Эдмондо де Амичис (1846–1907) — известный итальянский писатель.

Он был учителем и общественным деятелем, активно участвовал в борьбе за освобождение и объединение Италии, бывшей в XIX веке под властью австрийской монархии.

Амичис много путешествовал и хорошо знал то, что он описывал. Он побывал в Испании, Англии, Голландии, Северной Африке, Турции, Франции, Южной Америке и других странах.

Его произведения проникнуты любовью и состраданием к обездоленным итальянским трудящимся. Он верный защитник бедняков.

Всемирную известность приобрёл Эдмондо де Амичис своей замечательной книгой «Сердце» — об итальянских детях. Эту книгу он написал для детей, и она была любимой книгой не только итальянских школьников, но и детей многих стран. Книга «Сердце» переведена на многие языки земного шара. В русском переводе она называлась «Дневник школьника».

Три рассказа: «От Апеннин до Анд» (перевод Н. Роведа и А. Петрова), «Чичильо» и «Джулио» (перевод Н. Шер), которые вы прочтёте в настоящей книге, взяты из повести «Сердце».

Ваши отзывы об этих рассказах присылайте в Дом детской книги по адресу: Москва, Д-47, улица Горького, 43.

Много лет назад тринадцатилетний мальчик, по имени Марко, сын генуэзского рабочего, отправился один из Генуи[1] в Южную Америку, на розыски своей матери.

За два года до этого его мать уехала в Буэнос-Айрес, столицу Аргентинской республики, с намерением найти место прислуги в каком-нибудь богатом доме и заработать в короткий срок побольше денег для своей семьи, которая из-за разных несчастий впала в крайнюю нужду и не выходила из долгов.

Бедная мать заливалась горючими слезами, расставаясь со своими детьми. Одному из них было тогда восемнадцать, а другому одиннадцать лет. Но она не пала духом и отправилась в путь, полная надежд.

В Буэнос-Айресе её ждала удача: через лавочника-генуэзца, который приходился двоюродным братом её мужу и давно обосновался в столице Аргентины, она очень скоро поступила служанкой в одну богатую аргентинскую семью, где ей хорошо платили и неплохо к ней относились.

Некоторое время мать мальчика поддерживала с родными постоянную переписку. Как было условлено между ними, её муж направлял свои письма двоюродному брату для передачи своей жене, а двоюродный брат, в свою очередь, отправлял её ответные письма в Геную, приписывая несколько строк от себя.

Зарабатывая восемьдесят лир[2] в месяц и ничего не тратя на себя, мать каждые три месяца отсылала домой значительную сумму денег. Этими деньгами её муж постепенно расплачивался с долгами, не терпящими отсрочки, восстанавливая таким образом своё доброе имя. Сам он тоже зарабатывал и был доволен своим положением, тем более что надеялся на скорое возвращение жены.

Дом без неё казался пустым, а младший сын, её Марко, особенно горячо любивший мать, сильно грустил о ней и не мог примириться с разлукой.

Прошло больше года со дня отъезда его матери. И вот, после короткого письма, в котором она сообщала, что немного прихворнула, они перестали получать известия о ней. Написали дважды родственнику, но он не ответил. Написали аргентинской семье, но, быть может, потому, что они перепутали адрес с иностранной фамилией, и на это письмо ответа они не получили.

Подозревая, что с матерью случилось какое-нибудь несчастье, они обратились в итальянское консульство[3] в Буэнос-Айресе с просьбой навести справки о пропавшей. Месяца через три консул ответил, что об этой женщине ему ничего неизвестно, так как, несмотря на объявления в газетах, никто не явился и даже не дал сведений о себе.

Иначе и не могло быть: боясь унизить честь семьи своим положением служанки, бедная женщина не назвала аргентинским хозяевам своей настоящей фамилии.

Прошло ещё два месяца — никаких известий. Отца и сыновей мучила неизвестность, а младший сын не з силах был побороть охватившую его тоску.

Что делать? К кому обратиться? Первой мыслью отца было тотчас же самому ехать разыскивать жену. Но как же его работа? Кто будет кормить детей? Не мог отправиться и старший сын — он только что стал зарабатывать и был нужен семье.

Так продолжали они жить в постоянной тревоге. Дни за днями проводили они в тех же грустных разговорах или в молчании, глядя друг на друга.

Однажды вечером Марко, младший мальчик, сказал решительно:

— Я поеду в Америку и разыщу маму!

Отец печально покачал головой и ничего не ответил.

Хорошая мысль! Но она неосуществима: в тринадцать лет одному ехать в Америку, когда добираться туда надо целый месяц!

Между тем мальчик изо дня в день упорно настаивал на своей поездке. Настойчивость эта проявлялась спокойно и разумно, как у взрослого:

— Уезжали мальчики и помоложе меня! Стоит только попасть на корабль, а там уже я буду не один. Доеду вместе со всеми. А как приеду, пойду искать лавочку дяди. Там много итальянцев, они мне покажут дорогу. Стоит только отыскать дядю — значит, найдена и мама. А если я его не найду, тогда отправлюсь к консулу и попрошу отыскать ту аргентинскую семью. Если случится неудача — так в тех краях можно найти работу. На худой конец, на хлеб-то я сумею заработать.

И так мало-помалу ему почти удалось уговорить отца. Отец уважал сына. Он знал, что Марко благоразумен и не трус, что он привык к лишениям. Отец был уверен, что эти хорошие качества очень пригодятся Марко в поисках матери, которую мальчик так любил.

В довершение всего, капитан корабля, который дружил с одним знакомым его отца, услыхав о намерении мальчика, обещал достать ему бесплатный билет третьего класса. И вот наконец, после многих колебаний, было решено отправить Марко в путь. Мальчику уложили вещи в сумку, сунули в его карман несколько скуди[4] и записку с адресом дяди-лавочника. В один ясный апрельский вечер Марко проводили на пристань.

— Марко, сынок! — говорил отец со слезами, в последний раз целуя мальчика, когда они уже стояли на сходнях и пароход готов был к отплытию. — Будь смелым! Ты едешь ради святого дела. Счастливого тебе пути! Поезжай с богом!

Бедный Марко! У него было смелое сердце, и он готов был вынести самые трудные испытания, какие только могут встретиться в дальнем плавании. Но когда он увидел, как исчезают на горизонте очертания его прекрасной Генуи и как пароход выходит в открытое море, мужество изменило ему. Мысль о том, что на этом огромном пароходе, набитом крестьянами-эмигрантами[5], он один, никому не знакомый, с маленькой сумкой, в которой было всё его имущество, — эта мысль приводила его в отчаяние. Два дня он лежал, свернувшись клубочком, как собачонка, на носу корабля, почти ничего не ел и едва сдерживал слёзы.

Во сне (а сны были тревожные и страшные) ему часто мерещилось лицо какого-то незнакомца. Тот смотрел на мальчика с состраданием и говорил ему на ухо: «Твоя мать умерла». Марко просыпался, подавляя крик ужаса.

Но когда пароход прошёл Гибралтарский пролив и мальчик впервые увидел Атлантический океан, он воспрянул духом. Ожила надежда. Но это длилось недолго.

Безграничность океана, всегда однообразного, всё усиливающаяся жара, чувство своего одиночества, печальные лица окружавшего его бедного люда снова наводили на него тоску. Дни чередовались, пустые, однообразные, думы путались в его голове, как это бывает у больных. Ему казалось, что плавание длится целый год.

Каждое утро, просыпаясь, он недоумевал: неужели это он, один, среди бесконечной водной пустыни плывёт в Америку?