Аналогичная тенденция наблюдалась и в военной разведке. Абвер постепенно развивался и укреплялся. С 1927 по 1929 год им руководил майор, впоследствии полковник Гюнтер Швантес, с 1929 по 1932 год — подполковник Фердинанд фон Бредов, позднее дослужившийся до генерал-майора. 1 марта 1929 года абвер вместе с политическим и юридическим отделами и отделом кадров был переподчинен Управлению министерства рейхсвера, которым руководил генерал фон Шлейхер. Отдел разведки штаба ВМС протестовал против распространения деятельности абвера на все вооруженные силы, и к 1927 году это разногласие сильно обострилось. Год спустя морскую разведку влили в состав военной, оставив в распоряжении ВМС отдел оперативной разведки, но командующий флотом адмирал Редер не успокаивался и утверждал, что специфические интересы моряков в ведении разведывательной и особенно контрразведывательной работы совершенно не учитываются. Тогда в 1932 году военный министр принял мудрое решение и успокоил страсти, назначив на должность начальника секретной службы морского офицера, капитана 1-го ранга Конрада Патцига. До активного развертывания операций немецкой разведке оставалось всего несколько лет.
Оперативная разведка и информационная работа проводились видами вооруженных сил самостоятельно. Германия не имела права содержать военную авиацию, однако уже 1 марта 1920 года под кодовым названием “Группа ТЗ” возникло разведывательное отделение “Иностранные военно-воздушные силы” с секциями “Восток” и “Запад”. С 1 апреля 1927 года оно приобрело статус отдела и условный номер VI, руководил им барон Хильмер фон Бюлов. Морская разведка испытывала в Веймарской республике сложные времена. Распущенная в соответствии с условиями Версальского мира, она начала восстанавливаться уже в 1919 году, однако в течение некоторого времени весь ее штат состоял из одного начальника, капитан-лейтенанта Брауне. Первоначально на службу в это подразделение зачислялись исключительно гражданские лица, поскольку разрешенная для Германии численность военно-морских сил была столь незначительной, что едва позволяла укомплектовать экипажами оставшиеся корабли флота. В конце 1919 года после ухода Брауне на другой участок службы разведку возглавил также гражданский чиновник, имевший в подчинении всего двух человек. Лишь в октябре 1929 года ее руководителем вновь стал офицер, однако такая мера предназначалась лишь для экономии на заработной плате. В 1919 году флот негласно начал возвращать на службу своих криптографов, однако основная часть их работы заключалась в разработке собственных шифров и кодов. Созданный в октябре 1934 года Отдел морской разведки (2-й отдел главного штаба кригсмарине) поглотил ранее самостоятельные отделы разведывательных оценок и радиоразведки, а также подразделение ФМ. Разведку германского флота неофициально именовали АШ, поскольку ее внутренняя структура состояла из трех компонентов:
— АЗа — отделение разведывательной связи;
— АЗб — отделение радиоразведки;
— группа ФМ — “Иностранные военно-морские силы”.
До 1935 года численность морской разведки Германии не превышала 20 человек, а ее центральный аппарат из Берлина переместился в Киль. 2-й отдел главного морского штаба кригсмарине по декабрь 1939 года возглавлял капитан 1-го ранга Теодор Арпе.
Важность разведывательной работы прекрасно понимали и в министерстве иностранных дел. Поскольку вести агентурно-оперативную работу дипломатам не подобало, в МИД в 1919 году решили возродить криптоаналитическую службу, тоже запрещенную условиями Версальского мира. Ее первым руководителем стал бывший армейский дешифровальщик Курт Зельхов, возглавивший так называемый “Реферат I Ц”. Эта структура включала в себя и криптографов, и криптоаналитиков, и успешно координировала свою работу с коллегами из других министерств. Тогда же и военные в тайне от Межсоюзнической военной контрольной комиссии занялись возрождением криптоаналитической работы, открыв соответствующее подразделение под прикрытием “Добровольческого бюро оценок”. Все перечисленные структуры были довольно слабы и вместо координации усилий предпочитали конкурировать между собой. Тем не менее, их сферы деятельности все же несколько разнились. Военные больше внимания уделяли перехвату и его анализу, а дипломаты сосредоточились на дешифровальной работе.
В этой области в 1919 году произошел весьма постыдный для германской контрразведки случай, возможный лишь в обстановке полного развала системы управления военным ведомством. В марте в штаб располагавшейся в Бреслау службы радиоперехвата и дешифрования Южной добровольческой армии явился человек в мундире капитана, представившийся доктором Виникером. Он заявил, что послан из Берлина для прохождения службы в радиоразведке, и был без проверки зачислен в ее штат. “Доктор Виникер” активно участвовал в работе ориентированного против Польши подразделения, часто телефонировал в столицу и на выходные обязательно уезжал из Бреслау. Его деятельность не вызывала никаких подозрений до августа, когда из кабинета начальника службы связи Южной армии исчезла совершенно секретная карта с указанием всех линий коммуникаций. Вместе с ней пропал и “Виникер”, оказавшийся польским агентом-нелегалом. Эта дерзкая операция позволила полякам накопить массу систематической информации о методах работы германской радиоразведки и дешифровальной службы, понять собственные слабости и, в конечном счете, заложить фундамент национальной криптографии.
По мере комплектования рейхсвера немцы распускали свои добровольческие формирования, и в 1920 году “Добровольческое бюро оценок” было преобразовано в Шифровальное бюро главного командования, несколько лет пребывавшее в составе абвера, а потом переданное в состав войск связи. 31 декабря 1921 года главное командование рейхсвера издало циркуляр, гласивший: “В целях совершенствования и дальнейшего развития криптографии и использования результатов службы перехвата следует обучать офицеров, пригодных для этого направления секретной службы. Такие офицеры должны обладать хорошим знанием радиотехники и математики, а также географии, и некоторым знанием иностранных языков (английского, французского либо восточных языков)”[41].
С 1920 по 1925 годы армейские радиоразведчики преимущественно занимались перехватом и сбором информации из открытых источников, а дешифровальную работу в основном проводили по перехваченным радиограммам обеих сторон в советско-польской войне. Эта работа оказалась весьма успешной и прекрасно послужила цели совершенствования искусства криптоаналитиков, несмотря на то, что изучаемые шифры не были особо изощренными. С 1923 года перехваты радиообмена иностранных армий стали приобретать все более широкий характер, особенно в ходе проводившихся ими маневров и учений. К 1926 году стационарные посты радиоперехвата существовали уже в Кенигсберге, Франкфурте-на-Одере, Бреслау, Мюнхене, Штутгарте и Мюнстере, а еще через два года немцы осмелели настолько, что под видом почтовых и радиовещательных станций организовали их вблизи французской границы, в демилитаризованной Рейнской области. Все европейские государства в зависимости от организационной и технической сложности ведения против них радиоразведки разделялись на три категории. В первую из них входили Франция, Австрия, Бельгия и Голландия, принимавшие крайне примитивные меры радиомаскировки и использовавшие шифры слабой стойкости. Вторая категория включала Великобританию, Чехословакию и Югославию, которые обращали большее внимание на безопасность своих линий связи. К третьей категории относились исключительно сложные для ведения радиоразведки Польша и Советский Союз. Постепенно уровень работы криптоаналитиков возрастал, и увеличившийся объем перехваченной закрытой переписки начал уверенно дешифровываться. В частности, к концу 1920-х годов Германия располагала добытой по этому каналу практически исчерпывающей информацией по военно-воздушным силам Польши, включая организацию, структуру и тактические установки, номера каждого самолета и их двигателей, фамилии и характеристики пилотов и всех основных офицеров, параметры оборудования связи. Но однажды все это закончилось. Разведчики II отдела польского генштаба завербовали скромного почтового служащего, в обязанности которого входила сортировка писем и бандеролей, направляемых в Берлин из Бреслау и Франкфурта-на-Одере, что позволяло ему вскрывать интересующие их пакеты. Как ни странно, материалы радиоразведки направлялись в столицу не специальными курьерами, а по обычным каналам, и это дало возможность полякам находиться в курсе достижений немцев в перехвате. Они сменили свои шифры и всю организацию связи, а польский агент был совершенно случайно разоблачен и в ходе преследования утонул в одном из берлинских каналов.
