«Несчастнейшее самосознание» Сёрена Обю Кьеркегора, с феноменологической и клинической точек зрения (которые здесь совпадают) – это состояние тревоги. «Опустошенного переживания», по Кьеркегору.
Но если предмет тревоги «найден», то возникает другой феномен тревожного ряда – страх. Это генезис страха – весьма примечательное явление. Как бы ни мучительна была бы тревога, как бы ни опустошала она субъекта, последний стремится не к противоположному психологическому состоянию – покою, а к «опредмечиванию» тревоги. Человек, охваченный тревогой, ищет не покоя, а ее источник, то есть, предмет. Неудержимое влечение к страху – логика аффекта, не имеющего предмета! И «внешний», и «внутренний» миры человека, входят в его субъективность, через тревогу.
Если говорить о «пороге» субъективности, значит иметь в виду тревогу. Любая интенция сознания, будь то в функции самопознания или саморегуляции, начинается с тревоги, если она выходит за порог субъективности.
Это нужно пояснить. Предмет всегда является субъекту в качестве «не – Я», то есть с непременными атрибутами «чуждости». Еще до того, как «предмет» должен вписаться в субъективные пространственно-временные параметры и осмысляться как «свой», он будет представлять для субъекта некую «внутреннюю оппозицию» (внутреннего редактора – В. М. Шукшин). Субъект в поисках «предмета своего переживания», оказывается у «порога» своего сознания. Новый предмет всегда переструктурирует в содержательно-ценностном плане и самосознание и сознание. Отсюда он изначально угрожает стабильности и спонтанности субъекта. Следовательно, обоснованно вызывает у него тревогу. Только сосредоточенное на самом себе в «пустом» самосознании «Я», не знает тревоги.
Переходим к более подробному рассмотрению феноменов «тревожного ряда». Здесь нужно начать со следующего пояснения. Если разворачивается тревожный ряд, то он заполняет все пространство субъективности, как в бидоминантном, так и бимодальном качествах. Тревога касается любого отношения с другим человеком и всякой связи субъекта, с внешним миром. Получаются некие формулы: «Я» – тревожный ряд – «другое» «Я» (бидоминатность) и «Я» – тревожный ряд – «не-Я» (бимодальность). В таких субъективных условиях реализуются основные функции сознания – самопознание и саморегуляция. Особо необходимо сказать об отношении феномена тревоги к другим феноменам «тревожного ряда».
Тревога для субъекта в каждое мгновение, то есть, при каждой интенции сознания, спонтанна и значит предпослана всем другим феноменам. Последние, обнаруживаются уже в ее условиях. Акт осознания в себе тревоги (в рефлексии) предполагает развертывание феноменов указанного порядка. Только страх, ибо он всегда связан с конкретной ситуацией. И боль, так как она сама образует свой ряд, могут выступать самостоятельно. Например. Я еду в поезде, смотрю в окно и вижу сменяющиеся картины: лес, поляна, пригорок, деревенька, пригород и т. д. Мысли мои – далеко «от меня». Они – о доме, о семье, о работе, о друге и т. д. А, на душе тяжесть! Неясное тревожное предчувствие «беды», которое трудно определить словами! Оно нарастает. Вслед за ним возникает внутреннее напряжение, скованность. Пейзаж за окном уже не «впечатляет». Он все больше и больше превращается в «мелькание слайдов». Мысли становятся также «механическими». Они не фиксируются мной, вытесняются из самосознания! Ибо, все заполняет тревога!
Каждое феномен тревожного ряда как бы манифестирует тревогу: ни один из них не является в этом отношении привилегированным.
Напряжение – феноменологически первое явление тревожного ряда. «Дурные предчувствия», «враждебная настороженность», «прикованность» внимания к своей соматической сфере, – основные знаменосцы напряжения. Напряженное самосознание «конфликтует» с самим собой, и с «другим» в себе, если бидоминирует. В бимодальном состоянии, напряженный субъект подвергает «мировой порядок» сомнению «Мировая скорбь» – также из тревожно-напряженного ряда. Переживания в состоянии напряжения, всегда беспредметны. Ибо, напряжение «заволакивает» собой любой предмет. То же самое происходит с внешними и внутренними «конфликтами». Напряженный субъект неконфликтный субъект! В напряжении нет четко определенных «версий» субъективности. «Я» теряет из виду свой вектор. Это приводит,
– во—первых, к внутренней дезориентировке субъекта, ибо субъективная актуализация переживаний теряет свою определенность; любой внешний и внутренний импульс, одинаково усиливает состояние напряженности и способствуют тревоге;
– во-вторых, – к нарушению мышления.
Так, психологически понятно, что всякое неприятное, мучительное, сковывающее субъекта и его внимание, пусть элементарное ощущение, например, кожный зуд, нарушает ход мысли. И это происходит не из-за «слабой воли», ибо человек не «может» отвлечься от «приятной боли» – зуда!
В состоянии напряжения, распространяющегося на Сому, возникают качественно иные неприятные ощущения – сенестопатии (см. ниже). Предмет, теряющий из-за напряжения субъекта свои параметры – это расстройство логических форм самопознания. И, прежде всего, аутоидентичности и аутоидентификации. «Я – есмь – Я», может тотально замениться формулой «Я – есмь – боль». И, в действительности есть так называемые «альгические личности», для которой боль – обычный состояние! (См. «Сома»). Дезориентировка в собственном самосознании (Духе) и нарушение предметного мышления (дезориентировка в Логосе) – две стороны одного явления – напряжения. А оно непосредственно переходит в тревогу, или принимает формы «панических атак».
Основные формы тревожного состояния:
1) Тревожность как общее настроение – диффузное разлитое чувство, имеющее предметом ощущение самости («тревожное» «чувство Я»).
2) «Ипохондрическое настроение» – от непонятного внутреннего дискомфорта, до ясного переживания соматической разлаженности и немощи.
3) «Тревожная ажитация» – речевое, двигательное беспокойство, проявляющееся, например, беспорядочным чередованием громких и тихих фраз, ускоренного или замедленного темпа речи, затянувшихся пауз, перебирание руками, изменением позы ног, оглядыванием по сторонам и т. п.
«Чистая» тревога, подчеркиваем, неудержимо стремится к своему предмету – конкретному страху. Эта ситуация всегда оказывается определенной той или иной «версией» субъективности. Угроза для субъекта идет,
а) от внешнего объекта (экстраверсия),
б) от внутреннего предмета переживания (интроверсия),
в) из недр своей Сомы (конверсия),
г) из субъективности другого человека (трансверсия) и, наконец,
д) из сферы пустого самосознания, лишенного мотивов или имеющего извращенные формы мотивации, типа: «я хочу эту особу; она меня не хочет; я имею мотив ее изнасиловать»; «я хочу эту дорогую вещь, она мне не по карману, я имею мотив ее украсть и т.д., и т.п., (перверсия).
Состояние страха (как и паническую атаку) вообще очень сложно определить, как патологическое явление. Не случайно авторы «Социальной фобии» взяли греческую транскрипцию страха – фобию. Можно, конечно, патологическим страхом (фобией) называть страх, если он вызывается чем-то, что обычно страха не вызывает. Но, такое определение патологического страха весьма и весьма условно. Так, езда в метро обычно не вызывает страх. А необычно вызывает и страх, и панические атаки. Клубника обычно не вызывает страх. Но она может вызвать ужас у человека, который пережил, съев одну ягоду клубники, отек Квинке – аллергическое состояние, часто заканчивающееся мучительной смертью.
Страх – феномен Общей психопатологии, а, она «не являя прерогативой медицины» (Карл Ясперс). И. даже болезни. Не случайно, древние врачи разных народов, четко различали Pathos et Nozos! Только Nozos – болезнь.
Немотивированные страхи, то есть, состояния, когда страх предшествует своему предмету. Например, остаться одному в пустой квартире; при виде похоронной процессии; когда вызывает начальник на «ковер» и т.п., Это суть тревога, для которой воображение вынуждено находить «предмет». В основе немотивированных страхов часто обнаруживается, «интерперсональный» конфликт. Но, как «разлад с самим собой» или «угрызения совести», известны также «болезни совести»; «разлад с миром», из которого «для меня исчез порядок». Это состояние мучило Эмпедокла и послужило причиной его «философии порядка»., но, также и причиной самоубийства. По приданию, Эмпедокл бросился в кратер Этны.
