918 года местные отделения контрразведки были распущены ввиду ликвидации прежней системы военного управления. Ее центральный аппарат сохранился в сильно урезанном виде в качестве Особого отделения Регистрационной службы Военно-статистического отдела (ВСО) Всеросглавштаба (ВГШ), в мае 1918 года заменившего ликвидированное Главное управление генштаба. Совершенно очевидно, что столь низкий статус в сочетании с фактическим отсутствием финансирования, катастрофическим сокращением штатов и практической ликвидацией местных органов оставил страну беззащитной перед иностранной агентурой.

Попытку сохранить контрразведку предпринял военный руководитель Высшего военного совета (ВВС) М. Д. Бонч-Бруевич, брат упоминавшегося управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича. 13 апреля 1918 года он обязал военруков участков Завесы^[87]организовать систему противодействия агентурным устремлениям противника. В начале мая он распорядился организационно оформить группы занятых этой работой военнослужащих в Отделения по борьбе со шпионажем (ОБШ) и комплектовать их штаты исключительно офицерами службы генерального штаба с опытом работы в контрразведке. Столь жесткие критерии отбора привели к тому, что соответствующих им людей оказалось практически невозможно отыскать. В результате деятельность контрразведывательного подразделения ВВС фактически свелась к разработке некоторых документов и поддержанию связи ОБШ участков Завесы с Всеросглавштабом.

Нелепость подобного положения вскоре стала очевидной, и военное командование приняло меры к ликвидации децентрализованности контрразведывательных органов Красной Армии. В конце мая 1918 года все они были сведены воедино в Отделение военного контроля (ОВК) в составе Оперативного отдела Наркомата по военным делам во главе с Максом Тракманом, а затем Вилли Штейнгартом. С 3 октября 1918 года ОВК получил статус Отдела военного контроля Наркомвоена, а ноябре 1918 года и ОВК, и периферийные органы военной контрразведки были окончательно централизованы и включены в состав Регистрационного управления Полевого штаба Революционного военного совета Республики (РВСР) на правах его 1-го отдела. Однако продлилось это недолго, и вскоре Военконтроль выделен из Региструпра в качестве самостоятельного подразделения штаба со штатной численностью 157 человек. Оперативной работой в нем руководила Активная часть, на первом этапе действовавшая только в Москве, но позднее распространившая свои операции и на провинцию через периферийные бюро Военконтроля в военных округах и на фронтах.