– А как слушать себя?

– Ну а как ты до этого делал?

– Я не знаю, я не думал…

Трудовик устало улыбнулся, сощурив глаза. По лицу побежали морщинки-лучики.

– Предложили тебе дело, любое, пусть даже в магазин сходить или вон снег почистить, – не торопись с ответом, спроси себя: «Хочу ли я этого?» И ответ придёт, ты сразу его почувствуешь и поймёшь, надо ли тебе это. Вот и слушай себя, свои ответы. Они не подведут.

– А как быть, когда надо что-то делать, а не хочется? – мальчику очень нравилась эта беседа.

– То же самое – слушать себя. Ведь именно так ты сейчас поступил с Анной Николаевной, просто ты не понимал своих мыслей. Помни, что у тебя всегда есть выбор – делать или нет. Иногда можно уступить, если ты считаешь, что так будет лучше. А порой важно настоять на своём.

Петя молчал, осмысливал услышанное. Иван Дмитриевич смотрел на него с нежностью и сочувствием. На таких, как этот мальчик, и держится мир. Но как же таких мальчишек треплет за это жизнь. «Да пребудет с ним сила», – подумал он, глубоко вздохнув.

– Жизнь порой напоминает ветер, сынок. Он ведь тоже бывает разным. В знойный день охлаждает, в морозный – холода добавляет. К нему можно относиться по-разному. Можно ненавидеть, а можно видеть в нём дорогу к новому, к переменам. Ведь именно ветер пригоняет тучи с дождём, но именно он и отгоняет их от солнца, даря земле свет. Так и наша жизнь похожа на ветер: можно нести в мир холод и неудобства, а можно одаривать теплом и приносить дожди в засушливое лето, – пожилой учитель улыбнулся своим рассуждениям, – Но ветер не выбирает каким ему быть, а человек может, если будет жить по своей правде и дуть в то направление, которое подсказывает ему сердце.

Петя слушал Ивана Дмитриевича, затаив дыхание. Словно тот делился с ним самым сокровенным, открывал тайну. Ему казалось, будто пожилой учитель даёт ему ключи для того, чтобы открыть сундук с сокровищами. Он боялся пошевелиться, чтобы не нарушить возникшую магию.

Мужчина замолчал, глядя в окно на падающий снег. Думал о том, отчего же некоторые вещи мы понимаем только тогда, когда исправить уже ничего невозможно. Но может быть у таких как Мурзин получится жить в согласии со своим сердцем. Может быть, путь ветра в его душе будет направлять его на верную дорожку. Всё может быть, жизнь умеет преподносить сюрпризы. Он улыбнулся, глядя на ученика:

– А теперь беги, сынок. Мать заждалась, поди.

Перед сном мальчик прокручивал разговор с пожилым учителем, соглашался с ним, мысленно кивал и улыбался. Нутром чуял, что тот прав. Его грела мысль, что он не один «инакомыслящий».

В последнее время Петю часто посещала мысль, что мир фальшивый, что родители врут детям. Вот, например, говорит мама Алёшке: «Слушайся воспитателя, не дерись, не отнимай чужого. Будешь хорошим мальчиком – все будут с тобой дружить, Дед Мороз подарок принесёт». А получается, что все стараются дружить с такими, как Шишкарёв, и Дед Мороз Алёшке принесёт новые валенки и шоколадку, а вредной девчонке, у которой мама – главный бухгалтер, подарит дорогую куклу, мешок сладостей и ещё кучу всякой мелочи.

Почему взрослые говорят, что надо быть хорошим? Для кого надо быть хорошим и почему именно «надо»? Где и кем прописана такая обязанность, кто установил границы хорошести? Почему если человек дерётся, отстаивая своё, значит, он плохой? Кто сказал, что драться нельзя, и почему ему поверили?

Петька вообще считал, что иногда дать в морду – единственный выход. Не все понимают слова. Прокручивая в голове мириады «почему», он решил, что будет хорошим для себя. Это для него главное – быть честным с собой. Если он считает, что нужно поступать определённым образом, то так и поступит. А мнение Шишкарёвых отныне для него на последнем месте.

Завуч, конечно, в долгу не осталась. На уроках физики, которую преподавала её дочь, Мурзина ежедневно спрашивали и ответом часто были недовольны; в журнале запестрили тройки, хотя Петя был твёрдый хорошист. Досталось и Ивану Дмитриевичу – минус квартальная премия и придирки на педсовете. До увольнения не дошло: заменить учителя было некем.

Апрель сдавал позиции. Дезертировали последние сугробы, прятавшиеся в прохладе; радуя глаз, пробивалась первая трава; птицы щебетали по-весеннему звонко. Петя шёл в школу в приподнятом настроении, почти у ворот его догнал одноклассник Мартынов Саша.

– Привет, Петька.

– Привет.

– Слушай, тут такое дело. В общем, мы решили объявить бойкот Скворцову. Так что имей в виду, не болтай с ним.

– За что бойкот?

– Да выпендривается много! Они с Антохой поспорили, Скворец себя слишком борзо повёл, вот Тоха и решил его проучить!

– А я при чём?

– Ты ни при чём. Просто чтобы в курсе был и не разговаривал с ним. Скоро сам прибежит как миленький.

– Я не понял, почему, если Антон поссорился с Ромкой, я не должен с ним разговаривать?! Меня это не касается, – Петя слегка замедлил шаг и вопросительно посмотрел на одноклассника.

– Петька, ты чё сам-то выпендриваешься? – Саша не знал, как реагировать, как доложить Антону о непослушании Мурзина. – Чё ты самый умный, что ли?

– Нет, не самый. И умнее меня есть, – Петя улыбался и щурился на весеннее солнце.

– А чё тогда? Ты хочешь, чтобы и тебе бойкот объявили? – одноклассник попробовал запугать Петю.

– Делайте что хотите. Меня это не касается, – равнодушно отозвался Петя и пожал плечами.

Саша от досады сплюнул себе под ноги, буркнул под нос: «Дурак…» – и обогнал Петра. На крыльце школы собралась компания во главе с Шишкарёвым. В центре стоял Саша и что-то рассказывал полушёпотом, при появлении одноклассника наступила тишина.

Петя, зайдя в класс, взглядом нашёл Скворцова. Тот сидел, недоумённо оглядывая класс. Видно, он не единожды пытался заговорить с одноклассниками, но каждый раз натыкался на глухую стену молчания. В растерянности он перебирал содержимое пенала, теребил учебник. Петя подошёл:

– Привет. У тебя свободно? – указал взглядом на соседний стул.

– Да! Привет. Садись, – Рома чуть подвинулся и облегчённо вздохнул: он не один.

Начался урок истории. Класс слушал о Великой Октябрьской революции, а Рома никак не мог найти себе места. Он то оглядывался, то пытался что-нибудь прошептать впереди сидящим, то начинал разговор с Петей.

– Ромка, не парься, – сказал ему Петя, когда ему надоело ёрзанье одноклассника. – Не обращай внимания на них. Лучше слушай Полину Михайловну, вроде интересно.

– Петька, а что случилось-то? Почему они не разговаривают со мной?

– Подробностей не знаю, с подачи Антона тебе объявили бойкот, – не отрывая взгляда от исторички, ответил Мурзин.

– Вот ведь гад, а! – Скворцов от возмущения сильно сжал карандаш, и тот хрустнул. – И ведь все послушались его!

– Я же не послушался, – ухмыльнулся Петя.

– Блин! В натуре, Петька, а почему ты не с ними?

– Потому что меня это не касается. Никакой Антон не может решить за меня, с кем мне разговаривать, а с кем молчать.

Рома округлил глаза:

– Ни фига себе! Ну ты даёшь, Петян! Спасибо.

– Да не за что. Только ты много не болтай. Я историю люблю, хочу Полину послушать, а не тебя.

– Всё, молчу, молчу, – Рома счастливо уставился на историчку, но мысли были не о великой революции, а о своей личной.

Уже на следующий день со Скворцовым разговаривали девочки, а потом и пацаны потихоньку забыли указания своего предводителя. Видя, что план не удался, Антон кипел от негодования. Однако, несмотря на это, жизнь в классе вернулась в прежнее русло.

Последние дни мая Петя ходил задумчивым: ему пришла в голову одна идея. Если всё получится, то можно здорово поменять свою жизнь, а главное – облегчить жизнь мамы. В школе ему оставалось учиться один год, после девятого класса Петя решил поступать в Казанский автомеханический колледж. Там ему, как иногороднему, предоставят общежитие. Но в город он переедет не один: маму и Алёшу заберёт с собой.