***

Кажется, все началось тем летом.

Тем летом меня направили больше чем на месяц читать лекции в городе Сочи. Несколько нефтяных компаний сочли Июнь и Июль оптимальным временем, чтобы на юге провести для своих сотрудников курсы повышения квалификации и совместить для них «приятное с полезным». Десять-пятнадцать человек прилетали на неделю и улетали, а я встречал новую группу.

Университет, где я преподавал экономику, выделил мне в помощь ассистентку. В принципе, я был знаком с Алёной еще и до командировки. Мы встречались в коридорах и кабинетах лишь на несколько секунд, приветствовали друг друга и убегали. Теперь же у меня была неограниченная возможность рассмотреть ее и поговорить с ней на интересующие темы.

Я разглядывал Алёнины коленки под задравшейся юбкой, когда мы ехали в аэропорт на служебном микроавтобусе, сидя лицом к лицу. Я заглядывал ей в декольте, когда сидел рядом с ней в самолете. На протяжении нашей дороги, я обозревал ее с тыла, в профиль, анфас и даже сверху, когда стоял рядом с ней, сидящей.

Аэропорт Адлера встретил нас убожеством рукотворных построек и величием природы вокруг. Жаркое южное солнце и запах близости моря заставили меня почувствовать себя счастливым отпускником. Что-то похожее, видимо, испытала и Алёна, когда мы вышли из аэровокзала – она скинула кофточку, задрала личико к солнцу и замерла на несколько мгновений, потом повернулась ко мне и с улыбкой протянула: «Ох, класс!». Со стороны мы могли бы сойти за семейную пару, прилетевшую на отдых.

Разместили нас на окраине Сочи в Хосте – поселке километрах в десяти от центра города – входящего в понятие «Большие Сочи». Пансионат «Зеленый Мыс», принадлежавший крупному нефтяному холдингу, поражал своей роскошью на фоне облупленного и местами покосившегося жилого фонда, который мы видели по дороге из аэропорта. Нас с Алёной заселили в соседних номерах с видом на море. Я вышел на балкон, сел в обжигающий шезлонг, нагретый щедрым солнцем, расправил взгляд поверх елей и кипарисов, сбегавших вниз к пляжу, поверх искрящейся морской глади, до самого горизонта, и опять почувствовал себя счастливым.

***

Первую половину нашей командировки мы с Алёной почти что не расставались ни на минуту в течение дня и только глубокой ночью после посещения одного из питейных заведений прощались у дверей своих номеров. Да и как было расстаться?! На завтрак мы будили друг друга, чтобы не проспать. Завтракали вместе и сразу затем собирались у меня. Алёна уточняла темы семинаров из расписания, мы подыскивали необходимый материал в моих папках, а при необходимости распечатывали из ноутбука. В перерывах между занятиями мои слушатели приглашали нас – обязательно двоих – пойти с ними на обед, а по окончании – очень часто еще и на ужин. Приглашающие были для нас самих весьма интересны и поэтому – особенно поначалу – мы обычно не отказывали. После ужина в таких компаниях мы, уже вдвоем, шли в шумные кафе и бары Хосты или ехали в центр Сочи выпить алкоголя вдали от глаз наших «студентов».

Однажды, где-то после двух недель нашего пребывания на берегу Черного Моря, поздно ночью, мы с Алёной возвращались «в номера» по центральной аллее парка нашего пансионата. Аллея была скупо освещена редко стоящими уличными фонарями, которые, по сути, представляли собой небольшие прожектора, подвешенные на высоких столбах. Они давали направленный свет вниз, почти ничего не освещая вокруг, и создавая максимальный контраст между освещенными островками и тьмой. На лавочках, стоящих не у фонарей, только по вспышкам зажигалок, мобильных телефонов и некоторой светлой одежде можно было различить сидящих там людей. Когда мы с Алёной подходили к одному из таких островков света, на него шагнули две девушки, прогуливающиеся по аллее. Они проникли в мое сознание так внезапно и так отчетливо, что я почти остановился от неожиданности. Я нескромно обшарил взглядом одну из них с головы до ног. Ища в ней «пленительную» красоту, я с облегчением «свободы от плена» ее не обнаружил, и гадкое чувство «я бы не стал с ней встречаться» согрело мою душу.

Зато вторая девушка! У меня не было возможности хорошо рассмотреть ее, ибо я, те доли секунд, что они проходили под фонарем рассматривал ее подругу, но по ускользающим в темноту чертам и формам, немного обернувшись, я уловил и даже почувствовал телом, что она – то, что нужно! Моей первой реакцией было броситься за ней с какой-нибудь тривиальной фразой, но я не бросился: «Я не могу. Я же с Алёной! И даже если она не моя девушка, ей все же будет неприятно, что ее знакомый мужчина прямо при ней кинулся к другой!»

Мы шли с Алёной дальше, а я недоуменно обдумывал, откуда у меня взялось столько уважения к всего лишь возможным чувствам Алёны? Во время этих размышлений я натолкнулся на мысль, которая серьезно расстроила меня и которая впоследствии являлась источником моих частых переживаний и неуверенности в себе. Она нестерпимо усиливала боль в мои черные часы. Столько раз я хотел опровергнуть ее, забыть. Лучше бы мне она вообще в голову не приходила!

«Боже мой! – размышлял я. – С чего ты взял, что ты имеешь какие-то обязательства перед Алёной или что она ожидает от тебя преданности?! За все время нашего совместного пребывания она не показала, ни в малейшей степени, что ей нужно от тебя чего-то большего, чем просто приятной командировки двух коллег. Да и ты сам, разве ты желаешь каких-либо отношений с ней?! Алёна – милая девушка, очень симпатичная, но ведь ты не влюблен в нее! Ты ее даже не хочешь! Чего же ты прячешься за отношения, которых нет, и даже запретил себе сделать попытку на «реальные» отношения, пусть и, наверное, краткие?»

Было унизительно признаться себе, что смирение быть рядом с Алёной – с которой нас связало лишь общее дело – было продиктовано желанием отчетливого, ежеминутного и гарантированно длительного – по крайней мере, на все время командировки – ощущения, что я никогда не бываю один и нужен кому-то. А ведь на самом деле… И тут я натолкнулся на эту тревожную мысль: «Я, наверное, никому не нужен… кроме, разве что родителей и почти все время, если не считать работу, нахожусь в одиночестве».

По большому счету, дома в Москве у меня были телефоны достаточного количества подружек, но сказать, что я проводил с ними много времени, я не мог. У некоторых из них почти не было времени на меня, а на других я сам не хотел тратить свое. Эти последние чувствовали мое пренебрежение и тоже часто игнорировали меня, когда я им предлагал «пообщаться». Друзья – парни – им тоже, как и мне под тридцать. Во дворе уже каждый день, очевидно, не «гуляем». Никто не звонит тебе каждый день и не орет в трубку: «Выходи к школе!»

Со следующего дня после той встречи с двумя незнакомками я решил проводить свободное время без Алёны. Еще всплыл вопрос: «А почему Алёна, которой за двадцать пять, еще не замужем?» И, судя по ее телефонным разговорам, мне не показалось, что у нее «кто-то» есть. «Может она и не такая симпатичная, как мне представилось в начале командировки?»

***

Когда выдался ближайший выходной, я сообщил Алёне на завтраке, что мне необходимо на весь день, а может быть и до позднего вечера, уехать в Сочи по делам. Сухим тоном и нахмуренными бровями я пытался дать ей понять, что ее я не приглашаю. Но Алёна и не рвалась составить мне компанию. И, разумеется, дел у меня в Сочи не было.

После завтрака я в одиночестве пошел на пляж искупаться. Позже побродил по Хосте – у железнодорожной станции, где останавливаются маршрутные такси и автобусы, под Курортным проспектом или М27 – автодорогой, которая выбравшись из тоннеля у мыса Видный на высоких сваях прошагала высоко в небе через прибрежную зону курортного городка. Алёну я нигде не встретил.

В Сочи я приехал к полудню… с мечтой о случайном знакомстве. Я гулял по городу, подолгу простаивая у лотков и киосков, выбирая «чтоб такое тут купить?» и совсем забывая о своем истинном желании, но в последний момент одергивал себя и отказывался от ненужной покупки. Я пообедал, а потом еще заходил попить сока и съесть мороженного в три-четыре заведения не далеко от морского вокзала. Два раза я прошелся вдоль набережной, разглядывая загорающих на пляже, возвращаясь, оба раза, через прилегающий парк, возвышающийся над морем. Потом я несколько уходил вглубь города в сторону гор и возвращался обратно к морю. Мне хотелось, конечно, быть не одному, хотелось с кем-нибудь поговорить, но познакомиться у меня в тот день не получалось, да, по правде говоря, я и не пытался.