Лицо Мейнгрима побледнело, и он наконец перевел взгляд на неё. Лучше бы не смотрел, право слово. Синие глаза потемнели настолько, что казались черными. Радка снова инстинктивно прикрыла Фабуся. Мейнгрим моргнул, и его лицо стало по-детски беззащитным.

– Я никогда не обижу Фабиуша, глупая женщина, – прошипел он. – Когда ты это поймешь? Клятва нерушима!

– Этот господин досаждает тебе, дочка? – рядом встал отец, и Радка почувствовала, как горячеют глаза – того и гляди польются слезы. Её отец мог даже меньше, чем она против любого магика, и уж тем более Мейнгрима. Но он без раздумий готов был защищать её. Может, она ошиблась не сейчас, а еще в детстве, когда завидовала Янке с её родителями? Её отец был ничуть не хуже.

– Не совсем, папа, – со вздохом ответила она. – Просто он мой муж. И может досаждать мне сколько угодно.

– Понятно, – пробормотал отец, и Радка чуть не улыбнулась, представив, что он при этом думает. Наверное, что Мейнгрим будет получше старого обрюзглого Хенрыка. Что же, сама Рада в последнее время в этом уверена не была. Скупой старый первый муж хотя бы не предавал её, не дарил глупых надежд.

– Теперь всё будет иначе, – тихо произнес Мейнгрим, снова пытаясь поймать её взгляд, но Радка лишь отводила глаза. Что толку снова поверить и обмануться? Она была не из тех девиц, что могли дважды вставать на одни грабли, и не собиралась начинать.

– В одном ты прав, Мейнгрим, теперь всё будет иначе, – Рада вздрогнула, когда тяжелая рука в железной перчатке снова опустилась на её плечо. Король подошел неслышно.

Двигался он легко и плавно, при этом чувствовалась не только его мощь, но и умение воина. И как он сумел не растерять его за столько лет в личине дракона? Загадка.

– Вам пришлют знак королевского рода, мы не забываем близких.

Это Ламберт обратился к Радкиному отцу. И не побрезговал опуститься, чтобы поговорить с простым подданным! Кажется, Рада начала понимать, почему именно он был королем.

Отец, до того стоявший сгорбившись, даже немного приосанился. Радослава была рада за него, и только червячок сомнения продолжал грызть её. Что если она опять напрасно радуется как простушка, и внимание короля – это груз, а не наоборот. Теперь любые, кому неугоден король или она как его потомок, будут знать их слабое место. А еще – и Радка вздрогнула от нехороших предчувствий, что если она сама станет не нужна королю? Да, Ламберт говорил о вечном признании и её роли в его возвращении… Но это так похоже на магиков – быть благодарными тебе и тут же жалить предательством!

– Нам пора возвращаться в город, – теперь Ламберт обращался к ней. Мейнгрима он по-прежнему словно не замечал. – Мне нужно восстановить свой дворец.

– Я попрощаюсь с отцом, – Радке с трудом удалось оторвать руки от Фабиуша. Но сыну сейчас ничего не грозило, это она чувствовала. Она крепко обняла отца – впервые за сколько лет? – она не помнила.

У неё не было с собой кошелька, всё-таки не на ярмарку собиралась, но воротник её был украшен мелкими светлыми камнями, оттеняющими её почти белые волосы и светло-голубые рыбьи глаза. Их она и отодрала незаметно, безжалостно портя платье. Продолжая обнимать отца, она сунула ему в ладонь горсть камней, надеясь, что они чего-то да и стоят.

– Уезжайте, – шепнула она. – Подальше от колодцев. Подальше от короля. Подальше от войны.

Отец кивнул. Понял ли он, чего боится дочь? Да как, если она сама не понимала, откуда идет этот страх, совершенно непредсказуемый и ничем не обоснованный! Но он поверил, это Рада почувствовала.

За спиной поднялся ветер. Это драконы поднимались на лапы, переминались с одной на другую, ворочали крыльями. Готовились к полету.

– Привет маме передавай, – Радка отступила на пару шагов от отца и зашарила рукой в воздухе, пока за неё не ухватился сын. Только сейчас она смогла вздохнуть спокойно. Всё происходило слишком быстро, и за всеми событиями она боялась попросту не успеть.

2 глава

Стыдно признаться было даже себе, но Манфред просто не выносил семью Евы. Великая яблоня свидетель, как он расточал комплименты этим воительницам и воинам, но лишь затем, чтобы они не поняли, как люто он их ненавидит. Прямые, жесткие, жадные до ссор и схваток. Стоило им только понять, какие страдания они доставляют, появляясь в их с Евой доме, как их бы и вивернами не вытянуть оттуда.

Но больше всех Манфред не переносил Мейнгрима. Родной брат Евы, он постоянно порывался заступиться за сестру, даже когда это совершенно не требовалось. А уж когда они узнали про Цветку… То есть, Радославу. В доме просто извергся вулкан посреди ледяной пустыни. Матиаса на несколько дней от греха подальше отправили в Зорин, Манфред и сам порывался проводить сына, пока жена перебушует, но нет, без самого виновника ей разрушать дом было бы не так весело. Приходилось терпеливо ждать, когда она успокоится.

И только он собирался осторожно перейти к «нет девы, нет проблемы», как снова без стука и приглашения явился Мейнгрим с новой историей про то, как Радослава первая поняла про проклятие. Щепетильность синих в вопросах долга давно стала притчей в языцах, и Манфред смирился. Потом осмелел и начал сначала просить, а затем и требовать встречи с сыном. Ева женила брата на его, Манфреда, любовнице, но сам он был уверен, что лишь вопрос времени, когда она вернется к нему.

Торопиться он не собирался, но и ждать, как он полагал, придется недолго. Мейнгрим был так предан сестре, что ни одна женщина не выдержит. К тому же такая рисковая как Радослава. Без искорки магии дурила его два года! Точно говорят, что бодливой корове небеса рогов не дают.

И всё разрушилось в миг. Манфред сразу понял, что едва начинающийся день станет очень долгим и тяжелым, когда их с Евой постель начала покрываться корочкой льда. И стоило радоваться примирению и возвращению супружеской постели! К счастью, рядом тотчас горячо вспыхнула Ева, стало тепло, но и влажно. Манфред поспешил вылезти из кровати и скрыться за дверцей шкафа, переодеваясь. Торчать в постели, когда синий магик войдет в спальню, он не собирался.

– Она улетела! – трагическим голосом произнес Мейнгрим, без стука входя в комнату. – Ева. Ева, я клянусь великой яблоней, если она оставит меня, я никогда больше не скажу тебе ни слова. Это всё из-за тебя!

Манфред намотал себе на перчатку обязательно разорвать эти отношения, так он навсегда избавится и от необходимости общаться с надоедливым родственником. Сплошные плюсы! Вслух он, конечно, ничего не сказал. И вообще даже дверцей не скрипнул, чтобы чего не пропустить интересного. Ведь если он правильно понял, безродная девица без толики магии просто взяла… и увела дракона!

– Подожди, давай по порядку, – Ева потрясла головой и поморщилась, и вместе с ней Манфред. Каждый раз, когда он забывался и касался её волос в том месте, где под ними прятался застрявший амулет, на него накатывала брезгливость пополам с испугом. Иногда он очень некстати оказывался обладателем дара восприятия чужих эмоций. В основном только с Евой, но ему и этого было много.

– Твоя жена призвала дракона и улетела? Куда, в село к коровам и навозу?

– В село, да, – отрывисто ответил Мейнгрим, даже не улыбнувшись. А сколько они обсуждали с Евой сельские привычки Рады! Манфред предпочитал отмалчиваться. Все привычки, которые ему были известны, он находил очаровательными, но говорить это было бы не к месту. Впрочем, надо заметить, что Грим и впрямь давно не насмехался над Радославой. Едва ли не с того времени, как стал её мужем. Как некстати!

– Только не за тем, что ты думаешь. Она собирается сделать дракона человеком.

Манфред не выдержал, прыснул от смеха, привлекая к себе нежелательное внимание.

– Неправильно выразился, – хмуро произнес Мейнгрим. – Она вернет ему человеческий вид. Попытается. Но, зная Радославу…

– Зная Радославу, мы еще все наплачемся, – прервала его Ева, тоже поднимаясь с кровати. – Ты сюда зачем принесся, чтобы клятвами меня забросать? Посмотри, может, она уже на твердой земле стоит, и по маячку на браслете двигай. Вернешь и её, и дракона. Фредек!