В школе она не испытывала недостатка в друзьях. Но в ней проснулся интерес к чисто мужским занятиям, и она больше времени проводила среди мальчишек. Своих хихикающих подружек, у которых на уме были исключительно мальчики, попсовая музыка и шмотки, Люсианна презирала.

Но она ведь так старалась для Джона! То платье для вечеринки, которые ежегодно устраивала его фирма, было куплено только потому, что он этого хотел. Люсианна даже выполнила настойчивую просьбу Джона и согласилась взять с собой одну из его коллег в магазин, чтобы та помогла ей выбрать подходящий фасон. Когда Люсианна предстала перед Джоном в платье, которое убедила ее купить Фелисити, он был, мягко говоря, разочарован. Фелисити со своей стороны яростно доказывала ему, что Люсианна не хотела ничего другого, кроме этого платья, а та была настолько расстроена и подавлена, что не смогла ничего сказать в свое оправдание.

На глаза снова навернулись слезы – на ее широко поставленные прекрасные зеленые глаза с густыми ресницами, которым совеем не шло печальное выражение, появившееся с недавних пор. Когда самые дорогие и близкие люди говорят, что ты безнадежна как женщина, нет ничего хуже.

Да, она носит джинсы и занимается неженским делом. Но от этого она не перестала быть женщиной… Да чем она, в конце концов, хуже этой Фелисити!

-Ты сегодня рано встала… Хотела по-быстрому смыться? Испугалась того, что тебе предстоит?

– Вовсе нет, – решительно сказала Люсианна в ответ на ехидное замечание брата, хотя он был недалек от истины, потому что проснулась она с тяжелым сердцем и дурными предчувствиями по поводу затеи, в которую ввязалась. Но Дэвида не проведешь.

– Рассказывай кому-нибудь другому, – ответил ее брат.

В этот момент в кухню вошла Джени, и он обратился к ней:

– Говорил я тебе, она не справится…

– Я справлюсь, – возмущенно прервала Люсианна. – Я встала раньше, потому что хотела покончить со всеми делами перед тем… перед тем как уеду.

Она залпом допила свой кофе и поспешила к двери, чтобы избавить себя от очередных колкостей Дэвида. Она не смогла увидеть, каким сочувственным взглядом он посмотрел ей вслед. Люсианна оставалась для него маленькой сестренкой, которую он любил всем сердцем, и Дэвид готов был свернуть шею этому кретину – Джону за то. что тот заставил ее так страдать.

Срочная работа, о которой говорила Люсианна, состояла всего-навсего в смене масляного фильтра. Когда она возвращалась домой, Джейк как раз подъезжал к ферме.

– Что ты тут делаешь? – удивленно и немного агрессивно спросила она, когда он выходил из машины. На нем тоже были джинсы, но безупречно чистые и ладно сидевшие на его великолепной фигуре.

– Догадайся, – спокойно ответил он. Люсианна вперилась в него взглядом.

– Тебе совсем не обязательно было приезжать за мной, как будто я… заключенная. Я и сама в состоянии выехать из дома.

– Но я избавил тебя от этой заботы, – вежливо сказал Джейк, – и это один из первых уроков, которые ты должна усвоить.

– Какой? – спросила Люсианна.

– Принимать рыцарское обхождение мужчины как должное и, – добавил он сухим тоном, – не унижать его мужское достоинство, показывая, что вовсе не нуждаешься в его помощи и защите.

– Выходит, я должна светиться от счастья и припадать к твоим ногам от переполняющей меня благодарности? – съехидничала Люсианна.

– Достаточно просто «спасибо» и милой улыбки. Не надо чувствовать себя обязанной по гроб жизни.

Люсианна сердито смотрела на него. Негодование, нараставшее в ней, вот-вот готово было выплеснуться наружу.

– Я не чувствую себя обязанной… – начала было она, но Джейк покачал головой и прервал очередную тираду:

– Не надо, Люси… Я все понимаю и готов тебе помочь…

– Я люблю его, – прервала Люсианна, как будто он собирался с ней спорить.

– Тебе хочется думать, что это так, но, поверь мне, ты еще не знаешь, что такое любовь.

Появление во дворе брата помешало ей высказаться, но она все еще злилась, когда села рядом с Джейком в машину и они выехали с фермы.

– У тебя движок барахлит, – не преминула ввернуть Люсианна, прислушавшись к звуку мотора.

– Тебе следует узнать меня получше, прежде чем делать такие замечания, – сказал он неожиданно мягким и в то же время многозначительным тоном.

Она посмотрела на него с удивлением. Что таилось в этом вкрадчивом хрипловатом голосе?

– Мой движок никогда не барахлит, – добавил он еще более нежно, а потом вернулся к обычному тону, опережая готовые сорваться с ее уст слова, – но с машиной действительно не все в порядке. Расскажи мне, – небрежно продолжал он, – когда вы с Джоном остаетесь наедине, о чем вы говорите?

– Как – о чем? – Люсианна вытаращила глаза.

– Ну вы ведь разговариваете, не так ли? – снова спросил Джейк без всяких эмоций. – Или ваше общение имеет более основательный характер?

Люсианна не сразу поняла, что он имеет в виду, но, как только ей стало ясно, покраснела от смешанного чувства ярости и смущения.

– Конечно, мы разговариваем! – раздраженно бросила она. – О чем? Да мало ли о чем!

– Например? – Его бровь вопросительно приподнялась, и в этот момент Джейк напомнил ей о тех временах, когда она могла получить от него суровый нагоняй за свои детские шалости.

– Ну… о самых разных вещах, – проговорила Люсианна, изо всех сил стараясь припомнить какой-нибудь подходящий эпизод, свидетельствующий об остроумии и содержательности их бесед с Джоном.

– Неужели? Тогда ты должна согласиться с теми, кто убежден, что словесные игры могут быть такими же эротичными и возбуждающими, как и сексуальные, не так ли? – спросил Джейк.

– Какие еще словесные игры? – Люсианна опять залилась краской. – Есть много не менее интересных вещей помимо секса, которые заслуживают нашего с Джоном внимания, – колко добавила она.

– А если подумать о том, сколько могут сделать двое!..

Произнесенные ласковым, вкрадчивым голосом слова застали ее врасплох. Нужно было как-то реагировать на это.

– Я не обсуждаю своих личных дел ни с кем, – только и смогла сказать она.

– Даже с Джоном? – поинтересовался Джейк. – Ты знаешь, как разобрать двигатель, как добраться до самой его сути, и у тебя это получается, но сомневаюсь, что ты с такой же легкостью доберешься до сути мужчины, раздевая его или раздеваясь для него сама, – сказал Джейк с чарующей мягкостью в голосе.

Собравшись с силами, чтобы не распустить перед ним нюни от горькой обиды, Люсианна уставилась немигающим взором в ветровое стекло. Своим едким замечанием Джейк напомнил ей недавно подслушанный малоприятный для нее разговор двух подруг, знакомых Джона.

– Ты представляешь? – говорила одна другой, не подозревая, что Люсианна находится рядом. – Она ему говорит: «Эту штуку сюда, эту деталь сюда, а потом завинчиваешь вот так». Бедный Джон, я так ему сочувствую! Не понимаю, что он в ней нашел!

Возможно, у нее не такой богатый сексуальный опыт, возможно, она не решается брать инициативу в свои руки, когда дело касается любви, не говоря уже о том, чтобы раздеть мужчину… Но Люсианна уже давно делала Джону робкие намеки, что готова пойти дальше тех поцелуев и целомудренных ласк, которые они да рили друг другу; что совсем не против близости… И если он вяло на них реагировал, то это липший раз доказывало, что он уважает ее и не стремится разрушить их отношения грубыми приставаниями. Ей вовсе не хотелось быть объектом только сексуальных желаний.

Люсианна сидела погруженная в свои мысли и не заметила, как Джейк выехал на дорогу, ведущую не к его дому, а в город.

– Куда мы едем? – спросила она резким тоном. – Мне казалось, что…

– Мы едем по магазинам, – спокойно ответил Джейк.

– По магазинам? – Люсианна вся внутренне съежилась, вспомнив, сколько раз её семейство пыталось уговорить ее изменить стиль одежды. Они думали, что она отказывается слушать их из-за своего упрямства, но разве возможно было объяснить им, что ее привязанность к рабочим брюкам и джинсам появилась не просто так и причины тому надо искать еще в тех временах, когда она была подростком? Тогда она хотела быть похожей на своих сверстниц. Прозвище Пацанка очень унижало ее.