На гибели своего друга Галант не остановился в дифирамбах Сталину, которые он приписывал Черчиллю. Бегая по комнате и жестикулируя (что для Ивана Борисовича совсем не характерно, как и появление фальцетов в баритоне): «Сталину было туго после смерти Ленина. Его соратники – Бухарин и Луначарский с двойным дном, в голове у них все тот же двуглавый орел, только обе головы стали смотреть на Запад. («There is no need to exaggerate the part played in the creation of Bolshevism and in the actual bringing about of the Russian Revolution by these international and for the most part atheistical Jews. It is certainly a very great one; it probably outweighs all others. With the notable exception of Lenin, the majority of the leading figures are Jews. Moreover, the principal inspiration and driving power comes from the Jewish leaders. Thus, Tchitcherin, a pure Russian, is eclipsed by his nominal subordinate Litvinoff, and the influence of Russians like Bukharin or Lunacharski cannot be compared with the power of Trotsky, or of Zinovieff, the Dictator of the Red Citadel (Petrograd), or of Krasin or Radek – all Jews. In the Soviet institutions the predominance of Jews is even more astonishing. And the prominent, if not indeed the principal, part in the system of terrorism applied by the Extraordinary Commissions for Combating Counter-Revolution has been taken by Jews, and in some notable cases by Jewesses. The same evil prominence was obtained by Jews in the brief period of terror during which Bela Kun ruled in Hungary. The same phenomenon has been presented in Germany (especially in Bavaria), so far as this madness has been allowed to prey upon the temporary prostration of the German people. Although in all these countries there are many non-Jews every whit as bad as the worst of the Jewish revolutionaries, the part played by the latter in proportion to their numbers is astonishing». (Winston Churchill, «A Struggle for the Soul of the Jewish People’).

Иван Борисович цитировал огромные куски из разных работ Черчилля наизусть, читая с пафосом. И его маленькая фигурка в моих глазах раздувалась до форм Уинстона Черчилля, и мне казалось, что во рту у моего учителя периодически, когда он переводил дыхание, появлялась толстущая сигара его любимца. Черчилль мне не был интересен. О Великой Октябрьской революции я судил по фильмам о Ленине. «Еврейский вопрос» меня также не волновал. Я готовился наплодить деток с дочкой Ивана Борисовича. И чтобы прервать не совсем для меня интересную и понятную тему душеизлияний Галанта, я вдруг выпалил: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Сталин!»

…Сообщение, что Черчилль понимал русский язык, как Ломоносов, меня, безусловно, затронула за живое. Пардон, но я и сам так думал! Вадим Алексеевич мне также неоднократно говорил, что «Русский язык самый древний и совершенный, – Гомер, Сократ и Платон говорили на русском языке…» Козин даже библию толковал так (вполне серьезно!): «Вначале были славяне…» Удивительно, по какой нечеловеческой логике движутся наши мысли! За год до смерти, в гостях у советской знаменитой актрисы Наташи Величко, Святослав Николаевич Рерих нам с Мариной сказал буквально, то же самое: «В Библии сказано – вначале были славяне…» По многим признаниям (см. выше) и оговоркам, Галант был сталинистом. Только не понятно, почему он отказал вождю опубликовать в его «Журнале Гениальности и Одаренности (эвропатологии) статью о нем? Ведь Сталин, как известно, обещал Ивану Борисовичу, что с его стороны и ни с какой другой стороны, «купюр не будет», и что он лично подпишет журнал со статьей о нем в печать!

…Только сегодня, под свист ледяного дождя, меня вдруг озарило, что имел в виду Иван Борисович Галант, говоря, что у меня ярко выраженный синдром Дон-Жуана (иногда он менял этот синдром на другой – вечного Жида). Это же самое часто говорил мне мой отец, иными словами: «Ты хочешь, чтобы тебя любили, как ты сам себя любишь! Тоже мне – пуп Земли!» Я никогда не переспрашивал Ивана Борисовича, почему я носитель синдрома Дон-Жуана? Десять лет спустя после смерти Галанта, мой новый научный руководитель и друг, известный советский философ, Давид Израилевич Дубровский вдруг начинал гладить меня по голове, причитая: «Женечку никто не любит! Никто его не любит, как он сам себя любит!» Да, я понял, что всю свою сознательную жизнь, я чувствовал, что мне не хватает любви, как я ее чувствовал! Моя милая бабушка, мои дорогие родители, мои жены и мои женщины, мои друзья – все они, безусловно, меня любили… Но, какой-то кусочек сердца моего всегда оставался холодным (как у Дон Жуана, трагедию которого поняли два человека – Пушкин и Высоцкий). Сегодня во сне меня любили все профессора ХГМИ!

«В детстве я, как-то разбив переполненную копилку, чтобы купить себе плюшевого медвежонка в соседней лавке, вдруг подумал, что монетки лежат и на „орле“, и на „решке“. Накануне дедушка говорил мне о Боге. И я подумал, что, первое, Бог наверняка знает, как сейчас у меня лежат монетки. И, второе, что ему ничего не стоит, если я смешаю монетки, привести их к прежнему состоянию. А, если мой дедушка все же не прав и никакого Бога нет – ведь его никто и никогда не видел, кроме Моисея, который мог быть или обманщиком, или больным человеком, но „монетки“, смешанные мной, все же могут сами упасть точно в таком же положение, в каком они находятся сейчас. Ведь БЕСКОНЕЧНОСТЬ не менее могущественна, чем Бог!» (Из разговора Ивана Борисовича Галанта о своем детстве со мной, в июле 1964 года).

Я взял кусочек воспоминаний своего учителя о его детстве не случайно. Во-первых, мне приснился первый раз в жизни Моисей. А, ведь я прошел вдоль и поперек пустыню, по которой он 40 лет водил евреев. Во-вторых, был у колодца, откуда все началось, если верить Ветхому Завету, отломал веточку от неопалимой купины. И, наконец, стоял на краю скалы, где Моисей получал от Бога скрижали. Кром е того, я написал дюжину статей о самом великом для меня легендарном человеке. Стоял у его скульптуры Микеланджело и т. д. Я много думал, говорил и писал о Моисее, а приснился мне он лишь в ночь под православное Рождество! Но с религией этот сон никак не был связан! Мне Моисей во сне объяснял точь-в-точь, как объяснял себе Иван Борисович расположение монеток из разбитой копилки, каким образом у меня оказались две абсолютно одинаковы дощечки, после того, как я перепилил за неделю кубометр досок, занимаясь ремонтом своего спортзала! Я закончил ремонт, стоял и любовался тем, что у меня (я – никогда не столярничал и не плотничал) получилось, я взгляд мой упал на обрезки досок, где я увидел равные дощечки! Когда они появились и на каком этапе моего ремонта – я, естественно, не знаю, и знать не могу! Я взял и измерил дощечки – миллиметр в миллиметр! Тогда я решил отпилить точно такую же третью. Тщательно отметил, осторожно пилил. Увы, на миллиметр дощечка оказалась меньше, чем те две близняшки!

Тогда-то я и вспомнил рассказ Галанта о монетках из копилки. И продолжение этого рассказа, связанного и с Моисеем, и с Фрейдом. При этом был поражен, как коварна наша память! Нам кажется, что мы помним буквально все важное. В 1999 году я приобрел случайно книжку, выпущенную Институтом Философии АН З. Фрейд. «Если бы Моисей был египтянином». Невзрачную, маленькую, небольшим тиражом за несколько рублей. Не сразу хотел покупать. Потом взял один экземпляр и пошел домой (магазин в пяти минутах от дома). Прошел половину пути, и меня озарило: «Да, ведь, этой книжки нет ни в одном, собрании сочинений Фрейда!» (я покупал полное собрание сочинений Фрейда в каждой европейской стране, в какой оказывался). Я побежал обратно в магазин. Увы, «Моисея» уже не было, а ведь лежала весьма толстая стопка книжечек! В «считанные минуты разобрали „Моисея“ и у них», как сказали заведующей магазина, моей знакомой, в других магазинах. В Институте Философии мне не удалось встретиться ни с переводчиками, ни с издателями….Сейчас «Моисея» Фрейда можно «скачать» из интернета. Точно так же, как о самом Моисее, я много писал, говорил, и думал об этой книжке Фрейда! И ни разу мне не пришла в голову мысль, что я об этой работе Фрейда знал, как минимум, тридцать пять лет, до того, как ее купил! Узнал от Ивана Борисовича в тот самый вечер, в который он рассказывал мне о монетках своего детства! Вот, что мне вспомнилось из рассказа Галанта. Подчеркну, что тогда, в годы моей юности, ни египтянами, ни Моисеем я не интересовался. Да и Фрейдом – постольку поскольку…