Аутоидентичный субъект обнаруживает себя рядом феноменов в акте аутоидентификации, и таким путем обретает себя, как самосознание. Но это происходит на амбивалентных основаниях: он всегда есть одновременно «Я» и «не-Я». В состоянии психологического триггера! В этих валентностях (модусах) реализуется «постоянное в непостоянстве» (Духа, Логоса и Сомы). Но все это, обнаруживается лишь со стороны аутоидентичного субъекта. Там же, где осуществляется аутоидентификация, все начинается с «Rien». Ибо, всякое субъективное бытие имеет свое субъективное «небытие». Как всякая Жизнь – Смерть. Но, «амбидекстры» и «амбисинистры» – это не «Gesamtheit».Обыденная же логика, должна была бы привести ее именно к этому «выводу». Психологический триггер – не повседневное состояние личности и не каждой личности он дан. Не все, ведь, а «избранные», не каждый же день пребывают в «известных» состояниях «запредельного духа»: эйфории, экстазе, дисфории, «струйном оргазме» (мы шутим – авторы), меланхолии. Далеко не каждый, по своему желанию, может, когда захочет, позволить себе «маленькую депрессию», как герцог в фильме «Тот самый Мюнхгаузен».

Да, и не всякий «субъект», «выдержит» свою «запредельность». Ибо, человек фатальным образом «соскальзывает» в свое «Я», «последнюю стражу, где Я как прежде, только Я» (Федор Сологуб).

Амбивалентность спонтанного «Я» имеет под собой и соответствующие эмпирические основания. Разные феномены аутоидентичности и аутоидентификации представляющие субъективность, условно относятся к тем, которые несут в себе предметность, и тем, которые несут в себе витальность (экзистенциальную «энергию»). Но сразу следует подчеркнуть, что любой феномен сознания сохраняет фундаментальный принцип диалектичности: не с границей или пределом самосознания, мы имеем дело, когда фиксируем тот или иной феномен сознания, а со скачком. Так, «ускользающее» в процессе аутоидентификации (особенно в процессе познания – в Логосе) «Я» обретает свою аутоидентичность через диалектический скачок – спонтанность (гегелевский скачок «бытия из ничто»). Заметим, что повседневный опыт самосознания, вообще не нуждается ни в какой аутоидентификации. Эти феномены рефлексирующего сознания просто выпадают из внимания. Понимание скачкообразной природы субъективности чрезвычайно важно, когда в целях исследования того или иного «механизмов» самосознания необходимо «развести» уровни феноменов субъективности. И прежде всего предметность и витальность.

Придерживаясь логики поставленной в данном параграфе задачи, попытаемся несколько подробнее проанализировать аутоидентичность и аутоидентификацию на этих главных «уровнях» субъективности.

Феномены, «несущие» предметность «вкладывают» и субъекта в ее содержание. Отсюда, все, что есть в моем самосознании – моё. Даже «не-Я». Конечно, первым предметом является, несомненно, Сома. Но при внимательном анализе легко обнаружить, что и здесь аутоидентичность реализуется в незначительной степени. Вернее, не всеми феноменами. Ровно на столько, насколько человек имеет необходимость и потребность обращать на себя внимание, как телесное существо: в норме это осуществляется бессознательно. Но, когда мы придерживались этой «нормы»? Но, тем не менее, вопрос об аутоидентичности в предметном сознании никак не снимается. Наоборот, он постоянно возникает. Это происходит потому, что аутоидентичность является исходным моментом для отправления фундаментальных функций сознания – ориентирования в пространстве, времени и в самом себе, как человеке. Любой «предмет» вписан в соответствующие пространственно-временные параметры, положенные субъектом. Для того, чтобы сознание могло охватить их (в интенциальности), необходима точка опоры: субъект включает в процесс ориентирования и самого себя, как предмет. Опирается на свой «предмет». Самосознание совпадает со своим предметом как Дух, Логос и Сома. Это – феноменология Общей психопатологии. Следовательно, даже в экстраверсии вопросы аутоидентичности и аутоидентификации постоянно возникают и требуют своего решения, в качестве проблемы предметности субъективности. Здесь, как видим, для субъекта нет ничего, что указывало бы на несомненность его «Я». И, обосновывало бы его аутоидентичность. Конечно, абсолютную экстраверсию можно предполагать лишь в абстракции. Но именно эта процедура необходима, чтобы понять феноменологию аутоидентификации и раскрыть аутоидентичность в предметной субъективности. Остановимся на этом подробнее. Но, скажем несколько слов о нашем учителе Жаке Лакане! Его отверг Фрейд. Больше того, Фрейд не дал Лакану вступить в Международное общество психоанализа. Это Международное общество, созданное при жизни Фрейда по его желанию, стало, в основном, англоязычным International Psycho-Analytical Association, I. P. А..

Члены I. P. А единогласно отвергли Лакана, продемонстрировав тем самым, его «исключение» из когорты психоаналитиков. Жака Лакана «не замечал» Жан Поль Сартр. Лакан восторженно отозвался о картине Сальвадора Дали «Тлеющий осел». Тут же, Карл Юнг, прямо на выставке, где была эта картина, громко высказался «Обыкновенная шизофрения!».

Но, продолжим.

Для того, чтобы представить, как осуществляется экстраверсия, необходимо все сознание изобразить как некую поверхность (экран), на которую проецируются все три измерения предмета. Тогда акт осознания в интенциальном «схватывании» предмета уподобляя работе кончика карандаша, как бы рисующего этот предмет. Моделью аутоидентификации при этом является рисование, а аутоидентичности – рисунок. Так вообще возникает картина предметного сознания. Можно, конечно, допустить и другие аналогии, более сложные и точные, например, луч кинопроектора и киномонтаж, лазерный луч, создающий голографический отпечаток и др..

Если убрать интровертированную подоплеку любой экстраверсии, то мы оказываемся в неожиданном положении: субъект может нарисовать какой угодно предмет, кроме самого себя! Все рассказы очевидцев об НЛО имеют нечто общее – разнообразные картины о корабле НЛО, как он летел, сел, об инопланетянах, и ничего о себе, никакой реакции! Создается впечатление, когда слушаешь очевидцев НЛО, что это для них, НЛО, обычное дело. В экстраверсии «Я» должно с самого начала (до «рисования») быть на той поверхности, на которой осуществляется рисунок. Конечно, на самом деле никакого источника для «луча» самосознания в экстраверсии нет, если только она не «сделана» кем-то (как при синдроме Кандиского-Клерамбо). Отсюда загадка Коркорана: если все экстравертированное содержание субъективности представить как некую программу для электронной вычислительной машины (компьютера), нанесенную на перфокарту, то «Я» должно быть ее «кодом». В предметном содержании нет другой роли для самосознания. В отношении к функциям ориентирования, субъект не находит в себе точки опоры (проблема Архимеда). Нет ни начала, ни конца, ни предела, ни центра в самосознании. Даже в Общей психопатологии.

Абсолютная интроверсия, в свою очередь, являясь беспредметным переживанием, может рассматриваться как сновидение (или онейроид). Все содержание сознания в этом состоянии имеет иллюзорные предметы. Собственно, здесь нет никакой предметности, есть лишь воспоминание о предмете, как грезы, фантазии, дремотное мечтание, сновидения на Яву. Но и здесь самосознание не теряет себя как «Я». Правда, такое «самонахождение» не является тождеством с самим собой в точном смысле этого слова. Ибо, нет предмета, нет субъекта, нет ни пространства, ни времени, ни «места»! Находясь во сне, наедине с собой, мы обнаруживаем при этом свое полное отсутствие! Это не «исчезновение» самосознания, а совпадение его с сознанием. Подобно тому, как «Я» совпадает со своим предметом в «смутном ощущении существования». Например, в сопоре или начальной коме. Это еще «Я есть». Но, уже «Я не могу!» Быть погруженным в «вечный сон», вопреки мнению трансперсоналистов, не значит иметь иллюзорное «Я». Не значит грезить о собственном существовании. Это, скорее значит, «потерять в себе другого» и, «исчезнуть» в другом. То есть, «отсутствовать»! «Отсутствие присутствия Я», по М. Герцбергу. Это – Общая психопатология.