Поставил корзинку и открыл мешок. Вытащил коричневый парик и натянул на голову. Искусственные волосы ниспадали на лоб и уши и завивались на кончиках. Борода скрывала большую часть лица и опускалась до середины груди. И, наконец, очки в толстой оправе.

Мервин вернулся, детка!

И да, я мог просто-напросто изменить внешность с помощью магии. Но пообещал Моргану не использовать волшебство так легкомысленно. А оборотная магия могла быть опасной. Зависимой. Изменения то тут, то там, пока ты полностью не забудешь свой первоначальный облик. Я не хотел забывать.

Я вышел с другой стороны переулка и прошёл ещё три квартала, пока не добрался до кафе на углу.

Ну-ка. В своей жизни я сталкивался с довольно ужасными существами. Тёмными волшебниками. Огненными гекконами. Эльфом, который почему-то решил, что мы созданы друг для друга, и хотел пройти эльфийский обряд, во время которого ему нужно было съесть мой палец (Нет, Свенел, я не хочу заниматься с тобой любовью, пока ты ешь мой большой палец, ты, грёбаный извращенец!). Меня проклинали, жгли, кололи, били, пинали, колотили, а однажды я вообще каким-то образом оказался привязанным к столу, пока людоед хлестал меня по голой заднице и ворчал, какая у меня красивая покрасневшая кожа (я так и знал, что не ханжа. Отсоси, Гэри!). Чёрт, да буквально вчера я сражался с драконом.

Но где бы я ни оказался, что бы ни видел, существовал один противник, который возвышался над всеми остальными. Противник настолько коварный, хитрый и кровожадный, что затмил всех остальных.

Её взгляд упал на меня. Она как обычно восседала во главе стола, стоящего около кафе. Остальные члены клуба расположились вокруг, словно она королева, а они её подданные. Вот только она была скорее тираном. Ни угрызений совести, ни капли доброты.

Она посмотрела на меня холодно.

Я вздёрнул подбородок и приготовился к схватке.

Леди Тина де Сильва.

Президент фан-клуба Райана Фоксхарта: филиал замка Локс.

И мой заклятый враг.

— О, смотрите-ка. Мервин наконец-то появился и принёс кексы. Как подсказывает, они наверняка будут такими же сухими, как и его красноречие.

Ей шестнадцать.

И она сущее зло.

— Привет, леди Тина, — сказал я. Голос Мервина был ниже, чем мой настоящий. Со стороны я звучал просто смешно. — Боже, ты сегодня выглядишь такой… живой. Цвет платья подчёркивает необычайную бледность кожи. Ты не здорова? Может, умираешь?

Она фыркнула.

— Нет, дорогуша. Я в полном порядке. Хочу спросить о том же, а то у тебя синяки на лице. И ты немного скованный. Кто-то обиделся на одно из твоих бессодержательных изречений? Я должна послать им цветы, они сделали то, о чём я фантазировала месяцами.

Я засмеялся и сел напротив неё на другом краю стола.

— Ах, голубка. Просто несущественная мелочь. В отличие, очевидно, от твоего макияжа. Ты красилась, когда солнце ещё не взошло? Это единственное объяснение, если только ты вдруг не стала шутом. Но для такой работы нужно обладать чувством юмора. Или может у тебя собеседование в бордель? Надеюсь, оно пройдёт хорошо. Уверен, что ты просто чудесно будешь подставлять зад.

Остальные (а их было четырнадцать, в возрасте от десяти до пятидесяти двух лет) при каждом словесном ударе смотрели то на меня, то на Тину. Они уже привыкли. В конце концов, это уже двадцать шестое собрание, на котором я присутствовал. Наши перепалки уже стали обязательным началом каждого собрания. Если бы я был натуралом, а Тина не безжалостной сукой, можно было бы подумать, что мы флиртуем. Но я гей, а Тина безжалостная сука. Мы не флиртовали.

Тина провела шёлковым складным веером по лицу.

— О, Мервин. При виде твоего лица меня тошнит. И хочется блевать.

Я слегка наклонил голову.

— Прости. Ты только что со мной говорила? Приношу свои глубочайшие извинения. Меня отвлёк размер пятен пота у тебя под мышками. Ты перегрелась? Хм, маловероятно, учитывая холодное мёртвое сердце, которое бьётся в твоей груди.

Её зрачки сузились.

— Мервин, ты засранец.

Я рыкнул.

— Сучка, я тебя порешу.

Мы оба мрачно друг другу улыбнулись.

Тина начала обмахиваться веером.

Я раздал всем кексы. Пошла она к чёрту. Они не сухие.

Тина сказала:

— И теперь, когда Мервин наконец-то заткнулся, собрание фан-клуба Райана Фоксхарта: филиал замка Локс объявляю открытым. Дейдра, зачитай краткое содержание последнего собрания. И побыстрее.

Стеснительная девочка лет двенадцати встала и посмотрела на лист пергаментной бумаги, который держала в руке.

— Протокол открытия, — начала она. — Президент Тина отметила, что Мервин выглядит более раскрасневшимся, чем обычно, и спросила вслух, не отодрала ли его шлюха в подворотне. Мервин ответил, что, по крайней мере, его, цитирую, «хорошенько отодрали», в отличие от Тины, которая даже не смогла найти шлюху. Тогда президент Тина заявила, что не удивится, если Мервин заявится на следующее собрание с язвами во рту и зудящей сыпью в самых укромных местах. Мервин ответил, что если это случится, он придёт к ней за решением проблемы, поскольку она, очевидно, много знает о зудящей сыпи в интимных местах. Президент Тина назвала его членозависимым, а Мервин ответил, что никогда раньше не бил девушку, но всё бывает в первый раз. Затем Делорес раздала черничные кексы, на которые, по словам Мервина, у него аллергия, и президент Тина попыталась силой скормить ему три штуки. Был зачитан протокол предыдущего собрания, а затем в течение следующих четырёх часов обсуждались бицепсы Райана Фоксхарта.

Дейдра села на место.

— Очевидно, — начала Тина, — что за несколько недель, прошедших с момента нашего последнего собрания, произошло много всего. Прежде всего, нашего дорогого и любимого рыцаря Райана Фоксхарта повысили до рыцаря-коммандера Райана Фоксхарта.

Мы все мечтательно вздохнули.

— И, конечно, поскольку мои родители часть королевского двора, — продолжила она, — я присутствовала на церемонии, и, дамы, позвольте сказать, он… был… прекрасен.

Я и не знал, что она там была. Думал, что смогу учуять зловоние смерти. Возможно, мой нюх ослаб. И я не дама. Все остальные да, но я явно нет.

— Был ли он таким же бравым и безупречным, как говорилось в газетах? — спросила пожилая женщина по имени Ванда.

— Лучше, — ответила Тина. — Его доспехи сияли, словно лунные лучи, а волосы были уложены направо. Все мы знаем, что это значит.

— Он был настроен романтично, — сказала девушка по имени Крисси. — Он всегда укладывает волосы направо, когда у него романтичное настроении.

— Вообще-то, — встрял я, — для церемонии он убрал волосы назад.

Все уставились на меня.

Ну, кроме Тины. Она оскалилась.

Я пожал плечами.

— Что? Ты была не права. Я просто на это указал. Ты ошиблась.

— Что означают зачёсанные назад волосы? — со слезами на глазах спросила женщина по имени Николь. — Мы никогда не обсуждали, что значит, когда волосы зализаны назад. Что. Это. Значит?

В глазах Тины появился лукавый блеск.

— Очевидно же, это брачная причёска, — ответила она, и я чуть не бросил ей в лицо кекс. — Должно быть, ещё до церемонии он знал, что принц Джастин попросит его руки.

— Это была не брачная причёска, — возразил я. — А причёска «я теперь коммандер».

Тина закатила глаза.

— Да ладно, Райан думал лишь о принце Джастине. Растин навсегда! Он не мог оторвать от него глаз, когда король делал объявление.

— Ну, не знаю, — сказала самая старшая женщина в группе. Мэри, и я считал её потрясающей, потому что она самопровозглашённая Сэмтистка. Ну, ещё она потрясающая и по другим причинам, но то, что она Сэмтистка, было просто супер потрясающе. — Я тоже там была. Райан не выглядел довольным, каким должен быть при объявлении о браке. И он смотрел на Сэма почти весь вечер.

— Ну вот, опять, — пробормотала Тина.

— Правда? — немного удивлённо спросил я.