Annotation
Победно закончилась для России Отечественная война 1812 года. В обществе царил эмоциональный подъём, к которому, однако, примешивались чувство горечи и надежда на скорые перемены. Отличившись в заграничном походе русской армии, после тяжелого ранения, поручик лейб-гвардии N-ского полка Сергей Петрушевский получил отпуск и решил провести его в имении тетки...
Для меня очень важны ваши отклики! Я спокойно отношусь к критике, приветствую её. Полагаю, что критика способствует моему росту, как автора. Поэтому, пожалуйста, не молчите!
Пробуждение
Часть первая."И дум высокое стремленье..."Глава 1
Часть I. Глава 2
Часть I. Глава 3
Часть I. Глава 4
Часть I. Глава 5
Часть I. Глава 6
ЧастьI. Глава 7
Часть I. Глава 8
Часть I. Глава 9
Часть I. Глава 10
Часть I. Глава 11
Часть I. Глава 12
Чвсь I. Глава 13
Часть I. Глава 14
Часть I. Глава 15
Часть I. Глава 16
Часть I. Глава 17
Экскурс в историю. Польские черкессы
Часть I. Глава 18
Часть I. Глпва 19
Часть I. Глава 20
Часть I. Глава 21
Часть I. Глава 22
ЧастьI. Глава 23
Часть I. Глава 24
Часть I. Глава 25
Часть I. Глава 26
Чвсть I. Глава 27
Часть I. Глава 28
Часть вторая."Во глубине сибирских руд..." Глава 1
Часть II. Глава 2
Часть II. Глава 3
Часть II. Глава 4
Часть II. Глава 5
Часть II. Глава 6
Часть II. Глава 7
Часть II. Глава 8
Часть II. Глава 9
Часть II. Глава 10
Часть II. Глава 11
Часть II. Глава 12
Часть II. Глава 13
Часть II. Глава 14
Часть II. Глава 15
Часть II. Глава 16
Часть II. Глава 17
Часть II. Глава 18
Часть II. Глава 19
Часть II. Глава 20
Часть II.Глава 21
Часть II. Глава 22
Часть II. Глава 23
Часть II. Глава 24
Часть II. Глава 25
Эпилог
Пробуждение
Часть первая."И дум высокое стремленье..."Глава 1
Иллюстрация автора.
День выдался жарким. Полуденное солнце, казалось, тоже уставшее от жары, изо всех сил припекало уже и без того разогретую землю. Сквозь бледно-зеленую листву деревьев его лучи тонкими нитями проникали на пыльную дорогу, по которой ехала коляска, запряженная парой гнедых лошадей.В ней сидел молодой человек в форме поручика гвардии. Взгляд тёмно-синих глаз офицера, устремленный куда-то вдаль, был задумчив и отрешен. Непослушные вьющиеся пряди чёрных волос падали на лоб и обрамляли лицо , подчеркивая его благородно-болезненную бледность. Черты этого лица не были безупречными, однако, в них угадывались некая грустная мечтательность, незаурядный ум и еще что-то, что никак не вязалось с возрастом офицера, делая его значительно старше своих лет. Портрет завершали красивые усы.-Ну, барин, почитай уж дома, - сказал вдруг кучер, до этого клевавший от жары носом и машинально правивший лошадьми.- Да, скоро… - нехотя отозвался поручик, недовольный тем, что его отвлекли от размышлений.- То-то Марья Фёдоровна обрадуется! – заметил сидевший рядом с кучером пожилой камердинер в добротном дорожном сюртуке английского сукна и шляпе-цилиндре. – Плохо только, что мы, как снег на голову явимся… Сколько я вам говорил – депешу надо было послать.- Не ворчи, Архип! – поморщился офицер. – Ты мне уже порядком надоел со своей депешей.… Как будто я не к родной тетке еду, а вообще черт знает куда!Этот довод не показался Архипу достаточно убедительным, и он продолжал наставительным тоном:- А с депешею все же деликатнее было б … Да и на всё готовое приехали б, а так … - он безнадежно махнул рукой, увидев, что барин, опять погрузившись в размышления, его не слушает.Поручик Сергей Петрушевский ехал в отпуск к родной тётушке, помещице Марье Фёдоровне Версаевой. Её некогда большое и богатое имение лежало в N- ской губернии. В нем прошло раннее детство нашего героя.Его отец – Владимир Фёдорович, старший брат Марьи Фёдоровны – всю жизнь провел в военных походах, дослужился до генерал-майора, вышел в отставку и уже в солидном возрасте обзавелся семейством. Но вскоре остался вдовцом с грудным сыном на руках. Или он сильно тосковал по умершей супруге, так рано покинувшей его, или сказались старые раны, одним словом, через некоторое время Петрушевский-младший потерял и отца, после чего был взят на воспитание теткой.Марья Фёдоровна уединенно жила в деревне. Она овдовела, прожив с мужем десять лет, так и не успев познать радость материнства. На второй брак она не решилась – говорили, тому причиной была страстная, романтическая любовь к покойному мужу – хотя недостатка в претендентах на её руку и земли не было. Монастырский покой тоже не прельстил молодую вдову, и желанной заботой для неё стал племянник. Она не хотела, чтобы он пошёл по стопам отца, но, опасаясь, что её женское воспитание испортит мальчика, отдала его в Московский университетский пансион, тем более, что на этом настояли и родственники со стороны матери мальчика.По окончании пансиона в шестнадцатилетнем возрасте Сергей Петрушевский поступил в кадетский корпус для изучения военной премудрости. Отличившись в заграничном походе русской армии, после тяжелого ранения поручик лейб-гвардии N-ского полка получил отпуск и решил провести его в имении тетки.Коляска круто свернула влево и через минуту въехала в деревню. Стояла пора сенокоса, и поэтому здесь было безлюдно и тихо. Сергей с ностальгической задумчивостью смотрел вокруг, узнавая забытую картину, и с грустью отмечал в ней новые детали. Какой-то малыш в одной серой холщовой рубашонке, сидя в пыли около дороги, играл камушками. Недалеко несколько детей постарше, заметив приближающийся экипаж, на миг забыли о своей игре и с осторожным любопытством стали смотреть на него. Потревоженная неожиданным шумом пегая, облезлая дворняга, дремавшая у канавы, залилась звонким лаем и стремглав бросилась за экипажем. Потом остановилась и, тявкнув для верности еще раз, удовлетворённая вернулась на прежнее место.Вздымая за собой клубы рыжеватой пыли, коляска с шумом пронеслась по селу и въехала во двор барской усадьбы.На просторной светлой веранде, заставленной цветочными горшками с пышно цветущими в них растениями, в глубоком плетеном кресле, откинувшись на его спинку, сидела пожилая дама в белом кружевном чепце и кремово-жёлтом домашнем платье, которое подчёркивало очертания внушительной фигуры. Полное лицо барыни было уставшим и недовольным, резко обозначенные черты выдавали натуру властную и беспокойную. По-видимому, жара сильно докучала ей.Возле кресла стоял маленький столик, на нём – открытая коробка сладостей. Пухлая, с толстыми пальцами, рука дамы то и дело доставала лакомство и осторожно отправляла его в рот, очень крупный и подвижный, но, несмотря на это, красиво очерченный.Вдруг дверь на веранду отворилась, и белая кудрявая болонка, мирно отдыхавшая у ног барыни, приподняла голову и нехотя посмотрела в сторону двери, как бы решая – стоит ли проявлять беспокойство. В дверях появилась молодая служанка с длинной русой косой и милым добрым лицом, на котором выделялись нежный румянец во всю щеку и большие изумрудные глаза.- Марья Фёдоровна, не прикажете ли чаю подать? – спросила она.-Да ты что, Лукерья! В этакую-то жару и чай? – укоризненно покачала головой барыня. – Принеси-ка квасу… Впрочем, постой … Поди, узнай, что там во дворе шумно.Лукерья отправилась выполнять распоряжение хозяйки и через некоторое время, запыхавшись, сообщила:-Барыня, радость-то какая, молодой барин приехать изволили.-Ну, ну, шуму-то, шуму. Коли приехал, так зови его, - недовольно проворчала Марья Фёдоровна.Однако лицо её, до этого момента безучастное и сонное, оживилось, глаза засияли. Она поправила выбившиеся из-под чепца волосы и приказала Лукерье накрывать на стол.- Что же не предупредил о приезде? – с деланной строгостью спросила она племянника, едва тот появился в дверях. - Третьего дня во сне тебя видела, письма ждала. А ты - легок на помине!-До последней минуты не был уверен, что представится возможность поехать, - целуя тёткину руку, отвечал поручик.- Ну, покажись-ка, голубчик! – Марья Федоровна, наконец, улыбнулась. – Ишь, усищи-то отрастил… Совсем на отца похож стал, -- добавила она с едва заметной грустью и, оглядывая племянника изучающим взглядом, предложила:- Идём-ка в дом, там, пожалуй, прохладнее будет.Окинув быстрым взглядом уютную гостиную, обставленную в деревенском вкусе, Сергей убедился, что всё в ней осталось, как и в его прежний приезд года три назад. Те же вазоны с геранью на окнах, та же мебель и большое напольное зеркало в углу.- Рассказывай, как ты, что там, в столицах, - потребовала тётка, опускаясь в мягкое кресло, казавшееся слишком тесным для неё. – Мы тут одними слухами живем…-Да что рассказывать, тётя? – Сергей сел напротив нее на диван. – Вот. Недавно из госпиталя, получил отпуск…- Из госпиталя? – встревожилась Марья Фёдоровна.- Да нет, нет! Ничего серьезного, - поспешил успокоить её Сергей. – Легкое ранение в ногу, кость цела. А вы как? В деревнях, я вижу, пустынно стало.- Да… мужиков война взяла, а последнее время неспокойно: бегут многие. Вот из Александровки на прошлой неделе трое ушли! И чего им надо-то?! Барщину я не заменяю новомодным оброком, как иные, хотя, может, и стоило бы, - разгорячённо заговорила Марья Фёдоровна.Поручик рассеянно слушал, время от времени что-то отвечая, вставляя незначительные фразы. Потом был обильный деревенский обед, и лишь затем, когда тетушка отправилась вздремнуть, Сергей смог, наконец, отдохнуть от надоевшей суеты. Скинув китель, он отправился в сад.Большой, окрашенный в нежно-зелёный цвет, дом с мезонином, с рядом белых колонн и просторным пёстрым лугом перед ним, некогда имел красивый вид, гармонируя с обступившим его со всех сторон садом. Но время не обошло его стороной. Многочисленные, сделанные в разные годы, пристройки придавали ему сходство со старым, брошенным на берегу кораблем. По ночам ветер завывал в пустоте чердака, ветхие стены тихо поскрипывали, будто переговариваясь друг с другом, сетуя на неожиданно наступившую дряхлость, и этот скрип отдавался гулким эхом в нежилой половине дома.И сад был неухожен, но это не портило его, а, напротив, придавало ещё большую пышность и особенный, дикий, колорит.Сделав несколько шагов по садовой дорожке, Сергей остановился, вдыхая ни с чем несравнимый деревенский воздух, наполненный пьянящими ароматами предвечернего сада. «Тишина…, - пронеслось в голове Сергея. - Тишина и покой…». Это состояние показалось ему странным, почти фантастическим. Будто бы сад с его тенистыми уголками и благоуханным лугом представляли собой отдельный мир, мир никак не связанный с тем, другим миром, частью которого он – Сергей – был еще совсем недавно. В том мире все было стремительным и жестоким, там лилась кровь, и люди шли на смерть, забывая, а может, и вовсе не зная о существовании этого, совершенно другого измерения. Нет, конечно же, этот мир не был застывшим! Здесь тоже всё двигалось, изменяясь каждую минуту. Но всё это – шелест листвы на ветру, завораживающий танец луговой травы, деловитость муравья, спешащего куда-то, - имело какой-то особый, значительный, высший смысл, которого не был в том, другом мире, и который был недоступен пониманию людей.Сергея ужаснула сама мысль о том, что ещё несколько часов назад он тоже не подо-зревал о существовании этого мира и мог просто не дожить до этой минуты, так никогда и не услышать этой тишины.Во время знаменитого Бородинского сражения семнадцатилетний прапорщик Петру-шевский находился в центре русской обороны – на Курганной батарее генерала Раевского. Сколько их было, таких, как он, недавних птенцов кадетского корпуса?! Каждый мечтал не меньше, чем о захвате в плен самого Бонапарта. Наполеон… Когда-то это имя приводило в восторженный трепет, рождая геройские мечты. Потом все изменилось…Он помнит, как раевский редут атаковала французская кавалерия. Огонь, люди, лошади – всё смешалось, слилось в одну хаотичную субстанцию, которая, казалось, существует вне времени и пространства. Вдруг где-то рядом прогремел взрыв. На миг Сергей почувствовал, что привычная твердь уходит из-под ног, ускользая вперед, а сам он будто бы отделяется от земли. И, уже теряя сознание и удивляясь неожиданной, звенящей тишине, он понял, что ранен.Буквально пробиваясь сквозь ряды французов, его вынесли на руках солдаты. Эта война, общие невзгоды службы сблизили молодого офицера с ними. Он все чаще и чаще задумывался – за что они воюют. За родину, которая для большинства была мачехой, или за что-то ещё, ему неведомое? Найти однозначного ответа на этот вопрос Сергей не мог, но был твёрдо убеждён – достанься победа Наполеону, жизнь этих людей вряд ли бы сильно изменилась… Но, несмотря на это, они снова и снова шли в бой, который каждый раз для многих оказывался последним.И неожиданно для себя в этих вот простых мужиках, ещё недавно не знавших ничего, кроме каждодневной изнуряющей работы в поле, а потом вдруг облачённых в непривычную для них, противоестественную военную форму, Сергей увидел огромную силу, которая стала решающей для судьбы России.Ему, возвращавшемуся из заграничного похода, открылась грустная картина: пепели-ща на месте сёл, ветхие, убогие жилища крестьян, тощие нивы. Ах, как страшна была эта реальность после пусть и уставшей от войны, но по-прежнему блестящей Европы с её немецкой аккуратностью и французским изяществом! Вчерашние ратники, защитники отечества, вернувшись домой, вновь гнули спину на земле, хозяевами которой не были. На поле брани они породнились с ним, там всё было общим, у них была одна на всех цель – освобождение. И если для него – гвардейского офицера – это означало возвращение к прежней жизни в блестящих салонах и на дружеских пирушках, возвращение ко всему тому, что с детства было знакомым и привычным, без чего он не мог представить своё существование, то для них – главных победителей – свобода была более значимым понятием: не просто мирная жизнь на родной земле, а возможность быть хозяином своей судьбы и служить лишь Богу и отечеству.Но, увы! Теперь жизнь вернула каждого на прежнее место: его – в этот уютный ста-рый дом с садом, их – в крытые соломой избы. Получилось так, что мечта этих мужиков так и осталась лишь мечтой, сладкой розовой грёзой. Возмущаясь этой несправедливостью, Сергей, однако, не мог до конца поверить, что все страшные огненные годы про-шли напрасно. Нет! Не могла быть напрасной желанная победа, которую ждали, идя на французские штыки, в духоте привалов, в госпиталях среди боли и стонов.Но что же, что нужно было сделать, чтобы победа дала свободу и им, простым солдатам?!Мысли Сергея внезапно были прерваны шорохом, донёсшимся из-за кустов сирени. Молодой человек тихо подошёл к ним и осторожно раздвинул густые ветки. Увиденное было неожиданным. Прямо перед ним стояла девушка, почти ребенок. Вначале из-за её одежды – простого синего сарафана – он принял её за крестьянку. Но, приглядевшись, понял, что ошибся. В тонкой, изящной фигуре, вообще во всем её облике не было ничего похожего на облик крестьянки. Она растерянно смотрела на Сергея огромными чёрными глазами, сразу поразившими его своей удивительной глубиной, открытостью и каким-то странным печальным выражением.- Кто вы? Хранительница сада? – улыбаясь, спросил он, не в силах отвести взгляд от персидских глаз.Она ничего не ответила, лишь опустила голову.- Я, наверное, испугал вас? – продолжал Сергей. - Простите мне мою неловкость…- Нет, сударь… Вам решительно не за что извиняться, - наконец, ответила она.- Анна, Анна! – донёсся вдруг до них чей-то голос.- Простите, меня зовут, - пробормотала незнакомка и так же неожиданно исчезла.Имя девушки показалось ему знакомым, будто он слышал его когда-то здесь, в доме тётки. «Неужели это она? …», - подумал Петрушевский. «Да, наверное… Конечно, это она! Но… как изменилась…»,- и словно в предвкушении чего-то хорошего Сергей внезапно улыбнулся.ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
