Знаете, я не поленился и нашел для вас исчерпывающие данные за тот период. В Беларуси было выделено 18,6 тысячи коек для заболевших коронавирусом, пиковая нагрузка пришлась на май-июнь и занятыми оказалось лишь около 12,5 тысячи койко-мест[9].

Что касается среднедневного количества болеющих (как разницы между заболевшими и выписанными за сутки) в том же мае – июне, по данным сайта www.covid.osnova.news, оно на пике достигло 25,4 тысячи человек (люди с легкой формой болезни находились на домашнем лечении), а с 10 июня началось последовательное снижение этого количества. И в течение следующих недель данный показатель стал существенно снижаться, достигнув ко дню выборов президента цифры в 3,3 тысячи человек (17,7 % от выделенных для больных коронавирусом коек) при средней летальности 0,85 %.

11 июня Александр Лукашенко провел встречу с министром здравоохранения Владимиром Караником[10]. Обсуждались вопросы готовности отечественной системы здравоохранения к возможной второй волне пандемии, с учетом избранного Беларусью пути борьбы с распространением коронавируса. По итогам встречи министр вышел к журналистам и дал развернутый комментарий: «Если брать статистические показатели, то по количеству выполненных тестов на миллион жителей мы входим в десятку стран в мире. Показатели летальности одни из лучших в мире. Более того, в стране не допустили перегрузки системы здравоохранения. У нас не было ни одного перепрофилированного в медучреждение спортивного объекта. Мы не видели очередей скорых и людей, лежащих в коридорах в ожидании медпомощи. И у наших реаниматологов никогда не было тяжелого выбора, кого из пациентов подключать к аппарату ИВЛ. Потому что даже на пике эпидемии было задействовано менее 15 % имеющегося парка аппаратов»[11].

При наличии в стране более 2 тысяч аппаратов ИВЛ число тяжелобольных, которым этот аппарат был жизненно необходим, не превышало 300 человек, в связи с чем возникал вполне закономерный вопрос: для чего в такой ситуации надо было вводить жесткий карантин, о котором глухо мечтали белорусы?

Но об этом опять же нужно было громко рассказывать белорусам, вкладывать в ухо каждого, хоть в формате роликов в TikTok, хоть в режиме официальных репортажей на ТВ. А еще лучше – совмещая эти два жанровых подхода. Если и иронизирую сейчас, то совсем слегка.

Кстати, в преддверии II Европейских игр, проходивших в Минске с 21 по 30 июня 2019 года, в стране проводились грамотные учения по локализации эпидемии. И тогда же были закуплены капсулы для транспортировки пациентов с особо опасными инфекциями, защитные костюмы и другое специальное снаряжение. Но кто об этом тогда напоминал белорусам во весь голос?.. То-то и оно.

И знаете, в пропаганде, как и в борьбе с вирусными и коронавирусными инфекциями, очень важно соблюдать правила современной информационной гигиены и профилактики. Использование же в качестве исходника не реальной ситуации, а уже отработанной годами типовой тенденциозной картинки чаще всего приводит в лучшем случае к отсутствию желаемого результата, а в худшем – к прямо противоположному.

Какие тогда были картинки от официальной пропаганды по большей части? Где были новые подходы, интересные ток-шоу, авторские программы, понятная аналитика, доступные аргументы, берущие за душу слова? Может быть, причина в том, что очень многие из тех, кто воспевал стабильность с телеэкранов, в скором времени, в августе, вдруг заголосили про перемены и о том, как у них открылись глаза на «диктатуру» и «правовой беспредел»? Такой «кульбит» тоже сыграл свою роль для розжига костра противоречий в белорусском обществе.

Однако мы сейчас – про упущенные возможности того сложнейшего года. К сожалению, в Беларуси в 2020 году не смогли воспользоваться отличными возможностями для саморекламы. Наиболее показательна эта инерция была продемонстрирована в случае с нашим футбольным чемпионатом, который стал известен на весь мир.

Поскольку Беларусь тогда не остановила футбольный чемпионат страны, ее совершенно бесплатно, пусть и невольно, начали «пиарить» большинство мировых букмекерских контор и тотализаторов. Ведь в карантинных условиях им тоже надо было как-то выживать. А принимать иные ставки, кроме как на чемпионат Беларуси по футболу, у букмекеров вариантов не было. Спортивная жизнь в мире замерла, а чемпионаты Таджикистана, Никарагуа и Бурунди оказались как бы не конкурентами белорусскому.

В связи с футболом статьями о Беларуси отметились самая популярная на тот момент газета в мире – The New York Times. А еще британские The Sun, The Daily Mail, The Guardian, итальянская La Repubblica, немецкая Frankfurter Allgemeine, Fox Sports Australia, швейцарская Blick, австрийская Kronen Zeitung и многие другие. Кроме того, лицензии на показ матчей футбольного чемпионата Беларуси купили больше 10 государств, включая страну слонов, чая и «Камасутры» – Индию.

Новостные сюжеты о белорусском футболе стали появляться даже на топовом английском канале Sky Sports. А как это было использовано государственной пропагандой? Правильно, никак. Даже тот удивительно яркий факт, что из страны, не объявившей локдаун, не уехали ни дипломаты с семьями, ни легионеры, играющие в чемпионате Беларуси, не был задействован в информационной борьбе.

При этом сами белорусы свою далеко не самую плохую жизнь воспринимали сугубо в черных тонах, моделируя ситуацию следующим образом: «Так-так. Умные европейские политики своих граждан берегут, по домам их рассадили. В США Трамп американцам каждый месяц нехилые пособия дает, лишь бы не высовывались. А наш велит работать, не жаловаться и спортом заниматься. Это как так-то? Совсем ему на нас плевать, так что ли? Ладно-ладно, когда у нас выборы? Мы тебе ужо проголосуем… сердцем».

А еще тогда лишь в самом ближнем окружении президента знали, что он накануне выборов неважно себя почувствовал. По неофициальным данным, был у него обыкновенный ковид, пусть и не в самой тяжелой форме. В итоге послание народу и парламенту пришлось перенести. И поползли слухи: «Боится. Нечего ему сказать людям, стыдно».

Однако Александр Лукашенко на трибуну вышел и к нации обратился. И было это 4 августа – за пять дней до выборов.

Не секрет, что ближний круг президента предлагал всякие выборы отменить и ввести попутно в стране чрезвычайное эпидемиологическое положение. Но президент на эти довольно безумные варианты развития главного политического сюжета года, к его чести, не пошел. А своим выходом как бы сказал противникам: «Я не отступлюсь, не надейтесь». И ведь очень многих тогда «уважать себя заставил».

Другое дело, что никакие слова общую ситуацию изменить уже не могли. Протестные зерна уже созрели и ждали часа Х, чтобы заколоситься.

В итоге после выступления Лукашенко 4 августа его противники пробовали преподнести его в образе постаревшего вожака волчьей стаи из «Маугли» и начали ждать, когда «Акела промахнется».

Было видно, что чувствует он себя неважно, но испуганным и загнанным в угол не выглядел. Выступление получилось предельно наступательным.

На мой взгляд, многие участники этой масштабной шахматной партии со стороны оппозиции неправильно оценили ситуацию «на доске», при том что ходы Лукашенко были известны и записаны. Он в течение лета побывал во всех областях Беларуси, пообщался с активом, раздал чиновникам определенные гарантии.

А еще президент лично посетил две элитные бригады спецназа, расположенные в Уручье на окраине Минска и в Марьиной Горке. Это был четкий месседж, явное послание всей оппозиции в преддверии дня голосования. Силовики в Беларуси были всегда привилегированным классом, говорю это без всякой эмоциональной окраски. Поэтому в шахматной партии, где на кону суверенитет, независимость и само государство, все было достаточно прозрачно, понятно и предсказуемо. Победу на выборах невозможно было одержать без поддержки силового блока страны. И этот фактор обеспечивал основному игроку чувство невероятной уверенности.