— Именно. — ответил мистер Ткачик с трудом поднимаясь на ноги. — Она замечательная женщина и печет очень даже недурственные пироги с луком и мясом, к тому же у нее есть свои собственные зубы. Мне про то известно, потому как она мне их показывала. Ей младший сын привез целый набор модных зубов аж из самого города и она в них так хорошо выглядит. И она даже как то раз одолжила их мне, когда мне попался жесткий кусок свинины. Разве можно забыть такую доброту.
— Э… вы не думаете, что вам следовало бы сначала все обдумать? — спросила Тиффани.
Мистер Ткачик засмеялся. — Обдумать? Вот еще делать мне больше нечего, как обдумывать, юная леди! Кто ты такая, чтобы советовать такому старику, как я, что ему следует сначала обдумать? Мне девяносто один год, вот сколько! Надо действовать! И потом, есть у меня причина не сомневаться, что вдова Тасси не станет нос воротить от моего предложения — глаза у нее блестят. За все эти годы я немало повидал в ее глазах блеска. Думаю, что нежданно привалившее золото, поможет заделать углы, как говаривал мой папаша.
Через десять минут мистер Ткачик оделся, с чертыханиями и усилиями, не прибегнув к помощи Тиффани, которой было сказано отвернуться и зажать уши руками. Затем она помогла ему выйти в сад, где он отшвырнул в сторону одну из своих тростей и потряс пальцем над сорняками.
— Завтра многим из вас конец придет! — ликующе закричал он.
У садовой калитки мистер Ткачик ухватился за почтовый ящик и, задыхаясь, подтянул себя в почти вертикальное положение.
— Так. — сказал он немного тревожно. — Сейчас или никогда. Как я выгляжу?
— Вы выглядите замечательно, мистер Ткачик.
— Везде чисто? Хорошо сидит?
— Э… да. — ответила Тиффани.
— Как мои волосы?
— Э… у вас их нет, мистер Ткачик.
— Ох, верно. Да, ты права. Надо купить этот, какеготам, вроде шляпы из волос? Хватит ли у меня на него денег?
— Парик? Вы можете купить тысячу париков, мистер Ткачик!
— Ха! Отлично. — Он обвел сад сияющими глазами. — …Где там цветы? Что то не разберу… Ах… очки, видел их как-то, сделаны из стекла. Видишь все, как молоденький. Вот они-то мне и нужны… хватит мне на очки, а?
— Мистер Ткачик, — ответила Тиффани. — У вас хватит денег на все что угодно.
— Благослови тебя боги! — сказал мистер Ткачик. — Но сейчас мне нужон бу-кет цветов, дочка. Нельзя свататься без цветов, а я не вижу ни одного цветочка. Что-нибудь там еще осталось?
В саду среди кустарника и сорняков затесалось несколько роз. Тифани принесла нож с кухни и срезала их для букета.
— Вот и славно. — сказал мистер Ткачик. — Поздний цвет, совсем как я! — Он крепко сжал букет в свободной руке, затем неожиданно нахмурился, замолчал и застыл, как статуя.
— Хотел бы я, чтобы мои Тоби и Мэри пришли на мою свадьбу. — тихо сказал он. — Но они умерли, знаешь.
— Да. — ответила Тиффани. — Я знаю, мистер Ткачик.
— И чтобы моя Нэнси была жива, хотя, коль уж я, надеюсь, женюсь на другой леди, это не больно разумное желание. Ха! Почти все, кого я знаю, умерли. — Мистер Ткачик поглядел на букет цветов долгим взглядом и затем снова выпрямился. — Однако, с этим уж ничего не поделаешь, верно? Даже с ящиком, полным золота!
— Это так, мистер Ткачик. — хрипло ответила Тиффани.
— Ох, ну не плачь, дочка! Солнце светит, птички поют и что прошло, то не изменить, а? — весело проговорил мистер Ткачик. — И вдова Тасси ждет!
На мгновение он запаниковал и затем прокашлялся.
— Ничем не пахнет? — спросил он.
— Э… только нафталином, мистер Ткачик.
— Нафталином? Нафталин сойдет! Ну ладно! Время не ждет!
С помощью всего одной трости, мистер Ткачик с удивительной скоростью удалился по тропинке, размахивая букетом для равновесия.
— Ну вот, — сказала госпожа Ветровоск, когда мистер Ткачик, с развевающимися фалдами куртки, скрылся за углом. — Все обошлось, верно?
Тиффани быстро огляделась. Госпожу Ветровоск все еще не было видно, но она была где-то здесь, невидимая. Тиффани сщурилась на то, что совершенно очевидно было старой стеной с облепившим ее плющем, и смогла заметить ведьму только тогда, когда та пошевелилась. Госпожа Ветровоск ничего не делала со своей одеждой, она вообще не делала ничего магического, насколько могла судить Тиффани, но она просто… проявилась.
— Эээ, да. — сказала Тиффани, доставая носовой платок и сморкаясь.
— Но тебя это огорчает. — продолжала ведьма. — Ты считаешь, что не должно было все так закончиться, верно?
— Да! — с жаром ответила Тиффани.
— И ты думаешь, что было бы лучше, если бы его похоронили на собранные деревней деньги в каком-нибудь старом дешевом гробу?
— Нет! — Тиффани стиснула пальцы. Госпожа Ветровоск была колкая, как целое поле иголок. — Но… просто… так несправедливо. Я бы хотела, чтобы фиглы этого не делали. Я просто уверена, что смогла бы как-нибудь все уладить, накопить…
— Мир несправедлив, дитя. Радуйся, что у тебя есть друзья.
Тиффани взглянула на виднеющийся вдали лес.
— Да, — сказала госпожа Ветровоск. — Но он не там.
— Я отправлюсь в горы. — сказала Тиффани. — Я все обдумала и решила покинуть коттедж.
— На метле? — спросила госпожа Ветровоск. — Роитель двигается не так быстро…
— Нет! Куда бы я могла улететь? Домой? Я не хочу приводить его домой! И я не могу просто взять и улететь, когда он тут околачивается! Когда он… когда я с ним встречусь, я не хочу, чтобы поблизости были люди, понимате? Я знаю, что я… что он может сделать, если разозлится! Он наполовину убил мисс Левел!
— А если он последует за тобой?
— Вот и хорошо! Я заберу его с собой туда! — Тиффани махнула рукой в сторону гор.
— И ты пойдешь совсем одна?
— У меня нет выбора, так ведь?
Госпожа Ветровоск окинула ее долгим взглядом.
— Да. — наконец сказала она. — У тебя нет выбора. Также, как и у меня. Вот почему я пойду с тобой. И не спорьте, мисс. К тому же, как ты меня остановишь, а? Кстати, что я вспомнила… загадочные синяки миссис Тауни появляются потому, что ее бьет муж. А отец ребенка мисс Торопыги — молодой Фред Тюрви. Ты можешь сказать об этом мисс Левел.
И когда она это говорила, из ее уха вылетела пчела.
Спустя несколько часов они покинули дом мисс Левел и начали подъем на вересковые луга в горах. Приманка, думала Тиффани, поднимаясь по тропинке. Я, наверное, приманка, как в старые времена, когда охотники привязывали ягненка или козленка, чтобы подманить волка.
У нее есть план, как убить роителя. Я знаю. Она что-то придумала. Он придет за мной и она лишь взмахнет рукой.
Она должно быть считает меня дурой.
Конечно же, она пыталась спорить. Но госпожа Ветровоск сделала одно мерзкое замечание личного характера. Она сказала — тебе одиннадцать лет. Вот так взяла и сказала. Тебе одинадцать и что будет говорить твоим родителям мисс Тик? Простите, но мы отпустили ее одну в горы к древнему чудовищу, которое нельзя убить, и вот тут в банке все, что от нее осталось?
К этому аргументу присоединилась и мисс Левел, едва сдерживавшая слезы.
Если бы Тиффани не была ведьмой, она бы раскричалась о том, что так нечестно.
Что не было, на самом деле, правдой. Тиффани знала, все было честно. Они думали не только о ней, но и о других людях, и Тиффани ненавидела себя — совсем немножко — за то, что она о других не думала. Но как низко было с их стороны именно сейчас поступать честно. Это и было нечестным.
Никто не сказал, что ей только девять лет, когда она отправилась в Страну Фей, вооруженная лишь сковородкой. Допустим, никто кроме нее не знал, что она собралась туда идти, ну, кроме Нак Мак Фиглов, но они сами куда как меньше ее ростом. Тут Тиффани задумалась, а рискнула бы она пойти, если бы знала, что ее там ожидает?
Да. Рискнула бы.
И рискнешь предстать перед роителем, несмотря на то, что никто не знает, как его победить?
