— Никакое это не благодеяние со стороны Джереми, — сказала она. — Он говорил, что сделает все, что сможет, ради меня, если хотите знать. Хотя к вам он относится с куда большей симпатией, чем вы к нему. Но не в этом дело… — Ей пришел на ум новый довод. Как все-таки трудно с этими гордецами! — Вы-то сами разве не помогаете другим? Эмма только что рассказала мне об этом уличном мальчишке, который здесь у вас… Я видела его.

Келл поморщился. С женщинами просто невозможно: из всего они делают событие, все превращают в предмет обсуждения.

— Спасибо за заботу, Рейвен, — произнес он, — но, право, не стоит вторгаться в мои дела.

— Хорошо, я не буду.

«Только не надо обижаться, — сказала она себе, — иначе я ничего не добьюсь».

— Я понимаю, — продолжала она, — причину, по которой вы презираете высшее общество, но ведь сейчас речь о другом. Ваш клуб в опасности.

— Это не должно вас касаться, леди…

— Но к сожалению, касается, Келл. Ведь причина ваших неприятностей — я… то, что вы женились на мне. И вы это прекрасно понимаете. Поэтому я не могу делать вид, что мне это безразлично, не могу не пытаться помочь. Стоять в стороне.

— Я уже сказал: мне не нужна ваша помощь.

В красивых голубых глазах появилось выражение истинного страдания. Безысходности. Отчаяния.

— Не понимаю, — выкрикнула она, — отчего вы так мучительно упрямы!

Он тоже испытывал что-то сродни отчаянию. Почему она не уйдет, не оставит его в покое? То, что она находится так близко от него, уже мучительно! Соблазн, который не должен быть претворен в жизнь, ибо ничего не изменит в их отношениях — лишь сделает их еще более напряженными. То, чего он от нее хочет, невозможно без любви, без того, что называется настоящим чувством. Если его нет ни с одной, ни с другой стороны, то его не заменить ничем… И значит, остается одно — избегать общения. Тем более в такой непосредственной близости, как сейчас… Нужно, чтобы она ушла как можно скорее. Но как это сделать? Не вытолкать же ее силой?.. Нет, конечно, не силой, но словами. Не грубыми и оскорбительными, однако такими, после которых она бы ушла…

— Есть одна вещь, дорогая, — сказал он спокойным, ровным тоном, — которую я бы хотел от вас.

Она вскинула голову.

— О, и что же это такое?

— Как? Вы не догадываетесь? — Он подошел к ней почти вплотную, протянул руку, коснулся ее груди. — Интимные отношения. Вы могли бы удовлетворять мои плотские желания.

Она отпрянула, у нее прервалось дыхание.

— Вы… — начала она.

— Вижу, вас шокировали мои слова, леди. Вы даже ненадолго лишились дара речи.

Она пропустила мимо ушей его язвительность и, взглянув гму прямо в глаза, простодушно спросила:

— Вы в самом деле хотите, чтобы между нами были такие отношения?

«Конечно!» — хотелось ответить ему, однако слова он произнес прямо противоположные.

— Нет, — сказал он, — я вполне удовлетворен условиями нашего соглашения. По которому каждый из нас свободен и не может ничего требовать или ожидать от другого.

— Вы это повторяете уже не раз, но я не понимаю, зачем же тогда говорить на эту тему. И отпускать шутки.

— Наверное, я не прав, — признал он с кривой усмешкой.

— Тогда скажите мне, — уже совсем другим, деловым и обеспокоенным тоном произнесла она, — отчего все-таки вы не хотите принять предложенную вам помощь от Вулвертона?

— Я уже говорил вам, леди, — отчеканил он раздраженно, — не занимайте свою голову этими вопросами.

— Хорошо, — сказала она спокойно и задумчиво. — Тогда… — Она решительно тряхнула головой. — Тогда у меня к вам предложение.

Он смерил ее недоверчивым взглядом.

— Какое у вас может быть предложение? Нас ничто не связывает.

Она пропустила его слова мимо ушей и продолжала тем же деловитым тоном:

— Вы по натуре игрок, сэр. Во всяком случае, были им. Надеюсь, этого вы не станете отрицать. И я хочу заключить с вами пари как с игроком. Полагаю, вы не сможете уклониться: ваша гордость не позволит.

— Что за ерунда, Рейвен?

В его голосе прозвучала явная заинтересованность.

— Не ерунда, Келл, а всего несколько бросков костей. — Она вдруг припомнила, что ей когда-то рассказывал и показывал О'Малли. — Трека, чека, петух… полняк… Я правильно произношу названия счета на костях?.. Теперь вы лишились дара речи, сэр?

Келл смотрел на нее, не скрывая изумления.

— Что вы хотите? — пробормотал он.

— Ничего особенного. Просто заключить с вами пари. Или как это еще у вас называют — биться об заклад?

— Какое еще пари?

В его глазах уже зажегся азартный огонек.

— Сейчас скажу, не торопите меня… Если я три раза брошу кости и все три раза выпадет семь или одиннадцать, то я выиграла, и вы позволите Вулвертону и Люсиану Уиклиффу, если тот предложит, помочь вам.

— А если у вас не выпадет?..

— Что ж, тогда я обещаю больше никогда не беспокоить вас разговорами о вашем клубе. Пускай он проваливается в тартарары, а с ним и весь ваш бизнес!

Келл молчал, пытаясь прийти в себя от удивления: чего-чего, а такого он от Рейвен не ожидал. Ведет себя как завзятый игрок.

— Боитесь, что проиграете? — прервала его молчание Рейвен.

В глазах у нее тоже горел азарт.

Ему хотелось послать ее к дьяволу, но собственная горячность взяла свое. Толкнув по игровому столу ящичек с костями, он мотнул головой, сложил руки на груди и сказал:

— Заклад принят. Бросайте!

Она разжала стиснутую в кулак левую руку и показала ему два костяных кубика.

— У меня свои.

Не давая ему опомниться от нового приступа удивления, она залихватски потрясла их на ладони — так делал О'Малли, — а потом кинула на зеленое сукно стола. Выпало одиннадцать очков.

У Келла взлетели вверх брови. Рейвен удовлетворенно улыбнулась.

Второй бросок был таким же успешным: семь очков. Она подняла кости и приготовилась бросить их в третий раз.

Рука Келла, которая легла ей на пальцы, остановила ее. Отогнув их, он забрал кости, подбросил у себя на ладони, словно взвешивая.

На его лице отразилось понимание чего-то и в то же время гнев.

— Они утяжеленные, — сказал он с отвращением. — Поддельные.

— Я никогда не утверждала обратного, — с ослепительной улыбкой проворковала Рейвен. — И мы не уговаривались, какие кости я буду бросать.

Келл с мрачным выражением лица легко, без нажима схватил ее за горло.

— В моем заведении шулеров бьют, — произнес он.

— Не сомневаюсь в этом, сэр. Но вы все равно уже проиграли.

— Хотите сказать, вы меня одурачили, как зеленого новичка?

— Боюсь, что так. — Она осторожно сняла его пальцы со своей шеи. — Но сделала это из самых лучших побуждений.

Ее губы дрожали от сдерживаемого смеха. Он чертыхнулся:

— Какого дьявола… Где вы добыли фальшивые кости?.. Нет, не надо отвечать: я догадываюсь. О'Малли?

— Да. Он с детства учил меня разным играм.

— И шалить с пистолетом тоже?

— Да. И стрелять, и ездить верхом, и играть в карты, и…

— Ваше образование несколько своеобразно для девушки.

— Не буду спорить. Моя мама тоже удивилась бы, застань меня за стрельбой… Отдайте мне…

Она отобрала у него кости и кинула еще раз. Снова семь.

— Я окончательно выиграла! — с торжеством объявила она.

Однако он, видимо, не хотел так просто признавать свое поражение. Схватив за руку, он притянул ее к бортику стола и повернул лицом к себе.

— Знаешь, что я делаю с шулерами?

У нее перехватило дыхание.

— Нет… А что?

Его взгляд скользил по ее лицу, задержался на губах. Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее. Хотелось поцеловать. Хотелось проникнуть в глубину ее неправдоподобно голубых глаз. Хотелось приподнять ее, положить на стол, почувствовать себя между ее раздвинутых ног…

— Я беру обманщиков за шиворот и выкидываю на улицу!

— Вы поступите со мной так же?

Что он мог ответить? Только теснее прижать ее к краю стола, на котором лежали злополучные кости. Она ощутила его возбуждение и почувствовала, что невольно отвечает ему тем же.