Однако, пока что Япония наращивала усилия в другом регионе, 29 февраля 1920 года отряд анархистов под командованием Якова Тряпицына окружил белогвардейские части и японский гарнизон Николаевска-на-Амуре. Согласно подписанному соглашению, белые войска подлежали разоружению, а японцы должны были разместиться в указанных им помещениях. Следует отметить, что нахождение японцев в городе не вписывалось ни в какие международно-правовые рамки, поскольку через него не проходил маршрут эвакуации чехословацкого корпуса, безопасность которой и должны были обеспечивать интервенты. Современные исследователи указывают, что отряд Тряпицына не ограничился действиями против белых, а занялся хорошо знакомым ему делом — грабежом населения и прочими бесчинствами, которым решил положить конец командир японского батальона майор Итикава. В ночь на 12 марта японцы, по своему обыкновению, без предупреждения атаковали отряд Тряпицына силами батальона и вооруженной местной колонии (всего 730 человек), но этот шаг оказался для них роковым. Красные войска уничтожили батальон до последнего человека и нанесли тяжелые потери остальным японцам. В ответ токийское правительство объявило, что в возмещение нанесенного ущерба оккупирует северную часть острова Сахалин (Карафуто). Однако в преддверии предстоящей Вашингтонской конференции в Токио не желали дразнить американцев новыми агрессивными действиями, поэтому МИД Японии вяло проводил переговоры в Дайрене с делегацией буферной Дальневосточной республики (ДВР), специально созданной, чтобы не осложнять и без того непростое положение РСФСР прямым столкновением с Японией. Делегацию ДВР на Вашингтонскую конференцию не пригласили, но она все же появилась там и обнародовала добытые ее разведкой поистине сенсационные данные. Были оглашены документы касательно тайного франко-японского союза, планы создания марионеточного государства под полным контролем Японии на советском Дальнем Востоке, а также намерение перебросить туда на японских и французских судах врангелевские войска. Это не в последнюю очередь сыграло роль в “торжественных похоронах” англо-японского союза, как раздосадованно выразился руководитель японской делегации.

Окончательно вопрос японского присутствия на советской территории разрешился не за столом переговоров, поскольку Дайренская конференция потерпела провал, чего, собственно, и следовало ожидать с самого ее начала. Проблему сняла Народно-революционная армия ДВР, разбившая стремительно откатившиеся к Приморью белые войска. Красные части на их плечах ворвались во Владивосток, и опасавшиеся прямого боевого столкновения японцы спешно эвакуировали свои экспедиционные силы. Выполнив свою миссию, Дальневосточная республика немедленно вошла в состав РСФСР.

Япония занимала важнейшее место в оперативных планах советской разведки, однако проведение агентурных операций на территории страны практически исключалось. Расовые различия мгновенно выдавали любого европейца, подозрительное отношение к которым вошло в плоть и кровь японцев. Невозможно провести встречу с агентом, тайниковую или моментальную операцию в окружении толпы детей, бегающих вокруг и кричащих: “Гайдзин, гайдзин!” (это обозначающее иностранца слово носит некоторый оттенок презрения). Японская контрразведка отличалась также весьма специфическим демонстративным стилем работы наружного наблюдения, задачей которого являлось не выявление контактов, передвижений или профессиональных навыков объекта, а лишение его возможности проводить какие-либо оперативные мероприятия. “Топтуны” вели объект настолько плотно, что следовали за ним буквально в затылок, при этом вели себя безукоризненно вежливо и могли даже прикрывать его зонтиком в дождь. Впрочем, иногда тактика менялась, и факт наблюдения тщательно скрывался. Привыкший к плотной опеке объект полагал, что “наружка” по какой-то причине отсутствует, и расслаблялся, позволяя наблюдателям засечь свои контакты. Однако ресурсы наружного наблюдения в японской контрразведке в рассматриваемый период были отнюдь не безграничны, и периодически его отсутствие являлось не иллюзией, а реальным фактом.

Внутреннюю безопасность Японии обеспечивало несколько ведомств, наиболее известным из которых была подчинявшаяся военному министерству Кемпейтай — жандармерия, совмещавшая функции политической полиции и контрразведки. Этот орган был создан еще в эпоху Мейдзи указом Государственного совета от 4 января 1881 года для осуществления надзора за офицерами армии и призывным контингентом в связи с принятием закона о всеобщей военной обязанности. Согласно актам от 1898 и 1928 годов, в его составе имелось два структурных подразделения:

— Секция общих вопросов (политика, кадры, дисциплина, учет);

— Секция службы (снабжение, организация и подготовка; безопасность; контрразведка).

Кемпейтай первую очередь была призвана повышать боеготовность армии и укреплять ее дисциплину. Аппарат жандармерии в начале 1930-х годов насчитывал 315 офицеров и около 6000 унтер-офицеров, рядовых и гражданских служащих, распределенных по центральному аппарату и войскам. Флот имел собственную жандармерию Токейтай, которая, однако, далеко не достигла такого влияния, как ее армейский аналог.

Гражданскую контрразведку осуществляла сформированная министерством юстиции политическая Особая высшая полиция (Токубецу кото кэйсацу, или Токко) с зарубежными отделениями в Шанхае, Лондоне и Берлине. Ее центральный аппарат в 1932 году состоял из шести отделов:

— 1-й отдел (надзор за крайне левыми и крайне правыми партиями и организациями);

— 2-й отдел (надзор за иностранцами и иностранным влиянием на территории страны);

— 3-й отдел (экономика и трудовые отношения);

— 4-й отдел (надзор за корейской диаспорой);

— 5-й отдел (цензурный);

— 6-й отдел (юридический).

Полицейский контроль пронизывал японское общество насквозь. Полиция имела значительно более широкие права, чем это принято на Западе, и регулировала даже такие сферы, как здравоохранение, образование и строительство, а также выдавала предпринимателям разрешения на любые виды деятельности. Тотальность контроля обеспечивала традиционная для Японии система взаимного контроля и надзора “Тонари гуми”, при которой граждане организовывались по домам, кварталам и улицам. Руководители таких ячеек отчитывались перед территориальными органами Токко, а в окрестностях военных объектов — перед соответствующими структурами Кемпейтай. Все домашние слуги в обязательном порядке предоставляли в полицию отчеты о своих хозяевах, и если в отношении японцев это правило не всегда строго соблюдалось, то обслуживавший иностранцев персонал находился под неусыпным надзором. Зафиксирован случай, когда слуга просил хозяина-англичанина дать ему любой клочок бумаги с рукописным текстом, вне зависимости от содержания, чтобы ему было что предъявить своему руководителю.

Не меньшее внимание японцы уделяли и внешней разведке, разделявшейся на гражданскую и военную. Дипломатической разведкой ведало Исследовательское бюро министерства иностранных дел (Чоса киоку), состоявшее из трех основных подразделений:

— I секция — сбор информации, в основном, из открытых источников, ее организация, исследование областей, за исключением отнесенных к компетенции секции II, а также изучение дипломатической истории;

— II секция — исследование СССР и стран Западной Азии;

— III секция — непосредственный сбор разведывательных данных.

Некоторые другие подразделения МИД также ведали отдельными направлениями оперативной работы, в особенности Бюро зарубежных представительств. Оно руководило посольствами, миссиями и консульствами, большинство из которых одновременно являлись и резидентурами дипломатической (политической) разведки.

Военная разведка разделялась на морскую и сухопутную (армейскую). Первая из них была представлена двумя структурными подразделениями генерального штаба флота. 3-й (разведывательный) отдел прославился еще в японо-китайской войне 1894 года, а затем прекрасно показал себя в русско-японской войне 1904–1905 годов и заслуженно считался гордостью военно-морских сил. Радиоразведка, включавшая перехват сообщений, криптоанализ и анализ перехвата, относилась к компетенции Секции специальной службы (Токуму хан). В военно-морских базах располагались ее периферийные отделы (Токуму бу), а также так называемые Бюро офицера-резидента (Зайдзин букан фу). Специальная разведка осуществлялась в тесном контакте с 4-м отделом, отвечавшим за связь на флоте. Агентурную работу существенно дополняла зарубежная сеть военно-морских атташе, подчинявшаяся особому подразделению штаба.