Так как любая, даже не строгая наука, требует схемы, Фрейд создал свою структуру психики: Оно, Я и сверх-Я. То, что в основе жизни лежит половой инстинкт, было высказано до него Огюстом Форелем. Но, Форель пришел к такому выводу, наблюдая не людей, а… муравьев. Карл Маркс раньше Огюста Фореля, склонялся к такому же выводу, наблюдая пчел на пасеке Энгельса. Но, Фрейд нашел для «основного инстинкта» очень зажигательное, хотя и туманное слово: либидо! Если по-русски сказать «либидинозное влечение» – то перед внутренним взором поплывут Одетта и Одиллия, или маленькие лебеди Сен-Санса. Эрос и Танатос – тоже эмоционально зажигают! Хотя и эти понятия фрейдовской психологии совершенно пустые! Но, Фрейд утверждал, что мы не осознаем, ни влечения к сексу, ни влечения к смерти. А, они, эти влечения, управляют нами с минуты появления нашего на Белый Свет, и до минуты, когда мы попадаем в тоннель с навозным жуком скарабеем. И, начинаем нестись по этому, последнему нашему тоннелю, со скоростью, гораздо больше скорости эйнштейновского света! Забегая вперед, нужно подчеркнуть, что, как египтолог, Зигмунд Фрейд был поистине гениален. Поэтому безоговорочно был принят во Всемирное общество египтологов.
З. Фрейд не был ничуть оригинальным, расщепив нашу психику на две половины – сознание и бессознательно. Что такое «сверх-Я», мы убеждены, что Фрейд сам не понимал. Это, конечно, Яхве. Но, Фрейд везде говорил и писал, что он – безбожник, ибо ученый! До Фрейда Гете восклицал: «Две души во мне! И, обе, не в ладах друг с другом!» Почему? Потому, что ничего не знают друг о дружке! Евгений Блейлер, психиатр с огромным опытом лечения с «расщепленной» психикой больных, крупнейший ученый-психопатолог Х1Х века и отличный педагог, выпестовавший Карла Юнга, который, почему-то считается учеником Фрейда, раньше Фрейда в историях своих больных, писал о симптомах и синдромах «расщепленной психики». А, вскоре, все на свое место поставил основоположник клинической психиатрии, Эмиль Крепелин, назвав самое страшное психическое расщепление – «схизофренией». Представления Зигмунда Фрейда о сознании (рекомендуем сравнить, например, со взглядами Фихте, Шеллинга, не говоря уже о взглядах Эдмунда Гуссерля) – чрезвычайно просты до пустоты!
…Но, вот, чем взял «толпу» Зигмунд Фрейд – гениально! После «синих чулок» и всевозможных «нельзя», «непорядочно», «аморально», «гадко» и т.д, и т.п., викторианцев, вдруг, с больших и высоких кафедр начали говорить о сексе, о детских сексуальных переживаниях, о сексуальном влечении вполне психически здоровых детей к своим родителям – это не могло не шокировать! И, все это – благодаря лекциям Зигмунда Фрейда в США! Толпа начала впадать просто в стопор и глубокий гипноз! Советуем посмотреть великолепный фильм «Убить Фрейда!» «Фрейдизм» – сильнее парализует психику обывателя, чем гипноз, какому учил Фрейда его друг Йозеф Брейер!
«Три очерка по теории сексуальности» выглядит весьма научно. Ибо, здесь налицо периодизация и «стадийность» в жизни человека. Так понимает сексуальность Фрейд. Оральная стадия (младенческий возраст до 2—3 лет). Ребенок сосет грудь матери, соску, ощущая при этом чувство сродное с наивысшим сексуальным наслаждением. Первый период сексуальности, не осознаваемый, конечно же, ребенком! Что бы сказал Фрейд, если почитал бы Ричарда Бартона, первого переводчика Кaлянaмaллы, древнего индийского трактата о практике секса – его «Ветвей персика – Aнaнгa Рaнги», где оральный секс с его ultima fula – «цурисанте» – мечта и юнцов, и глубоких стариков! А, согласно Фрейду, «если ребенок задерживается на стадии «соски», во взрослой жизни это выражается в патологическом желании человека сосать свой большой палец, часто курить и т. д. Или – делать минет… Читать сейчас то, что Фрейд весьма серьезно писал о так называемых стадиях сексуальности – анальной, генитальной, об их влиянии на сексуальное поведение человека во снах и на Яву – просто жуть!
У нас есть архив переписки Зигмунда Фрейда с Иваном Борисовичем Галантом – единственным другом Фрейда. Великим советским психиатром, другом Горького, Луначарского и Сталина. Е.В.Черносвитов работает над книгой «Торрент-сутра СНА», используя эту переписку при анализе собственных сновидений. Частично книга опубликована в «Прозе.ру». Вот отрывок из этой книги.
«…Иван Борисович, как-то держа в руках письмо Фрейда, сказал: «Глупо пытаться переводить Кэрролла… Также глупо рассказывать свои сны!»
Сегодня меня озарило (минимум на Нобелевскую Премию!). И я сделал первый шаг дальше от Норберта Винера: информация имеет ссылки. Но имеет ли она носителя? Кто в состоянии отделить информацию от носителя? Нет, информация в чистом виде…
…Как-то держит Иван Борисович за угол письмо Фрейда, как нечто, к чему испытывает брезгливость, и говорит: «Во сне ничего нельзя познать. Во сне мы только узнаем. Невежды, кстати, путают узнавание с познанием: узнали нечто и думают, что знают. Отсюда столько нелепостей, иногда трагических….» «А как же самопознание? Оно тоже во сне невозможно?» – спрашиваю я. «Мы, Женечка, все о себе знаем. А то, что не знаем, не узнаем никогда!»
…Я вспомнил этот разговор с Галантом после своего вчерашнего ужасного сна, от которого до сих пор не могу прийти в себя! Сплю я без сновидений и вдруг слышу, что зазвонил мой мобильник, который я кладу рядом с кроватью. Я поднимаю трубку, заметив, что номер не отбился, значит, звонят с домашнего телефона, и спрашиваю: «Кто?» Незнакомый мужской голос говорит: «Неважно… Спишь?» Я отвечаю, что сплю. «Ну, спи, спи… Кстати, – спокойно продолжает незнакомый голос, – ты вот уже полчаса, как умер…». Сон мой как рукой сняло. Я даже присел в кровати: «Кто это? Что за шутки?» «Какие там шутки! Проводка в твоем пиратском домике замкнула, ты зашел весь в снегу, оголенный провод ударил тебе прямо в лицо. Умер мгновенно… Скорая и милиция уже уехали. Маринке сообщили – выехала. Шурка (соседка) никого к тебе не подпускает, голосит и причитает, какой ты хороший был сосед….Твои бывшие друзья набились в домик, и Юрка, и Бирюля, и Куприяновы….Да, ты спи, спи…». Я повесил трубку. Сердце колотилось (наверное, спал на левом боку). Встал, пошел в туалет, помочился. Лег в постель на спину и какое-то время смотрел в потолок. Не заметил, как уснул. Проснулся поздно. В соседней комнате спала Катя. Я сразу рассказал ей свой сон и даже, попросил (шутя?!) меня ущипнуть. Она сказала: «Интересно!» Вечером по плану у меня было провести из пиратского домика свет в юрту, чтобы я мог там работать, ибо темнеет рано. Заранее приготовил удлинитель. Только воткнул его в розетку, как случилось короткое замыкание. Провод начал гореть. Я испугался, что вспыхнет домик, но ничего не было под рукой, чтобы выдернуть удлинитель из розетки. К моему счастью, удлинитель сам перегорел и свет погас. Я выскочил из домика, и побежал к окну, что бы Катя выдернула из общей розетки вилку (свет на подсобные сооружения включается через общую розетку на кухне). В домик вошел с фонариком и увидел, что небольшой конец оголенного провода от удлинителя, недалеко от вилки, вставленной в розетку, свободно болтается, слегка покачиваясь. Замкнуло прямо у вилки, провод перегорел метром ниже…
…Каким образом мы можем знать, что мы умерли?
«В реальности, даже если она моя
явь, нет ничего, что указывало бы на то, что
я жив и живу. Только в сновидениях мы
несомненно, живы. Да еще в собственном
самосознание». (Tod. Ph. D., M., D.)
«Куда ты думаешь, Женечка, Фрейд поместил свое „бессознательное“? В яйца! Он сделал это еще, будучи студентом, когда рассматривал половые органы угря….» Иван Борисович рассмеялся, и лицо его расправило морщины, и сбросило привычное напряжение, помолодев лет так на десять. «А у женщин?» – с искренним любопытством спросил я, ожидая от Галанта очередную хохму. «Дальше Гиппократа Зигзаг не прыгнул! Конечно, в hysteria! Поэтому все его клиентки sum dementia hysteria. Или, как настаивал закоренелый враг СССР Уинстон Черчилль – feeble minded uterus!». «Кстати, удивительная личность был Черчилль! У меня была возможность читать его труды в подлиннике. Черчилль не был расистом. Да и ученым он не был. Полагал, что англичане – великая нация– vigour and virility of British society („The Feeble-Minded-A Social Danger.“ Written in 1909), которой грозит вымирание. Черчилль дал Фрейду приют, несмотря на то, что евреев не любил. Он, конечно, не был полным антисемитом. Наверняка не сжигал бы нас в печах живьем, как Гитлер. Но считал евреев бунтарями, смутьянами, погубившим не одну империю, начиная с Римской и кончая Российской Империей. Но он также не любил индийцев („Когда только этот Неру сдохнет!“) – позволял он себе, государственному мужу, подобные публичные высказывания. Презирал китайцев за то, что мужчины носили хвостики! Негры и арабы были тоже у него не в милости. Признавался не раз, что его кидает в ужас представление о гибриде негра и араба!» Иван Борисович преобразился. Лицо его просветлело. Слова лились потоком. Таким я видел его один раз в жизни! И это был рассказ об Уинстоне Черчилле! «Черчилль объяснил, почему он вставал и в Тегеране, и в Ялте, когда входил Сталин, поражаясь, как этот маленький, щуплый грузин из маленького городка смог овладеть в совершенстве великим и прекрасным русским языком?!. Черчилль считал русский язык, точь-в-точь, как Ломоносов, праязыком всех европейских языков. Очень любил русские народные песни. Вадим Козин был его любимым певцом. Сталин отпускал Козина даже на день рождения Черчилля. Черчилль посылал в Магадан свой самолет…» (Я это слышал из уст самого Вадима Козина – Е.Ч.). «Ты знаешь, Женечка, – продолжил свой рассказ о Черчилле Иван Борисович, – он при жизни был легендой! Имел биографа, который ходил за ним по пятам, и о живом Черчилле написал 60 книг!» (R. Asquith. После смерти Черчилля выпустил еще 20 книг – Е.Ч..). «А Фрейд Черчиллю не поверил и покончил с собой!»
