Зять хватался за все, что подвернется. Работал охранником в игровых автоматах и на дискотеках, ломал разрушенные киоски, сидел наблюдателем на выборах, разгружал книжки и газеты. Однажды произошел весьма комичный случай. Работали с декоратором под Новый год. Небольшой уютный актовый зал Библиотеки им. Ленина. Собрали искусственную елку до потолка, повесили игрушки и снежинки. Закрепили вату на перилах и доступных местах. Покрасили краской из баллончиков. Надули шарики.

– Паша, Пашенька – вот этот, чуть повыше! Вот так! Чудненько, великолепненько! Теперь красненький, – руководила декоратор, творческой внешности девушка лет двадцати пяти.

Павел молча вешал шарики, мысленно возмущаясь несуразностью ситуации для офицера. Два майора – и вдруг елку наряжать! В таком звании в годы войны полками командовали, а здесь вата с шариками! Но когда каждому начинающему изготовителю снежинок заплатили по полторы тысячи рублей за три часа «работы», от отвратительного настроения не осталось и следа.

– За эти деньги в командировке на границе пятнадцать дней нужно вкалывать, а тут – шарики! Вот бы всегда так, это тебе не дискотечная ночь, где приходится до утра на джинсовую молодежь смотреть. Ведь напьются до чертиков, наширяются и дрыгаются как ненормальные. Ну как такое понять офицеру? Москва! Да у них денег из каждого кармана по пачке! Они не знают, что такое нужда и лишения, и просто прожигают свою молодость в бесшабашных развлечениях. У них свои понятия и мерила, да что про них говорить…

А нам-то что? Всю ночь на ногах – какие же утром занятия? Но это ничего, главное – семья! Главное – любимая жена и Митенька! Лишь бы у него было все в порядке, и только бы он не чувствовал себя неполноценным!

Пользуясь тем, что на руках была долгожданная прописка, дочь с ребенком сделала рейд по столичным врачам. Повезло, попали к профессору. Колоритный, очень интересный мужчина и, скорее всего, настоящее медицинское светило.

– Да уж, занимательный случай, нужно сказать, весьма занимательный! Вы, дорогие мои, наберитесь терпения! Это для вас самое главное!

– Можно конкретней? – спросила дочь.

– Можно, милочка, можно! Малыш очень интересный! Полностью подтверждает все, что здесь написано, – врач потряс карточкой мальчика. – И даже больше. Мне было бы любопытно его понаблюдать. Но, если кратенько, ситуация такова: задержка развития. Трудно сказать насколько, но, на мой взгляд, года на два-три.

– Как это, доктор, задержка развития?

– Ну вот ему сейчас сколько? Пять? Это по возрасту, а умственно ему примерно три, ну плюс-минус! Этого точно никто не скажет.

– А это лечится?

– Конечно, но современная наука в этой области совсем юная. Поэтому все это весьма условно. Но я вот тут прописал схему: вот это на месяц по две таблеточки, очень хороший препарат! Это по три таблеточки на полгодика, потом перерывчик на месяц. Это на три месяца…

У детей глаза полезли на лоб. Как такое слышать, когда надежда на то, что у них все хорошо, тает как снеговик?

– Доктор, вы сказали, что в нашем случае главное – это надежда?

– Вы знаете: когда-нибудь все это забудется, как кошмарный сон. Трудно сказать, когда именно его умственное развитие догонит физическое. Предполагаю, что это произойдет в переходном возрасте. Может, чуть позже, но что произойдет, это точно! До этого момента вы всегда должны помнить, что ребенок у вас больной, ну или немного помягче, не совсем обычный, поэтому держитесь! Наблюдайтесь у невролога, и постоянная терапия! Будет возможность – покажитесь мне, ведь ваш случай уникальный, любопытно было бы понаблюдать!

Трудно осознать необычность ситуации, Митя, Митенька, Митяйка! Все у тебя будет хорошо! Маленький, родненький, миленький ребенок, у нас просто не может быть по-другому! Никто и никогда тебя не обидит, ты ни в чем не почувствуешь нужды и быстро справишься со всеми напастями!

Принять в себя эту родительскую боль было непросто, впрочем, это осознание было первым звеном в длинной цепочке событий, приведших к роковым последствиям.

2015 г. ДНР

Несмотря ни на что, Саню на похороны взяли.

– Обстановка такая, пусть лучше с нами будет, – рассудили родители. – А от горя-то всю жизнь не убережешь. Да и большая она уже, двенадцать лет!

Санька стояла перед гробом и не сводила с Олеськи глаз. Она не могла понять, почему самая красивая на планете невеста, которая несколько дней назад радостно танцевала и целовалась под крики гостей, сегодня лежит в гробу. Ей объясняли, что идет война. Нет пощады никому, в том числе детям, невестам и старикам. На войне нет правды! Она ужасна во всем. Она отбирает у людей самое лучшее, что у них есть, и сегодня в ее кровавых жерновах оказалась Олеся. Чистая, светлая, прекрасная…

Санька посмотрела на Василия. Он сильно сутулился и уже не казался большим и сильным. По его лицу, посеревшему от горя, катились слезы. Ноги парня дрожали, и девочке показалось, что он вот-вот упадет.

– Нужно его пожалеть, – пришла неожиданная мысль.

Девочка подошла и доверчиво прижалась к нему. Василий с удивлением обнаружил крохотного человечка, который наивно, по-детски пытался сгладить его невыносимую боль. Рука жениха легла на маленькую голову и мягко прошлась по длинным рыжим волосам. Парень нагнулся, прикоснулся к ним губами и заплакал еще сильнее.

К ним подошел отец девочки и забрал дочку. Василий выпрямился и вытер слезы. Его лицо просветлело, и взгляд неожиданно приобрел уверенность. Он посмотрел на любимую и мысленно поклялся отомстить. Парень понял, что просто обязан найти сволочь, нажавшую на спусковой крючок, и остановить подлые убийства, иначе он снова убьет чью-нибудь невесту, брата, отца или мать. Внезапно Василий обрел новый смысл жизни. Он отыскал в толпе провожающих рыжего ангела.

– Спасибо тебе, малыш! Спасибо за помощь и переживания! Я знаю, что мне теперь делать! – мысленно обратился он к Саньке.

Спустя две недели парень стоял у одноэтажного здания. Это был контрольно-пропускной пункт добровольческого формирования, известного как батальон «Сомали». На самом деле никакого пункта дислокации воинской части не было, хотя повсюду туда-сюда сновали вооруженные люди, одетые кто во что горазд. Да и самой части не было, был не совсем понятный по штатной структуре отряд, состоящий из обычных людей. Василий нервно курил и часто подергивал лямки вещевого мешка. Он с любопытством прислушивался к переговорам по радиостанциям и наблюдал за веселым времяпрепровождением ополченцев.

– Давай я тебя провожу, – услышал он приятный женский голос.

Парень обернулся и встретился взглядом с симпатичной светловолосой девушкой.

– Я Маша, позывной «Амазонка», – протянула руку она.

Они прошли на второй этаж ветхого административного здания мелкого предприятия, приспособленного под штаб батальона. Встречные люди с интересом поглядывали на Василия, а один низкорослый, крепко сбитый ополченец не выдержал и спросил: «Новенький что ли, Машунь?».

– Ага, – коротко ответила девушка.

В кабинете было несколько человек. Они весело смеялись, словно не было войны, обстрелов и гибели их боевых товарищей.

Навстречу поднялся худощавый человек лет тридцати. Короткие черные волосы не закрывали мощного лба. Темные глаза казались неестественно большими, а широкая улыбка несколько секунд не сходила с лица. Внешне он немного напоминал грузина.

– Я Гиви, – нарушил молчание хозяин кабинета. – Это Моторола, это Малой, это Колдун, – присаживайся и рассказывай.

Василий прошел к указанному креслу, снял и положил рядом рюкзак.

– Василий Кулешов, из Горловки, 1992 года рождения, русский. Воевать я хочу с фашистами.

– Ну воевать все хотят, но не каждый может. В армии служил?

– Да, связистом был.

– Стрелять умеешь?

– Умею.

– Чем занимался после армии?

– Хлебом. У меня линия своя, булок на триста.

– Слышь, Гиви, да я его знаю. Он по селам хлеб развозил, людей кормил, – вмешался в разговор Колдун. – Зеленый «Москвич 35-ый» твой?