Ковыляя и пошатываясь, Сабрина подошла к этой дверке. Из-за нее доносились голоса. Кукла склонилась к замочной скважине и увидела комнатку, заставленную трех-, четырех- и пятиярусными кроватями. На каждой сидели дети: и мальчики, и девочки – все были в собачьих масках. Дрожащий фитиль керосинки на стене высвечивал застывшие черные глаза и клыки.

В темном углу на войлочной подстилке, обнимая мятую подушку, сидела девушка. Из присутствующих у нее единственной не было маски, но Сабрина не видела ее лица – вся фигура девушки тонула в темноте. Единственное, что кукле удалось разобрать, это бледную лодыжку, окованную железным браслетом; от браслета к трубе у стены тянулась ржавая цепь.

– Биззи! – гомонили дети, обращаясь к пленнице в темном углу. – Биззи, расскажи нам сказку!

Девушка ответила, и в ее голосе Сабрина различила всепоглощающую безнадежность и усталость:

– Но я ведь уже рассказывала… я не хочу…

– Сказку! Сказку! Или мы тебя покусаем!

– Хорошо – только не кусайте! – со слезами в голосе согласилась Биззи. – Вы хотите ту сказку? Снова?

– Да! Сказку! Сказку!

Сабрина не собиралась слушать сказку, она уже было отвернулась от замочной скважины, но история, которую начала рассказывать прикованная к трубе Биззи, завладела ею с первых слов. Голос девушки, тихий и тягучий, обволакивал, не позволял кукле пошевелиться. И вместо того, чтобы искать выход, она стояла и слушала, завороженная и испуганная, жуткую сказку…

…Одной холодной зимней ночью в городе, где всегда идет снег, раздался крик.

Я убеждена, вы никогда не слышали такого крика. От него кровь стыла в жилах, а еще… в нем было нечто, похожее на собачий вой.

В доме у мистера и миссис Деррбоуз родился ребенок. Но это был крайне необычный ребенок. Дело в том, что вместо детской головы у него была голова собачья: вислые уши, мокрый треугольный нос и влажные черные глаза. Появившийся на свет ребенок был настолько отвратительным, что принимавший роды доктор недоуменно уставился на него и даже воскликнул: “Будь я проклят!”

Следом завопила няня. Когда доктор передал ей ребенка, она бросила его на пол и тут же рухнула в обморок – ей сейчас не помог бы и ящик нюхательной соли.

После чего раздался третий крик – это кричала сама миссис Деррбоуз. Ее тошнило от отвращения. “Я не хочу это видеть! – попыталась отпрянуть разгневанная и испуганная мать, но подушки не дали ей этого сделать. – Уберите его! Прочь! Прочь!”

Мистер Деррбоуз, в свою очередь, был более хладнокровен – он тут же озаботился тем, чтобы «эту мерзость» выбросили из его дома.

Доктор поинтересовался, может ли он забрать младенца для опытов: “Я проведу парочку экспериментов по живосечению, а потом заспиртую его в банке”, – сказал этот добрый доктор.

“На помойку! На помойку!” – кричала миссис Деррбоуз. Она была непреклонна, и младенца выбросили.

Покинув дом Деррбоузов, доктор попытался отыскать ребенка среди мусора, но тот исчез: “Наверное, его утащили крысы, – решил он. – Какая жалость! Пропал такой образец!”

Чета Деррбоуз быстро вернулась к своей обычной жизни. Они не горевали о псе-младенце, и даже не вспоминали о нем. О жутком происшествии вскоре забыли. Деррбоузы, их няня и доктор договорились держать все в тайне и отвечать каждому, кто станет любопытствовать, что ребенок родился мертвым. Тем более, полагали они, это было не так уж и далеко от правды.

Но на самом деле пес-младенец не умер. Он затаил обиду и решил поквитаться.

Одним вечером, когда за окном выла метель, няня сидела в своей крошечной квартирке у камина и вязала шерстяные носки. В какой-то момент нитка перепуталась. Она засунула руку в корзину с клубками, чтобы распутать пряжу, и вдруг ощутила что-то мокрое и скользкое, коснувшееся ее запястья. Она опустила взгляд и увидела в корзине пса-младенца. Откуда он там взялся?! Кто его принес?!

Но получить ответы на эти вопросы няне было не суждено. Пес-младенец вцепился клыками ей в руку и принялся ее грызть, а когда женщина, крича и плача, попыталась его отцепить, он разомкнул челюсти и набросился на нее, вгрызшись ей в лицо. Пряжу залило кровью, и вскоре жуткие крики потонули в метели.

Семейный врач четы Деррбоуз в тот вечер задержался в больнице допоздна. Когда он вышел на улицу, метель усилилась. Полеты отменили, и он не смог взять аэрокэб. Наземных экипажей также не наблюдалось, и тогда, чтобы совсем не околеть, он забрался в вагон трамвая. Усевшись у окна, он раскрыл газету и погрузился в чтение. Из рупоров в салоне раздалось требование пробить билеты – не отрываясь от чтения, доктор достал из кармана билет и потянулся к компостеру. Он до последнего не видел, что тянется рукой прямо в широко раскрытую пасть пса-младенца. Клыки сомкнулись, щелкнули, и пес-младенец откусил доктору кисть. Тот закричал, но его крика никто не услышал – кроме него, пассажиров в трамвае не было.

Когда трамвай подъехал к станции, в вагоне обнаружили тело доктора. Его правая кисть исчезла, горло было перегрызено, а рядом лежала окровавленная газета.

Мистер Деррбоуз об этом ничего не знал. Он работал в своем кабинете. Писал деловые письма, подводил учет прибыли и вычитал убытки – он был очень занятым джентльменом, знаете ли. В какой-то момент мистер Деррбоуз вдруг услышал странный шорох, раздающийся из ящика его стола.

«Вряд ли пресс-папье ожило» – подумал он. Решив, что там завелась мышь или поселился гремлин, мистер Деррбоуз вооружился ручкой и выдвинул ящик. На него своими черными глазами глядел пес-младенец. Мистер Деррбоуз не успел даже вскрикнуть, когда собачья пасть сомкнулась вокруг его шеи…

Миссис Деррбоуз позвала супруга из спальни. Книжка, которую она читала, была невероятно скучной, и мадам требовался десерт, чтобы сделать чтение приятнее. Вставать с кровати и идти за ним в кондитерскую самой, да еще и в метель, ей решительно не хотелось. Когда скрипнула дверь, она не глядя потребовала: «Дорогой, я хочу шоколадный мусс с черникой! Принеси мне его!»

Но никто ей не ответил, а потом вдруг раздался мерзкий звук. Что-то хлюпало и чвякало. Звук раздавался из спальни, и он все приближался…

Миссис Деррбоуз опустила книгу, приподнялась на кровати и увидела…

К ней по полу, оставляя след из розоватой слизи, полз пес-младенец. Он глядел на нее своими черными глазами, его нос ходил ходуном, а оскаленные клыки были все в крови.

Миссис Деррбоуз застыла от ужаса, не в силах пошевелиться…

А он все полз и полз к ней на брюхе, подтягивая себя крошечными ручками и ножками.

Миссис Деррбоуз закричала, но метель пожрала ее крик – так же, как пес-младенец через минуту пожрал ее сердце…

Голос Биззи стих.

А Сабрина все стояла и вслушивалась. И хоть сказка про пса-младенца, вроде бы, была способна испугать лишь ребенка, но Сабрина боялась. В этой жуткой истории улавливалось нечто действительно пронизывающее, нечто… настоящее…

– Все! – раздался голос Красотки Дит. – Пора спать!

– Ну, Дит! – заспорили было дети. – Мы хотим еще раз послушать! Пусть Биззи снова расскажет! Нам так нравится пес-младенец!

– Нет. – Дит была строга и неумолима. – Послушаете завтра. Спать, я кому сказала! Не заставляйте меня жаловаться на вас Угрюмому!

Сабрина отшатнулась от двери. Упоминание Угрюмого встряхнуло ее и мгновенно вернуло в действительность. В ту действительность, в которой, если она будет медлить, ее тоже посадят на цепь, как Биззи, и заставят рассказывать сказки. А она ведь не знает ни одной сказки!

Сабрина снова оглядела гостиную. Что же делать? Куда бежать? За каждой из дверей ее поджидают собачники из Своры…

«Но здесь ведь не только двери!»

Она задумчиво глянула на окно: можно попытаться выбраться через него – это будет непросто в ее состоянии, но что ей еще остается? – вернуться в мешок?