— Плохо, — отвечает Шукрун. — Меня более всего интересует порода в первозданном виде. Ну что ж, возьми тогда лист шифера снизу, из осыпи.
Скъяррон описывает полукруг, выбирает нужное положение и, наметив отличный кусок шифера, снова разворачивает манипулятор. Клещи открываются. Рывок. Они медленно опускаются, замирают в нескольких сантиметрах над обломком породы. Захваты сжимаются мертвой хваткой. Шифер захвачен, выдран из осыпи. Рука возвращается и водворяет добычу в контейнер-накопитель. Это самая сложная часть операции, потому что она происходит наугад, вне поля видимости. К тому же подхваченный кусок необыкновенно велик;
— Готово. Шифер на месте, — говорит наконец пилот.
Шукрун облегченно вздыхает. «Образец увесистый, — думает он. — Его внутренняя часть должна быть целой и невредимой. Легко удастся определить ее природу». Но, увы, эти полчаса ожесточенных, усилий окажутся напрасными. Когда Шукрун будет рассматривать содержимое контейнера-накопителя на поверхности, то не найдет своего прекрасного «шифера». Скъяррон не заметил, как он скользнул мимо контейнера, избежав тем самым славного предназначения выставляться на каждом конгрессе. Его не будут любовно ощупывать, откалывать, рассматривать в микроскоп, анализировать, о нем не будет вестись споров, его фотография не появится в научных публикациях. Он вернулся в свою кучу обломков, во мрак разлома, чтобы разделить судьбу соседних с ним обломков.
«Сиана» снова трогается в путь… На этом почти плоском плато продвижение ускоряется. Вдруг новая стена. Несколько дальше — еще две. Скъяррон всякий раз огибает препятствие. Шукрун озадачен еще более.
— Можно подумать, что это остатки древнейших крепостных стен, — замечает Скъяррон.
Кем же они возведены? Для какой цели? Все они сориентированы параллельно долине. Они не превосходят по высоте 7–8 метров. Толщина варьирует от 20 сантиметров до 1 метра.
— Ай!
Это вскрикнул Шукрун. Он трясет левой рукой, той самой, которой нажимал на кнопку фотовспышки.
— Что случилось? — спрашивает Скъяррон, не оборачиваясь.
— Ударило током.
— Что? — всполошился Жарри.
— Да, — подтверждает Шукрун. — Меня тряхнуло. В фотовспышке короткое замыкание.
На этот раз для Жарри вопрос решен…
— Надо подниматься, — говорит он. — В двигатели, вероятно, просочилась вода.
Он представил себе, как капли одна за другой проникают через сальниковое уплотнение…
— Якорь пропадет, если мы продолжим путь. Мы на дне уже целых четыре часа. Давайте возвращаться.
Шукрун умоляет остаться. Он хочет побольше узнать об этих таинственных стенах. И он готов принять на себя разряды тока, лишь бы продолжать фотографировать. Он это доказывает, снова нажав на кнопку фотовспышки. Но на сей раз ни удара током, ни вспышки. Поломка.
— Вот видишь, — говорит Жарри, — ты даже не можешь больше фотографировать.
Между тем «Сиана» приблизилась к очень крутому склону, где выходят на поверхность разбитые подушки. Оба двигателя продолжают спокойно работать, стрелка на вольтметре также не указывает на какие-либо отклонения. Шукрун снова просит немного отсрочить подъем. Жарри уступает и на этот раз:
— Я тебе предоставляю максимум час, — говорит он с покорным вздохом.
На глубине 2515 метров «Сиана» вышла на новую террасу.
Жарри восклицает:
— Экран гидролокатора испещрен пятнами!
После каждого оборота вращающийся луч пропадает в сигналах, многократно отраженных от экранирующих объектов.
— Смотри внимательнее вперед, Скъяррон. На экране сплошная засветка, — добавляет он.
По всей видимости, этот участок пути «вымощен» неважно.
— Продолжай двигаться, Ги, — возбужденно говорит Шукрун. Прожекторы осветили впереди новую стену. «Сиана» уклонилась вправо, унося с собой световой конус. Появляется еще одна стена. Затем третья, слегка накрененная. Да это настоящий «город в руинах»! Жарри притиснулся к Шукруну. Он тоже хочет посмотреть на этот необычный пейзаж. Поистине вымерший город, пострадавший от какого-то катаклизма. «Сиана» медленно лавирует между стенами по «улицам» шириной меньше 4 метров. Скъяррон поступает разумнейшим образом: ему приходит мысль провести подводный аппарат через этот подводный лабиринт.
Трое подводников от удивления вытаращили глаза. Неописуемое зрелище. Кто из них станет отрицать, что он подумал, пусть на мгновение, об Атлантиде, этой таинственной стране, которую, согласно легенде, поглотила морская пучина? Некоторые противники теории разрастания океанического дна считают, вопреки всему, что некогда Северную и Южную Америку связывали с Европой и Африкой перешейки. И что один из них, опустившись под воду, дескать, унес в бездну «чудесный город» — столицу Атлантиды, — недалеко от Азор, единственной уцелевшей части исчезнувшего континента… Передвижение становится все более и более трудным. Скъяррон подвсплывает на 4–5 метров и обходит «мертвый город». Наконец Шукрун разбивает сказочные мечты констатацией непреложного факта:
— Это дайки, вне всякого сомнения, мы среди роя даек.
И хотя его компаньоны мысленно настроились на знаменитую Атлантиду, он поясняет им, что такое дайки. Действительность менее увлекательна, чем легенда: это подводящие каналы лавовых потоков; как правило, они образуют линейно вытянутые выступы. На суше их часто обнаруживают в форме гребней, тянущихся на огромные расстояния. Эти скальные выступы похожи на хребты гигантских игуан. Но в наземных условиях их причудливая форма объясняется эрозией. Действительно, каналы, по которым лава поступает на поверхность, заполняя на своем пути пустоты, принимают вид жил, тянущихся внутри пород. Когда начинается эрозия, эти вмещающие породы разрушаются, и тогда обнажаются жилы, болея устойчивые к эрозии, так как они застыли значительно позднее. Такие породы, названные «интрузивными», порождают резко расчлененный рельеф в виде полуобвалившихся стен или пиков.
Слоистая дайка на южном плато трансформного разлома, глубина 2690 метров.
Во время прогулки по «мертвому городу» Шукрун исследовал дайки с близкого расстояния. Одни дайки монолитны, без признаков сланцеватости, другие полностью рассланцованы. Наконец, имеются такие, что образованы из вулканических обломков. Откуда взялись столь различные текстуры? Почему они преимущественно выступают из дна, хотя под водой трудно себе представить явление эрозии? Шукрун не знает. Он констатирует факт и только. Он предчувствует, что его открытие станет предметом бесконечных дисскуссий. Приятный сюрприз: снова сработала фотовспышка. У Шукруна начинается фотосъемочная лихорадка. В 22 часа 23 минуты фотовспышка опять отказывает. На сей раз окончательно. Перед всплытием Жарри соглашается взять последнюю пробу: образец брекчии в разбитой дайке; отбор проходит удачно. В 22 часа 50 минут, ровно через 5 часов с момента погружения, левый двигатель выходит из строя. Скъяррон запрашивает у «Норуа» разрешение на подъем…
В десять минут первого ночи вахтенный офицер «Норуа» замечает в 400 метрах от носа корабля огромное золотистое пятно. Он снимает телефонную трубку и вызывает командира:
— «Сиана» на поверхности, — докладывает он.
«Сиана» еще не прибыла на поверхность. Это подтверждают и на пульте навигационного управления. Ей еще надо пройти 50 метром но вода так прозрачна, что окружающее лодку световое гало просматривается на большом расстоянии.
Две минуты спустя она рассекает водную поверхность.
12 июля весь день посвящен ремонту. Марсель и его бригада проявляют кипучую энергию. Паяют, режут, заворачивают, отворачивают, при дружеской помощи Ленина. Работа, может быть, и несложная, но требующая знания, отработанных движений и четкости мысли. Начальник ремонтников Жан-Франсуа Дрогу размышляет. У неги кроткий и мечтательный взор, спокойный, беспечный вид, и он никогда не повышает голоса, даже в гневе. За этим мнимым миролюбием, однако, прячется упорство. У него привычка в раздумье теребить белокурую бороду. Дрогу — это Ганс-исландец[44] Виктора Гюго, каким его изображали в иллюстрированных подарочных изданиях в толстых красных переплетах с золотыми обрезами. В качестве бретонского атавизма он сохраняет острую тягу к морю и лодкам, а также любовь к балладам, которые вечерами поют на его родине вкруг огня. Но сегодня у него нет желания петь. Время от времени он совещается с Жарри и затем озадаченно склоняется над этими проклятыми двигателями.
