Сергей Федорович Ахромеев был выдающейся личностью. Но есть важная черта, которая отличает маршала С. Ф. Ахромеева от многих военных деятелей. Он был человеком и военачальником высокой чести и достоинства, до конца верным присяге и своему долгу.

Он — государственный человек. Не в смысле его последних должностей, а по своему существу, по собственному пониманию нужд своего Отечества, своего народа. Как личность, в высшей степени незаурядная, он обладал всеми необходимыми качествами военного деятеля, человека, гражданина. Это пытливый, творческий ум, необыкновенное трудолюбие, железная воля, высокое понятие чести, благородства. «Как кадровый офицер, я горд тем, что принес и приношу пользу нашей армии, нашей Родине во время войны и в мирные дни», — говорил Ахромеев в начале 80-х.

В своей служебной деятельности Ахромееву приходилось нередко решать важнейшие государственные вопросы в критических экстремальных условиях. У деятеля такого масштаба не все шло тихо и гладко. Мало кому известно, что он был против ввода войск в Афганистан, куда был потом направлен для оперативного руководства в должности первого заместителя начальника Генерального штаба. В Афганистане, который граничил с СССР, в 1970-х годах был совершен правительственный переворот офицерами, ранее учившимися в советских военных училищах. Они стали учить афганцев социализму, который народ Афганистана не принял. Наши партийные идеологи (Суслов, Пономарев) в Афганистане видели еще одну будущую социалистическую страну, «перепрыгивающую» из феодализма в социализм. Положение в Кабуле было крайне неустойчивым, и новое правительство (Тараки, Амин) обратилось к Косыгину, а затем к Брежневу о присылке советских войск в Афганистан. Просьба была отклонена.

Позже по каким-то обстоятельствам Громыко, Устинов и Андропов заколебались в Афганском вопросе. И кто именно, Андропов или Устинов, изменил свою точку зрения и сказал «да» в пользу ввода войск, можно сегодня только догадываться. Ясно, что они уже вдвоем «дожали» Громыко. Чего они боялись? Или присутствия впоследствии США в Афганистане у границ СССР или опасности «потерять» перспективную социалистическую страну? Может, того и другого. Решение было окончательно принято вечером 12 декабря 1979 года узкой группой высших руководителей (5–6 членов Политбюро), решение по существу антиконституционное, которое затем без всякого обсуждения принято на Пленуме ЦК КПСС в июне 1980 года. Об этом пленуме члены ЦК не любили вспоминать.

Вот оценка Ахромеевым тех событий: «Война в Афганистане нанесла ущерб авторитету советских Вооруженных сил. Им была поставлена неправомерная и нереальная задача — военным путем заставить народ, численностью 17 миллионов человек, подчиниться непопулярному правительству, опирающемуся во многом на советские штыки. Задача эта оказалась невыполнимой в принципе. Она была непосильна и армии численностью 75 тыс. человек, увеличенной затем до 108 тыс. Советским войскам пришлось втянуться в девятилетнюю кровавую авантюру. Авантюра срывалась и выплывала наружу, правда за авантюру следовало отвечать, требовалось найти виновника. В лице армии искали «козла отпущения».

В должности начальника Генерального штаба маршал Ахромеев координировал усилия всех округов по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы и был ведущим организатором этих невиданных по своему масштабу и сложности работ в условиях радиации.

Какого напряжения, каких организаторских усилий требовало от него все то, что предстояло сделать в сжатые сроки в Чернобыле! Сосредоточить из военных округов необходимую группировку войск, оснастить ее техникой, создать нормальные бытовые условия для личного состава. О чернобыльской трагедии Ахромеев напишет: «Ее первый день отпечатался в моей памяти, как начало войны с фашистской Германией — 22 июня 1941 года. За мою жизнь были две всенародные трагедии, в которых мне пришлось активно участвовать, — Великая Отечественная война и чернобыльская катастрофа. Та и другая затронули целиком весь народ. Обе они произвели переворот в умах и душах советских людей. Мне пришлось на первые две недели переселиться в здание Министерства обороны, здесь не только работать, но и жить». После оценки обстоятельств этой тяжелой аварии Генеральным штабом был разработан широкомасштабный план действий по ликвидации ее последствий и оказанию помощи населению. Предстояло крупное мобилизационное развертывание войск с их перевозкой по воздуху и железной дороге в район бедствия практически со всей европейской части страны. Тогда из запасов Вооруженных сил и государственных резервов изымались любые средства и ресурсы для обеспечения работ и размещения ликвидаторов аварии. Уже к середине мая группировка военных насчитывала свыше 30 тысяч человек и свыше 5 тысяч единиц специальной техники. В короткие сроки было эвакуированы 50-тысячное население города Припять и жители населенных пунктов, попавших в зону заражения, всего свыше 120 тысяч человек». Ахромеев вместе с академиками Александровым и Велиховым на месте решали сложнейшие вопросы выхода из ситуации. В реакторе оставалось более 180 тонн урана, и последствия могли быть ужасными.

Мне позже пришлось в течение трех месяцев возглавлять в Украинской зоне 35-тысячную группировку войск из девяти военных округов, которые занимались дезактивационной работой на разрушенном энергоблоке и в населенных пунктах. Для ликвидации последствий аварии ежедневно привлекалось около пяти тысяч машин и различных механизмов. Все бригады и полки были хорошо обустроены, ни в чем не испытывали нужды. И немалая заслуга в этом С. Ф. Ахромеева. Сейчас такое при необходимости осуществить не представляется возможным даже в самом приближенном виде.

Он один из немногих был против выбора места для нового города энергетиков Славутича (вместо Припяти), где он сейчас построен. Тогда без тщательной разведки по решению центра начали ударное строительство кварталов города всеми союзными республиками. Мне неоднократно пришлось бывать в Славутиче, и я видел, как проводили дезактивацию в кварталах нового строящегося города, как солдаты очищали стволы сосен от зараженной цезием коры и вывозили от детских садов радиоактивный грунт.

Известно, что С. Ф. Ахромеев, будучи начальником Генерального штаба, а затем советником Президента СССР, принимал активное участие в подготовке и ведении советско-американских переговоров, связанных с сокращением вооружений, положивших «конец» холодной войне. Росли его разногласия с Горбачевым. Он высказывал свое несогласие с военной реформой по развалу армии и ослаблением военной мощи государства, в связи с чем «ушел» в отставку.

Ахромеев пишет: «Те проблемы, связанные с армией, которые влияли прямо на обстановку в обществе, расстановку политических сил в стране, он со мной не обсуждал. Думаю, это не случайно. Ему было известно мое определенно критическое отношение к тому, что он не всегда использовал полномочия Президента, которые ему конституцией СССР были представлены, для поддержания законности и порядка в стране. Сдержанно он относился и к моим многочисленным просьбам, чтобы он выступил лично как Президент и осудил антиармейскую кампанию, проводимую в стране «новыми демократами». Нередко он говорил военным так: «Защищайтесь. Выступайте в печати».

В конце декабря 1988 года Ахромеев сдал дела и должность в Генеральном штабе и приступил к работе как советник Горбачева, тогда Председателя Президиума Верховного Совета и Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами страны. Ахромеев неоднократно выступал на заседаниях Съезда народных депутатов и в Верховном Совете, а также в печати со статьями, где говорил об опасности быстрого завоевания СССР странами НАТО.

В этот период наиболее ярко раскрылся характер С. Ф. Ахромеева, как государственного деятеля и дипломата. Обладающий высоким интеллектом, прекрасной памятью и обширными знаниями в военной области, он умело и гибко ведет переговоры с американцами, отстаивая интересы обороноспособности государства.