Судья в нескольких словах представил присяжным сущность всего дела, и столь ясно, что все они в один голос воскликнули: «Невинен!» Громкие рукоплескания зашумели в зале; но Фридрих встал с своего места, и все утихло.

— Я подтверждаю приговор присяжных! — сказал он. — Граф Ланицкий, дайте мне вашу руку; я поступил слишком поспешно, отнявши у вас шпагу: вот вам моя; владейте ею, a вашу беру себе.

Фридрих снял с себя шпагу и подал ее молодому графу.

— Благодарю вас, — сказал он Альберту, простирая к нему руку. — Вы не имеете нужды в шпаге, чтоб быть защитником своих друзей; но я желаю, чтобы вы вступили в мою службу и были мне полезны вашим пером. Верьте, барон Альтенберг, что Фридрих умеет ценить людей благородных и награждать полезные таланты. A ты, проклятый еврей! — воскликнул он, бросив на Саломона грозный взгляд, — ты стоишь того, чтобы сию же минуту отправить тебя к твоему отцу Аврааму — но я хочу, чтобы и ты приносил какую-нибудь пользу, не имея, однако, способа вредить честным людям. С сего часа определено тебе во всю твою жизнь мести потсдамские улицы, не забывая и той, на которой построен дом графа Ланицкого!

Снова шумные восклицания послышались в зале. Фридрих подвел к графине Ланицкой ее сына. Он подал ей руку и, провожая ее с лестницы, сказал, что будет у нее обедать и пить за здоровье Августа Ланицкого. После обеда учил он гвардию: все заметили, что он имел на себе шпагу молодого графа.