***

Время царствования отца для него соединилось в одном образе, который часто являлся ему во снах – процессия из траурных карет, тянущаяся из Зимнего дворца в Невскую лавру. Жуткое и фантасмагоричное событие перезахоронения останков императора Петра III стало для Александра олицетворением всего периода, когда на престоле России находился человек, которого судьба назначила ему в родители. В тот морозный поздний вечер столица содрогнулась от ужасающего зрелища – ночной мрак, траурная чернота одежд людей и убранства лошадей и карет, зловещая тишина в многолюдной толпе, потусторонний свет факелов, бросавший отблески на лица, делавший их могильно-бледными – всё это вместе не просто потрясло столичное общество, но и осело в душе наследника кошмарным воспоминанием.

Вот и сегодня он спал плохо и вновь видел этот сон. Проснувшись среди ночи в холодном поту, сразу подумал о плохом. Что-то определённо должно было случиться, в противном случае этот сон бы не приснился опять.

Последний раз так было этим летом, накануне смерти Софии. В ту ночь он тоже проснулся от этого страшного видения, а через неделю не стало его единственного ребёнка. Шестнадцатилетняя София Нарышкина, его маленький белокурый ангел с небесными глазами на пол-лица, много лет страдавшая от чахотки, ушла тихо. Господи! Как же тяжело, как же невыносимо тяжело осознавать, что все его дети страдали за его грехи! Младенцы Мария и Елизавета, ушедшие давно, и вот теперь – София, его любимица. А он уже планировал её свадьбу с Андреем Шуваловым. Наверное, Мария Нарышкины, мать Софии, была права, когда торопила со свадьбой. Но он отложил, хотел, чтобы дочка поправилась, и лейб-медики Миллер и Реман обнадёживали, что девушка излечится, ему хотелось, чтобы свадьба стала действительно радостным событием, а в результате – Софьюшка невестой лежала в гробу. В тот день с утра он был на артиллерийских учениях в Царском, и когда из Колтовской слободы *пришла скорбная весть, поначалу даже не поверил. А потом не выдержал, слёзы сами заструились из глаз. Однако тогда он нашёл в себе силы и уже через четверть часа продолжал учения. Иначе сердце его разорвалось бы от горя.

Жан-Урбен Герен. Портрет молодой леди.Софья Дмитриевна Нарышкина (1808—18.06.1824) с. 1800. 6,6х5,8. Новгородский государственный музей.

Она пришла не для земли;Не по-земному расцветала,И как звезда она вдали,Не приближаясь к нам, сияла;И вот, судьбе своей верна,Ей обреченное свершила:И всё небесное онаВ красе на небо возвратила.

Плетнёв**, написавший эти строки, очень верно уловил – и третьему его ребёнку не суждено прийти в сей мир для радостей земных, его дети – ангелы, и сейчас они молятся о нём и о России у престола Всевышнего. Александр верил в это и ощущал всей свой душой.

Отогнав горестные воспоминания, встал, мучила жажда, и он залпом выпил бокал воды. Смешно… ему хотелось пить, а городу – по всем приметам – вновь было не избежать наводнения. Ветер с залива не утихал уже несколько дней, неся холод и сырость. Ожидали прибавления воды. Вот он и сон – очередное предупреждение и новом несчастье. Александр, накинув халат, опустился на колени перед образами и принялся молиться.

***

Не зря молился император! Начало ноября нынче выдалось на редкость ненастным. Моросящий дождь и холодный ветер не стихали всё время. Особенно непогодным стало шестое ноября, так что к семи часам пополудни на Адмиралтейской башне зажгли сигнальные фонари, предвещавшие жителям города наводнение. В ночь разыгралась настоящая буря. Ветер завывал за окнами точно стенающее живое существо. Крупные капли усилившегося дождя ударяли в стёкла, выбивая тревожную дробь. Как изнывающий от холода путник, непогода будто просилась в дом, моля о приюте. Анна проснулась от этих звуков и села на кровати. Сергея в комнате не было. Накинув лежащую на кресле шаль, она осторожно выскользнула из спальни, из приоткрытых дверей кабинета пробивалась узкая полоска света, Анна вошла в кабинет. Сергей сидел за столом и что-то писал. Его лицо было сосредоточенным и в отблесках свечи казалось очень бледным. Сердце молодой женщины болезненно сжалось.

- Сердечко моё, что случилось, почему не спишь? – заметив жену, он оторвался от своих записей.

- Серёжа, мне как-то не по себе, - тихо проговорила она, печально улыбаясь. – Разыгралась настоящая буря.

Она шагнула к мужу и устроилась у него на коленях, положив голову ему на грудь.

- Не тревожься, мой ангел, - его губы скользнули по её щеке, а рука охватила талию. – Это всего лишь ветер.

- Будет наводнение? – прямо спросила Анна, дотронувшись пальцем до его носа.

- Да, скорее всего, - честно отвечал он и сразу попытался успокоить жену: - Но это же не впервые! Даст Бог, переживём и это.

Видя тревогу в её глазах и волнение, горячим румянцем тронувшее щёки, он встал, держа жену на руках и проговорил бодрым тоном:

- Идём-ка спать, я засиделся сегодня, - его глаза сияли тем синим пламенем, которое обычно заставляло Анну трепетать от предвкушения.

Она ничего не ответила, лишь лукавая улыбка заиграла на губах.

С какой-то отчаянной нежностью Сергей поцеловал жену и опустил её на кровать, встал рядом с ней на колени. Его руки скользнули по её плечам, стягивая рубашку, обнажая плечи и грудь. Анна смущённо улыбалась, краснея под его восхищённым взглядом. Это её трогательное смущение всякий раз сворачивало в нём тугую пружину, которая доводя его до исступления, заставляла до боли желать свою жену, как в их первый раз.

В эту ночь, срывая крыши небольших домов и сараев, вырывая с корнем деревья, бушевала непогода, но для Сергея и Анны это было не в их мире. За стенами дома свирепела Нева, вышедшая из берегов и поглотившая большую часть города, потоки воды с рёвом устремились на бедную столицу, пожирая сажень за саженью. Как хищный зверь, ищущий добычи, холодная бурлящая стихия захватила подвалы и первые этажи домов, перевернула лодки, и увлекая за собой стволы деревьев и всевозможный скарб, сметая всё на своём пути, понеслась по улицам.

А здесь, в спальне, при тусклом мерцании свечей на шандале***, Анна трепетала от неистовых ласк мужа. Закусив нижнюю губу, она выгибалась навстречу его рукам, которые скользили по её телу, касаясь самых потаённых уголков, и с небывалой страстью отвечала на его жадные поцелуи. Когда громкий стон вырвался из груди Анны, огненные стрелы пронзили чёрное небо и раздался громовой залп чудовищной силы.

***

Наводнение 7 ноября 1824 года стало сильнейшим бедствием, пережитым столицей в XIX веке. Как скала среди кипящего моря, выдерживая небывалый натиск волн, стоял Зимний дворец. Волны с рёвом разбивались о его стены и окропляли брызгами почти до самой крыши.

Дворцовая площадь, залитая невскими водами, представляла собой одно большое озеро, изливавшееся на Невский проспект и широкой рекою устремлявшееся до самого Аничкова моста. По улицам неслись брёвна, дрова, мебель. Около двух часов пополудни на Невском показался двенадцативёсельный катер, руководимый самим генерал-губернатором графом Милорадовичем****, по приказу императора катер, как и ещё несколько лодок, оказывали помощь спасшимся от стихии. В спасательных операциях лично принимал участие и генерал Бенкендорф*****, успел спасти многих терпящих бедствие за что получил из рук императора бриллиантовую табакерку.

Каменные и чугунные мосты выстояли, однако очень сильно пострадала гранитная набережная Невы – множество камней было сдвинуто или вообще унесено. В третьем часу пополудни вода начала отступать, и к семи часам вечера кое-где уже можно было проехать в экипаже.

Стихия отступила, однако город ещё долго залечивал полученные раны, и главное – нельзя было вернуть сотни погибших людей.