Добродея смеется, протягивая чашу.

– У нас нет узора, если ты об этом.

Я принимаю отвар:

– Спасибо. Вы вылечили меня, заботились, – видно, как Добродее нравится моя признательность.

– Не забудь поблагодарить Романа, он нашел тебя в лесу.

– Лес.

Она приподнимает мои руки с отваром ко рту, намекая, чтобы я выпила его. У меня столько вопросов, которые не терпится задать, поэтому я быстро выпиваю содержимое – да и привкус не кажется уже таким горьким.

– Молодец, Лесия, – хвалит она меня, забирая чашу.

– Давно я здесь?

– Два дня, об остальном тебе расскажут, – она поднимается с кровати, чтобы вернуть чашу на стол. – Что с тобой произошло, девочка?

Я нашла иных, я благодарна им за спасение, но я настолько привыкла скрываться, что не могу в одночасье открыть им все тайны о себе:

– Я ушла в лес и… заплутала. Я пыталась найти воду, а нашла поляну с жимолостью, – а дальше рассказываю о налетевших насекомых, которые искусали глаза, о вкусе тех ягод, от которых першило в горле, о падении и о том, как услышала звуки ручья, – и вот я здесь, – заканчиваю рассказ.

– Это было волчье лыко.

– О. – Я слышала про это растение, оно ядовито.

– Тебе несказанно повезло. Пока ты плутала, на тебя не вышел никто из диких животных, обитающих в этих лесах. И ягодки ты только пожевала. Сок жимолости и начавшийся дождь помогли. Роман нашел тебя вовремя.

– Повезло, – охаю я. От ее слов мурашки бегут по коже.

– Одевайся. – Она указывает на стул рядом с кроватью, на котором лежит свернутая одежда, не моя. – С тобой хочет встретиться наш старейшина. Не бойся, он мудр и справедлив.

– А моя? – Мне неудобно принимать чужие вещи.

– Я даже сохранять это не стала. То, что осталось, нельзя назвать одеждой.

Я заливаюсь краской смущения.

– Бери и одевайся, все новое, – командует Добродея.

– Спасибо, – деваться некуда.

– В ванной для тебя есть все необходимое. Я подожду снаружи, не торопись. – Она указывает на дверь, куда мне следует идти, и оставляет меня одну.

Встреча со старейшиной – думаю, именно он расскажет мне больше. А они могут меня не принять? О таком я раньше не думала. Если мне несказанно повезло в лесу, надеюсь, удача не оставит и сейчас. Спешу в ванную комнату, но стоит открыть дверь, как я замираю на месте. Из зеркала на меня смотрит бледная тень с зеленоватым отливом кожи, который подчеркивает рыжее месиво из волос. Запястье обмотано тканью, но другой. Я оставляю ее на месте, так спокойнее. Стараясь не смотреть в зеркало, я забираюсь в ванну, которую уже наполнили. На тумбе я вижу мыло, расческу, зубную щетку и полотенце.

Мне хочется понежиться дольше, но приходится спешить. Я пытаюсь смыть следы болезни, тщательно вымываю волосы, а потом пытаюсь их распутать. Время от времени поглядываю на часы, которые висят над зеркалом. Бальзам для волос, оставленный Добродеей, творит чудеса. Почти пятьдесят минут, из которых полчаса я провозилась с головой, я выбираюсь из воды. Сохнуть моя копна будет не меньше, поэтому на манер хозяйки дома я заплетаю влажные волосы в косу и перевязываю их куском ленты зеленого цвета, которая оставлена рядом с одеждой. Нижнее белье – привычные хлопчатые трусики и легкая сорочка на тонких бретельках. Платье в пол из плотной ткани с широким поясом, как у Добродеи, подчеркивает стройность и округлость форм. Легкие сандалии ничем не отличаются от тех, что я носила в городе. Придирчиво рассматриваю себя в зеркало. Конечно, я бледна, но кожа немного подрумянилась, а волосы выглядят опрятно.

Пора. Я решительно покидаю дом, выходя во двор. Открывшаяся картина впечатляет. Живописное полотно простирается вокруг: нет асфальтированных дорог или красных однотипных зданий. Повсюду небольшие одно- или двухэтажные деревянные и кирпичные домики, между которыми тянутся трубы – признаки цивилизации, – но все остальное говорит об уединении человека и природы. Проходящие за забором люди одеты разнообразно: смесь городской моды и чего-то легкого, простого, наподобие моего платья.

– Нравится? – спрашивает Добродея.

Я и не заметила, как она подошла ко мне.

– Очень.

– Тогда идем, – я спешу за ней, оглядываясь и крутясь по сторонам. Сады, зеленые деревья, запах свежести и скошенной травы, чуть поодаль пасутся коровы, слышится блеянье коз, мимо нас пробегает пара собак.

– Я никогда не видела скот, – мне хочется подойти к ним поближе.

– Мы одни из тех, кто занимается контролем популяции. – Добродея понемногу начинает знакомить меня с укладом их жизни. В школе нам рассказывали, что есть какая-то технология, которая позволяет из стволовых клеток животного происхождения выращивать мясо, но я никогда не знала, кто этим занимается и где. – В результате населению хватает свежего белка, а нам не приходится убивать животных. Контроль над популяцией хорошо сказывается и на экологии.

– Вы снабжаете Систему?

– Население, – резко поправляет Добродея. – Пришли, проходи.

Мы останавливаемся возле маленького кирпичного дома с частичной деревянной отделкой второго этажа. Добродея открывает дверь, приглашая меня пройти внутрь.

– Здесь живет старейшина? – я настолько привыкла, что Главные восседают в чем-то огромном и величественном, поэтому немного мнусь перед тем, как войти.

– Да, заходи, – подталкивает она меня в спину.

Я делаю шаг внутрь. В отличие от дома Добродеи, здесь не так светло. Вытянутая прямоугольная планировка, вдоль стен шкафы, а в самом конце огромный стол, окруженный кипой бумаг. За ним и сидит старейшина.

– Здравствуйте, – я приближаюсь к пожилому мужчине.

Он отрывает взгляд от бумаг, уделяя мне все свое внимание:

– Здравствуй, Лесия.

– Вы? – останавливаюсь на полпути.

– Мое имя Богдан.

Это тот самый старец, который торгует фруктами и овощами на рынке.

– Как вы так быстро смогли добраться сюда? – громко спрашиваю, не двигаясь с места.

– Есть прямая дорога, это ты пошла в обход. Что же ты не уточнила, как добраться до нас?

Если этот старец и есть их старейшина, тогда я точно нашла тех, кого искала.

– Вы же сами видели, я была не одна. А если бы меня не нашел Роман, то я могла и вовсе погибнуть. Добродея сказала, мне несказанно повезло! – говоря это, чувствую прилив жара к щекам.

– Это твой выбор, – он пожимает плечами. – Присядь, не стой.

Я подхожу ближе и опускаюсь на стул, стоящий напротив него, а он зовет какого-то Михаила и просит принести нам чай.

– И все же… – мне хочется обвинить его во всем произошедшем, но он прав. Это мой выбор.

– Мы те, кто не несет в себе зла, но и не может найти себя в сложившейся системе. Мы ощущаем связь с этим миром не через слепое следование, а через осознанное выстраивание жизненного пути. Мы именуемся Вершителями судеб, потому что сами ищем свой путь и несем ответственность за свой выбор.

Из соседней комнаты выходит мужчина, который пристально смотрит на меня пронзительно карими глазами, от чего становится как-то неловко. Он статен, широк в плечах, от него исходит скрытая сила, которая притягивает к себе и чем-то отталкивает. Его темно-русые волосы растрепаны, а скулы подчеркивает короткая щетина. Он медленно, нехотя, приближается к нашему столу.

– Отец, – он что-то хочет сказать, но старейшина останавливает его жестом.

– Это Михаил, он будет помогать тебе освоиться, – Богдан приглашает его присесть к нам за стол. Тот опускает чашки с чайником и присаживается рядом со мной. Чайных пары тоже три, значит, он знал, отец его так просто не отпустит.

– Тогда нам надо познакомиться, – Михаил разливает напиток, следя за каждым моим движением.

– Мы существуем параллельно с известной для тебя Системой. Предугадывая твой вопрос, скажу, что Великим Оракулам о нас известно. Мы занимаемся сельским хозяйством, снабжая продуктами вас и удовлетворяя наши потребности. Нас мало, но это не единственное поселение, – говорит старейшина.