Я уверен, родная:

В такую минуту

О таланте своем

Догадался Толстой.

Ты ведь помнишь его?

Сумасшедший старик!

Он ласкал тебя сморщенной,

Дряблой рукою.

Ты в немом сладострастье

Кусала язык

Перед старцем влюбленным,

Под лаской мужскою.

Может, я ошибаюсь,

Может быть, ты ни разу

Не явилась нагою

К тому старику.

Может, Пушкин с тобою

Проскакал, по Кавказу

Пролетел, простирая

Тропу, как строку…

Нет, родная, я прав!

И Толстой и другие

Подарили тебе

Свой талант и тепло.

Я ведь видел, как ты

Пронеслась по России,

Сбросив Бунина,

Скинув седло.

А теперь подо мною

Влюбленно и пылко

Ты качаешь боками,

Твой огонь не погас…

Так вперед же, вперед,

Дорогая кобылка,

Дорогая лошадка

Пегас!

1927.

ВСТУПЛЕНИЕ К ПОВЕСТИ

О душа моя!

Ты способная девушка. Ты

Одною из лучших

Считалась в приготовительном классе…

Ты из юбок своих вырастаешь,

Меняешь мечты

И уже начинаешь по каждому поводу клясться.

Ты — мещанка, душа моя!

Ты — жрица домашнего плена.

Это время прошло,

Это славное время, когда

Ты, по мненью Верхарна,

Тряслась,

Трепетала,

Провожая

Бегущие рядом с тобой поезда.

Поездов не видать…

Ты скрипишь на домашней оси,

Переросток пассивный,

Исключенная из комсомола…

Слышишь?

Рюмки звенят,

Поднимая высокое «си»,

Им тарелки на «до»

Отвечают раскатам тяжелым:

«До»…

«Си»…

До сих пор отдаленный напев

Поднимается к небу

И падает, осиротев,

После жарких боев

Покрывается легким морозом,

Голос в русло вошел,

И поэт переходит на прозу.

Свой разбрызганный пафос,

Свой пыл —

Он готов обязаться, —

Собирая по каплям,

Разложить по частям и абзацам,

Чтоб скрипело перо,

Открывая герою пути,

Чтобы рифмы дрожали,

Не смея к нему подойти.

Он придет, мой герой,

Оставляя большие следы.

Ом откуда придет,

Из какой социальной среды?

Он пройдет сквозь республику,

И, дойдя до восточной границы —

Мы условились с ним, —

Он обязан мне будет присниться!

В петушиное утро,

Подчиняясь законам похода,

Он пройдет,

Освещен

Старомодной расцветкой восхода,

Под свинцовым осколком,

Придавленный смертною глыбой,

Он умрет вдалеке

И шепнет, умирая:

«Спасибо!»

Нет!

Он сразу займется,

Он будет, наверно, упорен

В заготовительном плане,

В сортировке рассыпанных зерен..

Впрочем, делай что хочешь!

Если б знал ты, как мне надоело,

Выбирая работу тебе,

Самому оставаться без дела!

Что мне делать теперь

И какой мне работой заняться,

Если повесть моя

Начинает опять волноваться?..

1929.

НЭПМАН

Я стою у высоких дверей,

Я слежу за работой твоей.

Ты устал. На лице твоем пот,

Словно капелька жира, течет.

Стой! Ты рано, дружок, поднялся

 Поработай еще полчаса!