— Комит, дьявол тебя побери! Или ты заснул? Ускорить ход!
Маврос и его помощники хлещут бичами направо и налево. Вдвое чаще бьет барабан. Галерники дышат с хрипом, стоном. Приблизились на расстояние голосовой связи.
— Святой Иоанн! Сдавайтесь!
На шебеке мечутся фигуры в тюрбанах. Сверкают клинки. Аллах-о-акбар!
— К абордажу готовсь!
«Глорьез» преследует шебеку, как ястреб королька. Рыцари, солдаты и матросы полны азарта. Шебека глубоко сидит в воде. Значит, будет чем поживиться! Аллар, рассчитав скорость и угол атаки, идет на сближение.
— Кляпы!
Галерники хватают зубами куски пробки, висящие у каждого на груди. А нет пробки, свой колпак. Нелишняя предосторожность. Гребцы первыми гибнут от ядер и пуль. Вопли ужаса и боли порой приводят в замешательство своих же солдат и матросов. Поэтому — кляпы.
Удар скулой о борт шебеки. На ее палубу летят «кошки». В дерево с хрустом впиваются крючья багров.
— На абордаж, ребята! Все, что на палубе, отдаю вам!
Капитан Аллар знает, как воодушевить экипаж. Кинжалы в зубах, пистолеты и тесаки наготове, солдаты и матросы во главе с рыцарями устремляются в атаку. Лезут на борт шебеки. Яростные крики: «Святой Иоанн! Аллах-о-акбар!» Смертные вопли. Звон клинков. Выстрелы. Через полчаса все кончено. Уцелевших берберов сажают за весла, заталкивают в трюм.
— Славно поработали, — отирает пот со лба Аллар. — Браво!
Захвачены полсотни берберов. Трюм полон зерна. Аллар принимает решение направить шебеку в ближайший дружественный порт. Там агенты Ордена продадут ее за хорошие деньги.
А в судовом лазарете хлопот по горло. Месье Блондель и Андрей, засучив рукава, оказывают помощь пострадавшим. У многих рубленые и пулевые ранения. Хрипят, просят воды умирающие. Месье Блондель поучает:
— Для истинного медика нет своих и чужих, молодой человек. Помощь должны получить все раненые, к какой бы вере они ни принадлежали…
— Не рыцари это, а разбойники! — перевязывая раны, негодует Андрей. — А еще такие кресты носят.
Но его не оставляет равнодушным великолепное зрелище, когда вся эскадра возвращается на Мальту. Впереди «Ла Виттория» с адмиралом на борту. Ветер раздувает ее сине-красные в полоску паруса с огромным алым крестом посередине. Под бушпритом сверкает омытая водой фигурина — деревянная скульптура. У «Ла Виттории» черный корпус, корма в позолоченной резьбе. Вольный экипаж ее — четыреста человек. На каждой скамье сидят по семь гребцов. Далее следуют в кильватерном строю сензиля, так рыцари называют свои рядовые галеры.
Вблизи Валлетты галеры стягиваются ближе друг к другу. Капитаны командуют убрать паруса. С «Ла Виттории» сигналят:
— Флаги расцвечивания поднять! Красные тенты на ют!
И экипажи расцвечивают галеры вымпелами, флажками. Эскадра облачается в темно-красный бархат, алые шелка. Рыцари щедро кропят парики и мундиры духами, натираются мускусом. Выстроены солдаты. На комитах и аргузанах коричневые плащи с длинными рукавами. На галерниках — красные колпаки и куртки.
— Суши весла!
И триста с лишним весел замирают на весу над водой. На марс «Ла Виттории» подымается рыцарь со знаменем святой Барбы, покровительницы пушкарей, саперов и пожарников. Резкий отмах вниз. И разом грохочут пушки. Трещат мушкеты. В канонаду вплетаются ликующие клики экипажей, голоса пушек форта Сен-Эльмо.
Под гром орудий, пение фанфар и пронзительный свист флейт галеры Ордена триумфально, парадным строем входят на веслах в Большой порт.
— Красота! — признается сам себе Андрей. — Ничего не скажешь.
Андрей раздобыл в типографии Ордена тетрадь с надежным переплетом, флакон чернил, коробочку с мелким песком. Наловчился расщеплять ножом вымоченные в уксусе концы гусиных перьев.
На серой картонной обложке смелыми штрихами изобразил мальтийский крест.
Ранними утрами, когда Жозеф и Катлин уходят в церковь, Андрей садится за стол. Перечитывает написанное ранее об Азове, Крыме и Стамбуле. Неплохо получается! Ему есть что рассказать и о мальтийских галерах.
«Глорьез» — старая, но еще крепкая галера, — пишет Андрей. — Длина ее двадцать две сажени, ширина четыре сажени. Осадка — полторы сажени. Корпус — вроде веретена. На нем сколочена деревянная прямоугольная платформа, края которой нависают над водой. Это-то и позволяет использовать длинные весла. По обеим сторонам галеры расположена пятьдесят одна скамья на пять человек каждая. Под скамьями галерники хранят одежду в парусиновых мешках, плошки, бочонки с водой. Слева, на месте девятой от кормы скамьи, находится фугон — судовая кухня. Это железная печка, поставленная на слой глины.
Трюм «Глорьез» разделен на отсеки. Передний треугольный отсек — склад дров и угля. Рядом толар — судовой лазарет, где месье Блондель принимает больных и раненых. В толаре душно, тесно. Работать приходится при свете фонаря и свечей, пригнувшись. За переборкой — отсек, где месье Блондель хранит баул с инструментами и лекарствами, бочонки с уксусом и спиртом. Далее склад для парусов, канатов и бегучего такелажа; пороховой погреб; винный погребок; провиантский склад и так далее. В кормовом отсеке — скандаларт — каюта капитана Аллара. Аллар хранит там личные вещи, судовые документы, карты и оружие. В отсеки спускаются через люки, которые в шахматном порядке размещены вдоль курсье — узкого деревянного помоста между носом и кормой галеры.
Для придания галере устойчивости по всему трюму размещены сотни корзин с морской галькой и полторы тысячи пушечных ядер.
При попутном ветре «Глорьез» ходит под двумя треугольными «латинскими» парусами. Маневры с ними — сложное и опасное дело. Часты аварии. Гибнут люди.
На баке, в носовой части «Глорьез», неподвижно установлены пять пушек. Самая большая мечет ядра весом в 35 фунтов. Ядра для остальных весят по 6–8 фунтов. Пушки пускают в дело с близкого расстояния, разом, целясь всем корпусом галеры. По бортам «Глорьез» размещены эспингары — камнеметы. Из них стреляют камнями весом в фунт.
«Глорьез» атакует противника на веслах. Единственно возможный вид боя для нее — абордаж».
Подумав, Андрей продолжает:
«Экипаж «Глорьез» — двадцать два рыцаря, дюжина морских офицеров разных специальностей, две сотни солдат, пушкарей и матросов. В движение галеру приводит шиурма — команда гребцов из 265 человек. Это по большей части рабы — турки, берберы и негры, а также форсаты — преступники христиане, приговоренные к работе на галерах. Их узнают по обритой голове, пучку волос на макушке. И тех и других держат прикованными к скамьям.
В шиурму входят также беневоли — добровольцы христиане, которые продают самих себя на галеры за двадцать пять экю. Орден одевает их и кормит. Голову беневолям бреют, но разрешают носить усы. Когда галера в море, добровольцев тоже сажают на цепь, чтобы «добрая воля не покинула их в решительный момент».
Есть еще пас-воланты, то есть вольные гребцы, нанявшиеся на определенный срок. На цепь их не сажают, к скамьям не приковывают. Во время сражений пас-волантам нередко раздают оружие, и они храбро бьются с противником.
Самые ценные гребцы — турки. Это сильные, выносливые люди. Их покупают и продают за немалые деньги на невольничьих рынках Средиземноморья, ставят старшими на веслах. Привилегия турок — носить усы и курить трубку.
Шиурмой управляют с помощью свистков. Услыхав команду капитана Аллара, комит Маврос дает условный свист. Его повторяют сукомиты, стоящие посредине и на баке галеры. Свистки бывают низкие по тону, высокие, переливчатые, прерывистые. Комит и его помощники — великие мастера по этой части. И вот уже паламанта — все весла галеры дружно бьют воду.
Весла на «Глорьез» длиной в шесть сажен. Они обиты над уключинами толстыми плахами. И служат не только для гребли. По наклоненным к воде веслам на галеру втаскивают каик — шлюпку. Это сложный и опасный маневр.
Судьбе галерников не позавидуешь. Кормят их скудно. Суп, рис или овощи раз в два дня. В остальное время сухари или черствый хлеб с подсоленной водой. Спят галерники на скамьях и на полу между скамеек, на веслах. Когда это можно, над шиурмой растягивают «для тепла» огромный парусиновый тент. А нет, так приходится ночевать под открытым небом, порой под ветром, дождем и градом. В море галерники долгими часами работают на веслах. А в порту бедняг заставляют выносить на берег балласт, промывать его и вновь спускать в трюм, таскать бурдюки и бочонки с водой, сушить и разминать канаты. Днем нет покоя от комитов и аргузанов, а ночью заедают блохи, клопы. И ни пошевелиться, ни почесаться. Звякнет цепь, разбудит рыцаря — и виноватому зададут такую порку, что он света не взвидит.
При заходе в порты Франции, Италии и Сицилии на галерах Ордена изредка устраивают приемы с буфетами, балы и концерты. Капитан, рыцари и офицеры встречают визитеров в парадной форме. Солдаты держат мушкеты «на караул». Едва дама или месье ступят на палубу, шиурма приветствует их заунывным хриплым возгласом. Важным персонам салютуют двойным возгласом: «Хо-хо!» А адмирала, герцога и короля встречают тройным возгласом «Х-хо-хо!» Рассыпают дробь барабана.
Осмотрев галеру, дамы и господа усаживаются в кресла. Слуги разносят сиропы и пирожные, а комит развлекает визитеров «маневрами» шиурмы. При первом его условном свистке галерники встают, при втором снимают колпаки, при третьим — куртки, при четвертом — рубахи. Далее ставят ногу на приступок, берутся за поручень весла, опускают лопасть в воду, подымают ее. Всего восемнадцать приемов. Затем все повторяется в обратном порядке.
За «маневрами» порой следует «обезьянья игра», которую особенно ненавидят галерники. Их заставляют спрятаться под скамьями, высунуть палец, руку, голову, ногу, обе ноги, встать разом на своих местах, открыть рты, кашлянуть, обняться, сесть друг на друга. Беднягам велят принимать множество нелепых и непристойных поз. Это веселит подгулявших визитеров, но приведет в ужас честного человека. На корме смех и веселые разговоры, льется вино рекой. Играют музыканты. И все это на виду у галерников. Хоть большинство их и бусурмане, не по-христиански все это».
