– Ясно. Как только Кирилл оставил тебя без присмотра, ты тут же напилась!

Ох, мама!.. Знала бы ты, как права. Так и есть. В моем срыве виноват только Греховцев.

– Позорище! – продолжает она сокрушаться, папа в подтверждение ее слов качает головой, – ты же девушка! Что о тебе твои однокурсники подумают?

Мои однокурсники по углам девкам за щеку давали, курили какую-то дрянь и блевали в кустах гортензий. Вряд ли их шокировало мое вчерашнее поведение.

– Мам, все нормально. Я просто немного отравилась, – смотрю на них, наполняя свои глаза страданием, – можно я еще немного посплю?

– Спи. Немного, потому что после обеда к бабушке съездить надо.

– Хорошо.

Дверь за родителями закрывается, но вскоре через небольшую щель до меня доносится ехидный голос Алешки.

– Алка-а-ашка!

Давай, беснуйся, братик. Не за горами тот день, когда ты сам займешь мое место. И тогда моя месть будет страшной.

Завернувшись в одеяло, я отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Только вот уснуть не получается, потому что я страдаю. Вчера Греховцев оставил на моем израненном сердце еще одну зарубку. Самую глубокую. Прекрасно зная, как я мечтаю оказаться на месте той вчерашней брюнетки, целовал ее на моих глазах. Садист.

Шмыгнув носом, лезу под подушку за телефоном, но его там не оказывается. Приходится развернуться и приподняться, чтобы взять его со стола.

Он почти разряжен, но зарядки хватает, чтобы прочесть два сообщения. От Таси и от… Греховцева.

Из вредности читаю сначала то, что написала подруга.

«Ну, как? Как там все было?»

«Чуть позже позвоню и все расскажу» – печатаю ответ. Не люблю я эти долгие переписки.

И только после этого тычу пальцем на сообщение Кирилла.

«Как самочувствие, Настя? Голова сильно болит?»

Вот сволочь. Он еще и стебется.

– Да пошел ты! – сплевываю на экран и прячу телефон под подушку.

К бурлящей в груди обиде подмешивается злость. Как он мог?! Как он мог меня там бросить? Уехать с этой… прости Господи, шмарой? Почему он так жесток со мной? Почему даже попробовать не хочет? Может, я окажусь лучше них всех? Может, ему понравится!

Телефон под подушкой коротко вибрирует. Вынимаю и читаю следующее его послание.

«Понравилась вечеринка? Пойдешь еще?»

«А тебе понравилось драть ту девку? Сколько палок кинул за ночь?» – печатаю быстро, но отправить не хватает духу.

Все-таки я очень воспитанная. Поэтому, стерев это сообщение, пишу другое.

«Очень!!! Кир, там было так весело!!! А Паша таким душкой оказался!» – отправляю и тут же еще одно вдогонку.

«И он сам меня уже пригласил на следующую вечеринку!» – добавляю смайлик с сердечками вместо глаз.

«Рад за тебя» – приходит спустя несколько минут, и я удовлетворенно прикрываю глаза.

Пусть понервничает, ему полезно. Он привык, что я с детства у него под присмотром. Езжу и хожу везде только с ним. Смотрю только на него. Комплементы говорю только ему. Пусть отвыкает.

Пусть за шмарами своими смотрит.

После обеда и новой порции упреков от родителей я, как самая настоящая Красная Шапочка, собираю бабушке целую авоську угощений и еду на другой конец города.

Она живет одна в однокомнатной квартире, но в очень хорошем районе. Всего за несколько лет вокруг обычных хрущевок выросли элитные жилые комплексы. И как приложения к ним – новые садики, больницы, центры и парки. Когда-нибудь, когда я стану самостоятельной, а бабуля совсем старенькой, мы с ней поменяемся местами. Она переедет к моим родителям, а я – в ее однушку.

– Привет, ба! – здороваюсь бодро, – передавая через порог одну из сумок.

– Куда через порог! В хату зайди!

Она у нас еще молодая и бодрая. Всего 65. Успевает и с подружками гулять, и на свиданки с дедулями бегать.

– Мама там пирожки испекла и курицу тебе зажарила.

– Ага, твоя мать спит и видит, как мои сосуды забьются холестерином, и я сыграю в ящик. Не терпится мою жилплощадь оттяпать?

Юмор у нее своеобразный, конечно, но все к нему давно привыкли.

– Как сынулька мой? – спрашивает через плечо, волоча гостинцы в кухню.

– Папа? Нормально. В отпуск собирается.

– Поедут куда?

– Пока не знаю. Может в Крым.

– Ты как? Как учеба?

– Какая учеба, ба? У нас уже сессия начинается.

Вчерашняя туса, к слову, как раз и была посвящена окончанию лекций, и никого не смутило, что впереди еще целая неделя практик и консультаций.

Провожу с бабушкой пару часов и возвращаюсь домой на маршрутке. Пока иду с остановки, звоню, как и обещала, Тасе. Рассказываю, что идея туда пойти оказалась так себе.

И правда, лучше бы не ходила.

– А ты знаешь ее? Ну, ту, с которой он сосался?

– Не знаю, как ее зовут, но мне кажется, я видела ее в универе.

– Вот козел!

– Угу… – бормочу, катая подошвой кроссовка камушек.

– Я бы, Настька, на твоем месте тоже себе кого-нибудь завела и обжималась прямо у него на глазах.

– Ой, Тась, я тебя умоляю…

Он только рад будет, если я переключусь на кого-то другого. Вон как быстро вчера слился.

Непробиваемый он. Как скала. Манипуляциям не поддается, на хитрость мою не ведется. Слезам не верит.

И не реагирует. Вообще никак! Я полдня вчера на макияж потратила. Сделала шикарную прическу. Влезла в узкое колючее платье, встала на жутко неудобные каблуки. Для него! Только чтобы понравиться ему!

И что? Он даже не заметил.

Так что советы Таськины откровенное фуфло.

Пора признаться себе, что надежды нет. Будет больно, будет трудно, но рано или поздно из сердца его выдрать с корнями придется.

Красива ли я?

Хм… Я бы сказала, что моя красота вещь относительная. Относительно моей подруги Таисии я красива. На ее фоне я яркая, стройная и, возможно даже, сексуальная. А вот относительно Лизы, другой моей подруги, я так себе. Она выше меня на полголовы, блондинка с голубыми глазами и пухлым ртом.

Именно поэтому на вечеринки я предпочитаю ходить с Тасей.

Максимально приблизив лицо к зеркалу, прорисовываю аккуратные стрелки.

– Настька, ты скоро? – возмущается за дверью Алешка, – я из-за тебя в школу опоздаю!

– Минут сорок еще! – отзываюсь я.

– Что?! Мам, она ваще охамела!.. Скажи ей!

– Сейчас выйду! – прерываю его вопль.

Растушевав тени, берусь за тушь. Два слоя, и готово.

Задрав подбородок, поворачиваю голову и пытаюсь посмотреть на себя в профиль. Неплохо, но приходится добавить румян.

Нет, пожалуй, я хороша даже рядом с Лизой.

Бедная Тася.

– Настя!

– Да все, выхожу!

Отворяю дверь, в которую тут же влетает Лешка. Выталкивает меня наружу и закрывается изнутри.

Неудобно все-таки, когда в доме всего один санузел. У Греховцевых только я в четырех была. И каждый из них раз в пять больше, чем наш.

Надев тонкую курточку, туфли на плоской подошве и повесив на плечо сумку, целую маму в щеку и выхожу из квартиры. Живем мы от универа далеко, поэтому, чтобы успеть к первой паре, мне приходится выходить очень рано, как сегодня. Ехать с двумя пересадками, а потом идти через большой сквер.

На подходе к вузу встречаюсь с Тасей. Вместе мы идем к автомату и покупаем по стаканчику кофе. Обсуждая мой пятничный выход в свет, болтаем у окна фасада корпуса. Мы всегда здесь стоим, потому что я привыкла ждать, когда на стоянку перед вузом заедет темно-серый ауди Греховцева.

Наблюдая, как она постепенно заполняется тачками, вдруг замечаю, как из синей машины выходят две телочки. И одна из них та, с которой уехал тогда Кирилл.

– Вон, смотри! Это она! – пихаю Тасю в бок.

– Белая или черная?

– Черная.

Высокая, стройная и, чего уж лукавить, красивая. Коли ездит на машине, значит, из обеспеченной семьи. Его уровень.

– Сука, – шипит Тася, прикрывая рот стаканчиком с кофе.

Она всегда меня поддерживает, как умеет. Всегда, при любом раскладе, на моей стороне. Я ценю.