- А где грибы? - спросил он, как только мы вошли. Улыбаясь поднялся, полез здороваться... Облапил Алекса, затем меня, похлопал по спине. Хлопки его больше напоминали процедуру выбивания правды из подозреваемого, но что поделать?.. Тяжела рука у российских спецслужб.
- Какие грибы? - вырвалось у Алекса.
- Ну, вы ж по грибы ходили, нет? - заглянув шефу в глаза, майор быстренько сориентировался. - Понятненько, - кивнул он. - Значит, по дороге съели.
- Ага, по дороге, - кивнул шеф, сбрасывая куртку. Было видно, что майору он тоже рад, хотя и старается этого не показать.
Московский гость переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая.
- Кушать будете? - спросила буднично Антигона. Встала из-за стола и принялась греметь чугунками на печке. - У нас тут кура печёная, грузди мочёные, капустка квашенная, картошечка...
Я сглотнул слюну. Несмотря на то, что в гостях у ведьмы Настасьи я налопался до самого горла, сейчас в животе было пусто, как в весеннем погребе.
Пройдя к умывальнику за шторкой, я наскоро смыл пыль и набросился на угощение. Вы не представляете себе, какое это удовольствие: вонзить клыки в ногу жареной курицы! Я жевал, глотал, запивал земляничным квасом, снова жевал...
Антигона, Котов и Чумарь смотрели на меня во все глаза.
Один Гришка ничему не удивлялся. С тревогой поглядывая на исчезающую провизию, он торопливо нагрёб себе полную тарелку еды и отодвинул подальше от меня.
- И куда же вы шлялись, добры-молодцы? - скептически спросила Антигона. Она тоже прекрасно знала, что может случиться со стригоем, на которого напал жор... - До Бабы-Яги, что ль? Она напоила Сашку мёртвой и живой водой и он теперь настоящий мальчик?
- Почти, - улыбнулся Алекс. Ясен перец, при рэпере о ведьме Настасье он трепаться не станет. - Ты же помнишь, звезда моя, что наш Сашхен - не последний маг.
- Ага. Сила есть, только ума ещё не нажил, - Антигона решила и дальше придерживаться линии здорового скептицизма.
- Ну, немножко мозгов у него всё-таки скопилось, - шеф подошел, заглянул мне в тарелку и отечески погладил по голове. - Вот, открыл в себе талант преобразовывать пищу земную в энергию некротическую, которая для существования нежити надобна.
- Чо, правда, чо ль?
С каждым днём в Антигоне было всё больше исконного, деревенского. Сейчас, например, она красовалась в русском сарафане цвета морской волны и милом платочке в мелкие незабудки.
- Правда, правда, - шеф поцеловал девчонку в макушку и с размаху плюхнулся на диван. - Друзья мои! - вскричал он весёлым возбуждённым голосом. - А не выпить ли нам по этому поводу водочки?..
И тут в дверь постучали.
Стук исходил от задней, кухонной двери, за которой были только мостки да озёрная гладь.
Котов, мгновенно оценив обстановку, выхватил любимый "ТТ" и занял позицию у стены. Гришка втянул носом воздух и расслабился.
- Открывайте, - важно кивнул он Алексу. - Свои это.
"Своим" оказался сержант Щербак. Глаза у него были безумные, лицо между бородой и скуфейкой бледное, и покрытое каплями пота. Ряса тоже была мокрая, и я понял, что это не пот. Батюшка-сержант был весь забрызган озёрной водой. За его спиной угадывались тёмные очертания лодки - он грёб от самого Валаама, как сумасшедший. Не обращая внимания на брызги холодной воды...
- Убийство у нас, - с порога выдохнул батюшка.
Глава 10
Ночной Валаам на серебристой глади озера, был как сгусток тьмы. Ни единого огонька не светилось в храмах, в церквах, никто не подавал сигналов заблудшим рыбакам...
Причалили мы в той же бухте, что и раньше - отец Онуфрий безошибочно отыскал её в кромешной тьме, по одному ему известным приметам. И только когда нос катера ткнулся в мостки, на берегу затеплился крошечный огонёк - не столько для того, чтобы разогнать тьму, сколько для обозначения того, что нас ждут.
Инок Софроний спустился к причалу, принял верёвку, закрепил и отошел в сторону, освобождая место.
Катер у Алекса был небольшой, и нам четверым - батюшке сержанту, майору Котову, мне и Алексу было тесновато. Я первым выпрыгнул на берег, проверил окрестности - мне-то свет фонаря не нужен - и кивнул остальным.
Убийство в ските - вещь уникальная. Почти как в запертой комнате: посторонних нет, каждый новый человек на виду...
Это в храм или монастырь тянется постоянный поток богомольцев, туристов, да и просто людей, желающих хотя бы на короткий срок стать ближе к Богу.
В скит люди идут за другим. Отрешиться от всего мирского, забыть прошлое, стереть себя, как личность. Принять постриг, а вместе с ним - и жесткий устав, отвергающий всё мирское.
Думать что здесь, на святой земле, случилось убийство, и что совершил его кто-то из своих - было дико.
Хотя ведьма Настасья и говорила, что такое здесь уже случалось. И не единожды.
- Неужели вы настолько не доверяете своей братии? - спросил Алекс отца Онуфрия. - Отправиться ночью, через всё озеро, лично...
- Да некого было послать, - махнул рукой батюшка-сержант. - Как это ни смешно, я - самый мирской из всех. В скиту люди живут подолгу, некоторые - по сорок-пятьдесят лет. Для них сойти с острова - всё равно, что в Геенну огненную ступить.
- Послали бы Софрония, - оброни Алекс.
- Моторка сдохла, - вздохнул отец Онуфрий. - Движок не тянет, а отправлять инока за двадцать вёрст на одних вёслах... - Он развёл руками. - Даже я не настолько жесток.
- Епископ в курсе? - спросил Котов. - Он дал разрешение на расследование?
- Фотий - человек разумный, - кивнул батюшка-сержант. - Он только просил, чтобы всё по-тихому было. По возможности, конечно. Это он посоветовал к господину Голему обратиться - прослышал, что тот в своём имении гостит, и посоветовал. Явление петербуржского дознавателя в такой момент - не иначе, как провидение Божие. А братьев я пугать не стал. Никто ничего не знает.
- А как же Софроний? - спросил я.
- Я обнаружил тело, - сказал инок.
Поднимались по тропинке один за другим, впереди - батюшка, за ним - Софроний, за ними - Алекс с Котовым. Майор светил под ноги фонариком.
Я шел последним.
Где-то над верхушками деревьев парила сова - до нас долетали её ухающие крики. В траве по бокам тропинки что-то вовсю шебуршало, посвистывало, шевелило могучие лопухи. В глубине леса, под соснами, сверкали синие недобрые глазки...
"Провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно".
