Глава I.

Рэм, Елка и другие.

Привет, меня зовут Рэм, точнее Ваня Ремешков. А Рэмом меня называют друзья. Это из-за того, что у нас учатся пять Иванов и один Вано. Вот и придумали нам всем прозвища, чтобы не путаться. А рассказать я вам хочу о том, что случилось со мной совсем недавно, на весенних каникулах.

Погода стояла хуже не придумаешь. Всё время лил дождь, идти гулять никому не хотелось. В общем, прошло уже три дня каникул, а я так и не побывал ни на новой стройке, ни на пустыре. Я сидел в комнате и думал, чем бы себя занять, когда из института вернулась моя сестра. В отличие от моего, её настроение оказалось замечательным, так что она сразу начала меня задевать. Те, у кого есть старшие сёстры, поймут, о чём я говорю. Нет, не то чтобы она была уж очень вредная, но иногда Алёна бывала просто невыносима.

– Что, опять дуешься? Смотри, лопнешь! – весело заявила она, заглянув в мою комнату.

– Отстань, Ёлка! Тебе что, заняться больше нечем? – тут же огрызнулся я.

Ёлкой Алёну звали все в нашей семье. Это из-за того, что в детстве Алёна была вредной-превредной и колючей, как ёлка. Так мама говорит. Я то помню её уже перевоспитавшейся, но вот прозвище прилипло к моей сестре намертво.

– У-у, какой ты бяка-бука! – ничуть не обидевшись, ответила Алёна. – А я, между прочим, тебя сегодня с собой кое-куда взять хотела.

– Очень мне надо тащиться под дождём неизвестно куда. А там, наверняка твои подружки соберутся. Как начнут своих парней обсуждать – тоска!

– А вот и не угадал,– хитро прищурившись, ответила она и добавила совершенно безразлично – Но если ты испугался дождика, то и сиди тут, а я пойду в такое место, в котором мечтает побывать любой мальчишка, да и девчонка тоже.

Я ещё дулся на неё и на весь белый свет, да и не очень-то верил, что Ёлка может пойти в какое-нибудь интересное для меня место. Но если она всё-таки решила сходить со мной в новый кинотеатр или кафе, то упускать такую возможность было нельзя. Я поспешил заверить сестру, что ни капельки не боюсь промокнуть и что готов идти с ней, куда она захочет. Но Ёлка, всё-таки вредина! Теперь она и слышать не хотела о том, чтобы куда-то идти, да ещё со мной. Её пришлось долго уговаривать и проглотить пару едких замечаний, но, в конце концов, сестрица смилостивилась, и я побежал одеваться.

На лестничной площадке мы столкнулись с нашим соседом. На руках он нёс огромного чёрно-белого кота с подбитым глазом.

– Здрасте, – буркнула Ёлка недовольно.

– Гулять собрались? – ответил он, поспешно пытаясь прикрыть кота плащом. – Это хорошо! Вот только погода ужасная. Смотрите, не простудитесь!

– Не простудимся, Дмитрий Анатольевич! – весело ответил я.

Настроение у меня поднялось, и я не понял, почему это Ёлка так насупилась. По-моему, Дмитрий Анатольевич – мировой мужик! Вот только я не знал, что у него есть кот.

* * *

Мы сначала долго ехали, а затем ещё топали пешком по каким-то окраинным улочкам. Хорошо ещё, что дождь прекратился, как раз тогда, когда мы высадились на конечной остановке.

Всю дорогу Ёлка загадочно молчала. Наконец, когда я уже порядком устал топать за ней, Ёлка остановилась у высоченного зелёного забора. Самого обычного, деревянного. Так что, все мои надежды сразу же рухнули. За таким забором уж точно ничего интересного быть не могло.

– Ну, и куда это ты меня завела? – ехидно поинтересовался я у сестры.– Если ты думаешь, что любой мальчишка мечтает поглазеть на забор, то ты ещё глупее, чем девчонки в нашем классе!

– Тише, ты! – шикнула она, и я с удивлением заметил, что сестра очень волнуется.

– Ага! – обрадовался я. – Трусишь! Сама трусиха, а надо мной смеялась, когда я на лошадь садиться не хотел! Трусиха! Трус-трясогуз!

– Не трясогуз, а трясогузка, – ответила она, открывая калитку. – И, между прочим, трясогузка – это птичка такая, занесённая в Красную книгу.

Тут она шагнула за калитку, и я поспешил за ней. Двор был таким же, как и множество других – широкий, с цветниками и деревьями. А вот дом – наоборот, оказался совсем необычным. Он был сложен из грубо обработанных цельных древесных стволов. Крыша из соломы, а местами по стенам свисал сухой мох. И весь он очень напоминал нахохлившуюся птицу, сидящую в гнезде. Я таких зданий никогда не видел и даже почти простил сестре то, что она вытащила меня в такую погоду из квартиры. Удивительно было и то, что чем ближе мы подходили к домику, тем сильнее он напоминал курицу. Я сказал об этом сестре.

– Конечно, – фыркнула она, – ведь это же избушка на курьих ножках.

– Опять сочиняешь, – ответил я. Дело в том, что моя сестра очень любит разные сказки и находит волшебное там, где его и близко нет. – Таких избушек не бывает!

– Тише ты! Вот услышит и обидится!

– Да кто?

– Она, избушка.

Ёлка говорила на полном серьёзе. Именно в этот момент дом приподнялся со своего места, и стали хорошо видны коричневато-жёлтые когтистые лапы, точно такие же, как у обычной курицы, только громадные. Избушка встряхнулась и уселась обратно на своё место. А я подумал о тех, кто находился внутри. Для них такая её разминка должна быть похожа на землетрясение.

– Ну, чего стоишь! – вдруг услышал я и обнаружил, что стою с открытым ртом, вовсю рассматривая избушку. – Иди сюда! В конце концов, Рэм, это неприлично так пристально рассматривать дом.

– Ну, Алёна, я же впервые в жизни вижу настоящую, живую избушку на курьих ножках!

– Можно подумать, что ты дохлую избушку видел, – фыркнула, довольная моим удивлением сестрица и шагнула к деревянной двери.

* * *

Я ожидал, что дверь откроется со скрипом. Во всяком случае, во всех сказках, которые я читал, они открывались именно так. Но эта оказалась неправильной и распахнулась совершенно бесшумно.

Внутри было много различных запахов и почти ничего небыло видно. Ёлка уверенно пошла вперёд и почти пропала в царящем здесь сумраке. Я ждал, что сейчас она раздобудет свечку, и я смогу осмотреться. Но в это время где-то в глубине коридора что-то щёлкнуло, и над моей головой загорелась электрическая лампочка под зелёным абажуром. Сначала я даже расстроился. Такая сказочная атмосфера, и вдруг обычная лампочка. Но внутри оказалось очень интересно. Во-первых, пахли пучки различных сушёных трав и корешков, развешанные по бревенчатым стенам и под потолком. Во-вторых, со всех сторон на меня смотрело множество глаз. Я даже испугался сначала, но, присмотревшись, понял, что это чучела. Здесь были и зайцы, и совы, и даже летучие мыши.

Пока я всё это разглядывал, моя сестрица куда-то сходила, принесла мне тапочки и велела переобуться. Тут я увидел, что стою грязными мокрыми ботинками на чистой домотканой дорожке.

– Это что, та самая? – спросил я Ёлку.

– Что та самая?

– Ну, которая стелется скатертью.

– Ещё чего! Так тебе прямо и положат на пол волшебную дорожку. Не выдумывай! – и, опять фыркнув, она скрылась за занавеской. Оттуда доносилось какое-то шарканье и покашливание. Потом я услышал приглушённый голос Ёлки – Здравствуйте, Ядвига Митрофановна. Я его привела.

За занавеской опять что-то заскрипело, а потом раздались странные такие звуки, будто кто-то при ходьбе на костыль деревянный опирается. Я весь обомлел. Конечно, сказки про Бабу Ягу – это для малышей. Но и избушка на курьих ножках вроде бы тоже сказка. А она вот, оказывается, на самом деле есть. Так может и …

Тут из-за занавески выглянула Алёна и поманила меня. Честно говоря, сердце пару раз гулко ударилось в рёбра. Я конечно не подарок, и сестрице из-за меня часто попадало. Но это было раньше, когда я ещё и в школу-то не ходил. Ну не будет же она, в самом деле, скармливать меня сказочной, почти что несуществующей бабке. Так что я глубоко вздохнул, успокоился и храбро вошёл в комнату.

В ней оказалась большая русская печка. Я такие только на картинках видел. Она занимала почти половину комнаты. Ещё стояли стол и несколько длинных дощатых лавок. Перед этой печью, спиной ко мне, хозяйничала пожилая женщина, в строгой серой кофте и длинной, до пят, юбке.