Во вторую, бедственную половину царствования Ивана IV, в семидесятых годах XVI столетия, особенно усилились казацкие грабежи на Волге, так что этот важный торговый путь сделался тогда крайне небезопасным. Обыкновенно казацкая шайка где-либо в укрытом природой месте поджидала подходящие по Волге караваны и потом неожиданно нападало на них на своих легких ладьях. Такими удобными притонами наиболее славилась тогда Самарская лука с ее береговыми утесами и пещерами, закрытыми дремучим бором. Поперек этой луки течет на север небольшая речка Уса, которая в южной части луки сближается с Волгой. Тут при устье речки с вершины волжских утесов казацкие сторожевые наблюдали приближение судовых караванов, шедших сверху. Завидев караван, казаки или тотчас бросались на него, или переплывали по реке Усе на южную сторону луки и успевали переволакивать свои челны в Волгу, пока караван огибал луку. Из казачьих атаманов, занимавшихся такими грабительскими подвигами, особенно сделался известен Иван Кольцо. Государь Иван Васильевич, разгневанный дерзкими грабежами царских караванов и послов, отправил на разбойников рать и велел казнить их смертью. Воеводы действительно захватили многих казаков и перевешали. Но часть их с некоторыми своими атаманами успела уйти вверх по Волге и по Каме; в числе этих атаманов были Ермак и Кольцо. Здесь, на Каме, они вошли в связи с Строгановыми, богатыми пермскими промышленниками и землевладельцами.
Предки Строгановых, по всей вероятности, принадлежали к тем новгородским фамилиям, которые когда-то колонизовали Двинскую землю, а в эпоху борьбы Новгорода с Москвой перешли на сторону последней. Они имели большие владения в Сольвычегском и Устюжском крае и нажили великие богатства, занимаясь здесь соляным промыслом, а также ведя торговлю с соседними инородцами пермяками и югрою, у которых выменивали дорогие меха. Главное гнездо этой фамилии находилось в Сольвычегодске, в соседстве с Зырянами Малой Перми. О богатствах Строгановых свидетельствует известие, что они помогли Василию Темному выкупиться из татарского плена; за что в свою очередь получили от великих князей московских разные пожалования и льготные грамоты. При Иване III известен Лука Строганов; а при Василии Ивановиче внуки этого Луки Строганова получают дозволение населить один пустынный участок в Устюжском уезде. Продолжая заниматься соляным промыслом и торговлей, Строгановы в то же время являются самыми крупными деятелями на поприще заселения северо-восточных земель. В царствование Ивана IV они распространяют свою колонизационную деятельность и на Прикамский край, т. е. на Великую Пермь, которая была присоединена к Московскому государству при Иване III. В то время главой сей замечательной семьи является Аникий, внук помянутого Луки; но, вероятно, он уже был стар, и деятелями выступают собственно его три сына: Яков, Григорий и Семен. Они выступают уже не простыми мирными колонизаторами закамских стран, но с правами иметь свои военные отряды, строить крепости, вооружать их собственными пушками и на свой счет и страх отражать набеги враждебных инородцев, ногайских и сибирских татар, вогуличей, остяков, башкир и т. п. Таким образом, Строгановы представляли род феодальных владельцев на нашей восточной окраине. Московское правительство, только что покорившее Казань и Астрахань и озабоченное тогда на юге борьбой с Крымцами, а на северо-западе начавшейся войной с Ливонией, охотно предоставляло предприимчивым людям все льготы и права на оборону северо-восточных пределов.
В 1558 году Григорий Строганов бьет челом Ивану Васильевичу о следующем: в отчине государя в Великой Перми по обеим сторонам Камы-реки от Лысвы до Чусовой лежат места пустые, леса черные, реки и озера дикие, острова и наволоки, не обитаемые и никому не отписанные. Челобитчик просит пожаловать Строгановым это пространство, обещая поставить там город, снабдить его пушками, пищалями, пушкарями и воротниками, чтобы оберегать государеву отчину от ногайских людей и от иных орд; просит дозволения в этих диких местах лес рубить, пашню пахать, дворы ставить, людей неписьменных и нетяглых призывать, варницы заводить и соль варить. Царь велел навести справки, и оказалось, что места сии действительно лежат впусте и доходу в казну никакого не приносят. Тогда грамотой от 4 апреля того же года царь пожаловал Строгановым земли по обеим сторонам Камы на протяжении 146 верст от устья Лысвы до Чусовой, с просимыми льготами и правами, и позволил заводить слободы, населяя их людьми нетяглыми, исключая воров и разбойников; освободил их на 20 лет от платежа податей и от земских повинностей, а также от суда пермских наместников; так что право суда над слобожанами принадлежало тому же Григорию Строганову, а сам он является подсудным только суду царскому непосредственному. Эта царская грамота любопытна еще тем, что на ней подписались окольничие Федор Иванович Умного и Алексей Федорович Адашев. Отсюда можем догадываться, что энергичная деятельность Строгановых на нашей северо-восточной украйне является не без связи с деятельностью лучшего советника первой половины сего царствования. Григорий Строганов построил городок Канкор на правой стороне Камы, при впадении в нее речки Пастырки. Спустя шесть лет, он испросил позволения построить другой городок, на 20 верст ниже первого на Каме же, на Орловском наволоке, наименованный Кергеданом (но впоследствии он назывался Орлом). Эти городки были обнесены крепкими стенами, вооружены огнестрельным нарядом и имели гарнизон, составленный из разных вольных людей: тут были русские (в том числе казаки), литовцы, немцы и татары. Когда учредилась опричнина, Строгановы просили царя, чтобы их города были причислены в опричнину, и эта их просьба была исполнена.
В 1568 году старший брат Григория Яков Строганов бьет челом царю об отдаче ему на таких же основаниях всего течения реки Чусовой и двадцативерстное расстояние по Каме ниже устья Чусовой. Царь согласился на его просьбу; только льготный срок был теперь назначен десятилетний (следовательно, он кончался в одно время с предыдущим пожалованием). Яков Строганов поставил острожки по реке Чусовой и завел слободы, которые оживили этот безлюдный дотоле край. Вскоре начались и военные их действия для обороны края от соседних инородцев. Так, в 1572 году в земле Черемисской вспыхнул бунт; толпа черемис, соединясь с остяками и башкирами, вторглась в Прикамский край, разграбила на Каме суда и побила несколько десятков торговых людей. Строгановы послали на черемис своих ратных людей, которые и усмирили бунтовщиков. Но черемис поднимал против Москвы сибирский хан Кучум; он же запрещал остякам, вогулам и югре платить ей дань. Посему в следующем 1573 году племянник Кучума Магметкул приходил с войском на реку Чусовую и побил много остяков, московских даньщиков; причем убил и царского посла (Чабукова), ехавшего в Киргиз-Кайсацкую орду. Однако он не посмел напасть на Строгановские городки и ушел обратно на Каменный пояс (Уральский хребет). Извещая о том царя, Строгановы просили разрешения распространить свои поселения за Поясом, построить городки по реке Тоболу и его притокам и заводить там слободы с теми же льготами, которые им даны на Каме и Чусовой, а они, с своей стороны, обещали не только оборонять московских даньщиков остяков и вогулов от царя Кучума, но воевать и подчинять государевой дани самих Сибирских татар. Грамотой от 30 мая 1574 года Иван Васильевич исполнил и эту просьбу Строгановых, на сей раз с двадцатилетним льготным сроком, причем дозволил разыскивать медную, свинцовую и горючую серу.
Но такое дело, как перенесение военных действий за Уральский хребет и покорение Сибирского царства, уже превышали собственные средства братьев Строгановых. Около десяти лет их намерения с этой стороны оставались одними намерениями, пока на сцену действия не явились помянутые выше казацкие вожди с своей дружиной.
Царство Сибирское является одним из многих осколков обширной империи Чингиз-хана. Оно выделилось в особое ханство из среднеазиатских татарских владений довольно поздно, по-видимому не ранее XV века — в ту же эпоху, когда слагались особые царства Казанское и Астраханское, Хивинское и Бухарское, особые орды Ногайские и Киргиз-Кайсацкие. Сибирская орда, по-видимому, находилась в ближайшем родстве с Ногайской ордой. Она называлась прежде Тюменской, Ишимской и Шибанской. Последнее название указывает на то, что здесь господствовала та ветвь Чингизидов, которая происходила от Шейбани, одного из сыновей Джучи и следовательно Батыева брата, и которая властвовала в Средней Азии или Туркестане. Одна отрасль этих Шейбанидов основала особое царство в степях Ишимских и Иртышских и распространила его пределы на север и восток до Уральского хребта и реки Оби. При Иване III, как мы видели, шейбанский хан Ивак, подобно крымскому Менгли-Гирею, враждовал с золотоордынским ханом Ахматом и даже был его убийцей; следовательно, является также союзником московского князя. Но Ивак, в свою очередь, был убит своим соперником в собственной земле. Дело в том, что от Шибанской орды, еще прежде того, отделилась часть татар под предводительством одного знатного бека Тайбуги. В малом виде тут повторилось то же, что было в великой Волжской орде, от которой отделилась Ногайская, с потомством Эдигея во главе. Но так же, как в Ногайской орде, преемники Тайбуги назывались не царями или ханами, а только князьями, т. е. беками; ибо и тут право на высший титул принадлежало только потомству Чингизову, т. е. Шейбанидам. Преемники Тайбуги удалились со своей ордой далее на север на берега Иртыша, где средоточием ее сделался городок Сибирь, лежавший пониже впадения Тобола в Иртыш, и где она подчинила себе соседние земли остяков, вогулов и отчасти башкир. Ивак был убит одним из преемников Тайбуги. Между сими двумя родами шла жестокая вражда, и каждый из них искал себе союзников между сильными соседями, именно: в Бухарском царстве, в Киргизской и Ногайской ордах и, наконец, в Московском государстве.
