В ночь с 25 на 26 июня наступает черед выступить в поход «Марселю ле Биан» с «Архимедом» на буксире. И, наконец, вечером 26-го снимается с якоря «Норуа». Состояние моря неважное. Дует свежий юго-западный ветер, при порывах скорость его достигает 25 узлов. Корабли держатся носом на ветер. Высота волн не превышает 2,5 метра. «Норуа» реагирует на качку очень чутко, и его резкие толчки выводят из строя многих членов научно-технического совета, который Ален Сиар собрал в научной лаборатории.
Директор флота CNEXO Ален Сиар имеет звание капитана 1 ранга запаса. За время службы в военно-морском флоте он командовал тремя подлодками и с той поры сохранил страстную привязанность к подводной технике. Переполненный разными идеями, он посвящает весь свой досуг изобретению новой аппаратуры, как другие отдаются радостям поэзии или камерной музыки. Этот широкоплечий человек — боец по духу; преодоление препятствий — его стихия. Подобно слонам Ганнибала, он способен преодолеть горы. Но он единственный из всех слонов на свете, который способен войти в посудную лавку, переполненную фарфором, и раздавить только тот товар, который он задумал раздавить. Для него задача на сегодняшний день ясна: в короткий по необходимости срок доказать, что «Сиана» является, подводным аппаратом нового типа, легким, маневренным и надежным. Но возможен ли такой фокус? Можно ли говорить о надежности аппарата без длительных проверок? Вот о чем толкует он с инженерами, пока за иллюминаторами «Норуа» проходят черные базальтовые стены Большого порта Понта-Делгада и пока на пристани Моника Смэгхью машет кружевным платочком.
За тридцать часов следования к месту работ погода не улучшилась. «Кнорр» передает по радио, что море в его зоне неспокойно и что продвижение «Лулу» задерживается.
Утром 28 июня «Норуа» опускает на дно трансформного разлома акустические маяки. Тот маяк, что в этом районе был месяц назад сброшен на дно с судна «Д'Антрекасто», прекрасно отвечает на сигналы, посылаемые с поверхности, так что вечером мы без труда привязываемся ко дну. Одна трудность уже преодолена. Если бы маяк «Д'Антрекасто» по тем или иным причинам вышел из строя, то мы безусловно потеряли бы еще несколько дней, чтобы организовать новую систему связи со дном.
29 июня ветер утихает, но волны остаются высокими. Еще во время опытов под Тулоном мы установили, что максимальная высота волнения, при которой можно проводить погружение, — 2 метра.
Сиар, Жарри и командир корабля «Норуа» Ги Паке советуются. Они не хотят рисковать. Поэтому, поколебавшись, они принимают решение отложить первое погружение на один день. Следующие сутки «Норуа» лежит в дрейфе в ожидании погоды. Наконец барометр пошел вверх; полученная вечером метеосводка также показывает, что погода налаживается.
Антициклон формируется медленно. По-настоящему он дает знать о себе 30 июня.
«Марсель ле Биан» и «Лулу» прибыли в зону ночью. «Марселю ле Биан» надо приступить к установке маяков на восточной стене рифта, а это никак не удастся совместить с погружением «Архимеда». Что касается «Алвина», то, по сообщению «Лулу», он готовится к вылазке на дно к юго-востоку от горы Венера. Это его первое погружение в рифт… Ветра практически не чувствуется, а тучи ушли на север. Остается только довольно сильная волна. На борту «Норуа», несмотря на протесты боцмана, принимается решение о погружении «Сианы». Дело в том, что боцман считает дурным предзнаменованием начинать работу в воскресный день.
Разлом, обнажающий подушечный слой на восточном склоне горы Венера. Глубина 2630 метров.
Как только решение командира становится известно, Кьенци, прозванный Каноэ, Скъяррон и Ле Пишон облачаются в асбестовые костюмы. Все подготовлено еще за два дня до этого. Они изучили карту, составили профили поверхности дна и их малейшие детали знают назубок. В 8 часов Кьенци задраивает над головой люк «Сианы». Между членами экипажа, запертыми в лодке, и Жарри, держащим в руках портативный радиоприемник, устанавливается связь. Тотчас же начинается предстартовая проверка ныряющего блюдца. К половине девятого она заканчивается. Неполадок не обнаружено. Приникнув к иллюминатору, Кьенци и Ле Пишон смотрят на суетящихся на палубе матросов.
Последний взгляд на море, которое временами выглядит чересчур уж грозно. Паке колеблется. И все-таки он решил действовать. Ведь американцы уже погрузились, да и мы сами успешно отработали маневр погружения в Средиземном море при волнении не меньше, чем сейчас. Приступаем. Паке дает крановщику сигнал опустить гак и застрелить 9 тонн груза.
На усиленной обшивке подводного аппарата с левого и с правого борта закреплены захваты. Их крепко обхватили четыре матроса. Они подстрахуют «Сиану», чтобы не дать ей закручиваться вокруг своей вертикальной оси.
Погружением руководит сам командир Паке, стоящий на корме справа по борту, широко расставив ноги.
Паке — прирожденный моряк, не какой-нибудь, как он сам выражается, «водитель автобуса». Проведя добрую половину своей жизни на небольших кораблях, буксирных и океанографических судах, он на равных с волнами, привык к суровому разговору с морем, ветрами, течениями. За его добродушным видом и улыбкой прячется твердый дух, и его властный характер нет-нет да и прорывается наружу. Брать глоткой Паке не любит, но если обстоятельства к тому принуждают, то он распекает провинившегося так, что тот, потеряв дар речи, прирастает к переборке…
Чтобы избежать резкой бортовой качки, «Норуа» ложится носом на волну. Паке не выпускает из поля зрения ни один грозный вал. И вот, выждав нужный момент, командир резко бросает: «Вира!» «Сиана» поднимается из своего гнезда и повисает в метре от палубы. Затем она начинает медленно колебаться, придерживаемая четырьмя матросами, которые прижимают манипуляторы, внимательно следя за перемещением лодки. Перед глазами акванавтов мелькают знакомые лица, искаженные от натуги.
Неожиданно палуба кренится на правый борт. Следующий резкий толчок — и она кренится влево. Удар застает команду врасплох, так как курс корабля не менялся или по крайней мере так казалось.
«Сиана» раскачивается на стропах под краном. Моряки крепче упираются ногами в палубу, но захваты выскальзывают из их рук. Новый удар волны, еще более резкий. «Сиана» приняла на себя очередную встряску и завертелась волчком. Правый манипулятор дрожит и щелкает, как кончик кнута. Скоба подводного аппарата лопается. Все произошло в считанные секунды.
Осмотр «Сианы» на палубе «Норуа».
Кьенци и Ле Пишон ощутили, как все вокруг завертелось, словно на карусели. Матросы бросились в стороны от полетевшей на них девятитонной махины. «Сиана» отдалась капризам раскачивающегося судна-носителя. Небо, горизонт, море, палуба молниеносно сменяли друг друга на экране, роль которого выполнял иллюминатор. Корпус ныряющего блюдца идет то вправо, то влево, не переставая при этом вращаться вокруг своей оси. Вот он чуть не ударил по голове боцмана, инстинктивно прикрывшего лицо локтем. Командир, сила которого стала притчей во языцех, уцепился за усиливающий пояс, пытаясь закрепить на нем запасной захват, чтобы остановить раскачивание блюдца. Но попытка его не удалась, и он едва успел отскочить в сторону. «Сиана» вышла из-под контроля. На палубе моряки бросились врассыпную, напуганные этим сумасшедшим грузом, предоставленным самому себе. Это ли не новый вариант каронады Виктора Гюго![34]
У Паке не остается выбора. Он оборачивается к бледному, как полотно, крановщику и стремительным жестом приказывает ему водрузить подводный аппарат на место. Матрос немедленно приступил к исполнению приказания, разумеется, чересчур поспешно. Возможно, он и сумел бы мягко посадить «Сиану» в ее гнездо, но барабан лебедки начал разматывать трос с безумной быстротой, и громоздкое тело с глухим грохотом ударилось о края ложа, которое оно покинуло менее минуты тому назад. От удара резиновые прокладки лопнули, и увесистые деревянные кильблоки, подогнанные под яйцевидную форму корпуса, разлетелись на части. Подводный аппарат днищем коснулся палубы. Задвижка открылась, и 150 килограммов дроби — балласта из кормовой части «Сианы» — картечью рассыпались по палубе (а каждая дробина по размерам равна охотничьему свинцовому заряду). Первые подоспевшие к аппарату матросы, скользя по раскатившимся шарикам и спотыкаясь, ухватываются наконец за днище «Сианы», которая продолжает опасно сотрясаться под ударами бортовой качки. Палуба усеивается дробью, сплошной волной катящейся от одного борта к другому, затрудняя подступ к потерпевшему аварию аппарату.
