Поэтому Витьку жутко бесило то непонятное, волнительное ощущение, которое возникало внутри него в те моменты, когда он видел Нику. Странная, нелепая девчонка все чаще стала занимать его мысли, и Витька упорно гнал их от себя. Он злой. Он волчара. Он Батя. Он должен быть злым, непоколебимым и хладнокровным.

Услышав совсем рядом стук каблуков, Витька сделал вид, что только-только подошел к корпусу. Как бы невзначай столкнувшись с Гиеной, Витька заметил в ее напряженном лице то самое темное и бездонное выражение, которое его пугало. Но она тут же вскинула брови и нацепила, словно маску, свое привычное приветливое лицо.

– Витя, что ты здесь делаешь? – спросила она.

Витька учтиво извинился и сказал первое, что пришло в голову:

– Генриетта Альбертовна, а я как раз искал вас! Что же это такое? В столовой сегодня кормили прокисшим пюре. Половина мужской спальни на горшках сидит!

– Витя! Можно без этих ужасных подробностей? – возмущенно ответила женщина, поправив прическу и добавила уже спокойнее, – Разберемся с поваром. Пусть мальчики сходят в медпункт за активированным углем.

Витька кивнул и нарочито громко прочистил горло.

– Ну что еще, спрашивай, не тяни, – нетерпеливо произнесла Гиена у входа в жилой корпус.

– Как там ваша новенькая? Нравится ей здесь? – хриплым голосом проговорил Витька.

– Не жалуется – уже хорошо! – ответила директриса и улыбнулась.

– А вот вы тогда сказали, что она здесь ненадолго. Ее что – переведут в другой интернат? – он внимательно посмотрел в глаза Гиене и заметил, как с ее лица медленно сползла улыбка.

– Нет, ее возьмут под опеку. Заберут в семью, – сухо ответила она, – А к чему такое любопытство?

Витька пожал плечами.

– Да просто бесит она тут всех. Скорей бы уж уехала, – ответил он.

– Скоро уедет, – сказала Гиена и добавила, наклонившись к Витьке, – Я прошу тебя не распространяться об этом. А то мало ли что. Ребята у нас разные, начнут завидовать, вредничать…

Витька понимающе кивнул, Генриетта Альбертовна похлопала его по плечу и, легко и грациозно взбежав по крыльцу, скрылась в жилом корпусе.

Витька присел на ступеньку и бросил рядом с собой рюкзак. Такого он еще не видел – при нем никого из ребят не забирали из интерната в семью. Они все здесь были со своими особенностями – сложные подростки. Мало кто из взрослых был готов принять в свою семью такого ”непростого” ребенка. Взрослые вообще не любят сложности и лишние проблемы. Что ж, если так, то Моли повезло – ей выпал шанс на новую жизнь. Судя по машине будущего опекуна – это были очень богатые люди. Витька вздохнул.

– Везет же некоторым!

– Эй, Батя, здорово! О чем шепчешь? – неожиданно раздался за спиной Витьки мальчишеский голос.

– Здорово, Заморыш, – отозвался Витька, – так, прикидывал кое-что в уме. А ты чего подкрадываешься, словно привидение? Где остальные?

– Курят за школой, скоро подойдут, – ответил парень и широко улыбнулся, обнажив мелкие, желтые зубы.

– А ты чего, не куришь больше? – спросил Витька, не глядя на Заморыша.

Его внимание снова привлекла Моль, которая в этот самый момент, тревожно оглядываясь по сторонам, со всех ног бежала в сторону заднего выхода из интерната.

– Не курю, – Заморыш расплылся в довольной улыбке, – я, как ты, Батя. Хочу спортом заняться, силы набраться.

Витька похлопал парня по плечу и сказал ему:

– Молодец, Заморыш, так держать! Передай пацанам, пусть подходят к спортзалу. Я скоро приду.

– Не вопрос, передам! – ответил Заморыш, подпрыгнул радостно, а потом побежал в сторону школы.

Витька дождался, пока Заморыш скроется за углом и со всех ног рванул следом за Молью.

– Дура! Неужели сбежать через задний вход задумала? Не знает еще, какой там живет монстр! – прошептал Витька, вспоминая Цербера.

Цербер был псом немого сторожа Германа. Это была кавказская овчарка, размером со среднего теленка. Цербер был таким старым, что никто точно не знал, сколько ему лет. Его будка, в которой мог запросто поместиться человек, стояла у задней калитки. Эта калитка всегда была открыта, но Цербер следил за тем, чтобы ни один подросток не сбежал с территории интерната. Все боялись жуткого пса, даже Витька. Людей не боялся, а Цербера боялся.

Когда парни, сидя в тёмной спальне, пугали друг друга перед сном страшилками, то одной из самых популярных была история о том, как Гиена душит неугодных ей детей в своем кабинете, а второй – о том, как когда-то давно Цербер сорвался с цепи и загрыз десять парней и одну воспитательницу. Витька знал, что все это были выдумки, но ему казалось, что Цербер был на такое вполне способен.

Витька догнал Моль почти у самой будки. Цербера нигде не было.

“Подох что ли? – подумал Витька.

Девчонка, не зная о том, что ей угрожает опасность, бесстрашно шла вперед, к открытой калитке. Витька же дошел до того места, где заканчивалось безопасное расстояние, и остановился. Только тогда он увидел, что пес спит в своей конуре. Видимо, с возрастом Цербер оглох, поэтому не услышал торопливых шагов Моли.

– Эй! – тихо окликнул Витька, – Эй, Моль, назад!

Девочка обернулась но, увидев Витьку, наоборот, пошла быстрее, приближаясь к конуре Цербера все ближе и ближе.

– Стой! Назад! Там собака!

Моль шла вперед, вцепившись руками в лямки своего белого рюкзака. Она больше не оглядывалась на Витьку. Пес, наконец, услышав шум возле конуры, проснулся, вскочил на лапы, затряс во все стороны лохматой головой. Массивная цепь, пристегнутая к его мощной шее, зазвенела.

– Дура, блин, стой! – закричал Витька, – там огромный кавказец, он тебя на куски разорвет!

Моль остановилась напротив конуры, посмотрела внутрь, и на лице ее застыл ужас. Цербер со злобным рычанием выходил из своего укрытия. Он остановился напротив Моли и зарычал, готовясь броситься на нее.

– Не поворачивайся к нему спиной, не смотри в глаза, – крикнул Витька.

Пёс громко залаял, побежал в сторону Моли, звеня тяжелой цепью.

– Дура! Дура! Сюда! – сквозь зубы процедил Витька и со всех ног бросился вперед.

Добежав до девчонки, он оттолкнул ее в сторону и изо всех сил пнул ногой в шею бегущему на них Церберу. Пес захрипел, Витька в этот момент схватил Нику за руку, но убежать они не успели – разъяренный Цербер напрыгнул сзади. Витька прикрыл Нику своим телом, и тут же почувствовал, как острые зубы пса впились в ногу. Острая боль от разорванной плоти пронзила тело насквозь. Кровь из разорванной вены полилась горячим ручьем, штаны моментально пропитались ею. А Цербер рычал, готовясь к очередному нападению.

– Беги! – прохрипел Витька Нике на ухо.

Но она не побежала. Развернувшись к разъяренным псу, она сняла перчатку с руки и повернула ладонь в его сторону. Витька толком не понял, что произошло потом. Яркая вспышка заполнила все вокруг ослепительным светом, Цербера неведомой силой отбросило далеко в сторону, и он, скуля, поджав хвост, побежал в конуру.

Зажимая ладонью рану на ноге, Витька на секунду забыл о боли. Он смотрел на Моль, раскрыв рот.

– Что это было? – произнес он.

Моль ничего не ответила. Она присела рядом с Витькой, лицо ее было серьезным и сосредоточенным. Она убрала его окровавленные пальцы от раны и положила на нее свою изуродованную руку. Витька, не отрываясь, смотрел на мягкое свечение, идущее от ладони девочки. Ему было нестерпимо горячо от него. Но кровь на его глазах перестала идти, свернулась, почернела.

Рваные края раны затянулись, срослись, зарубцевались, дикая боль сначала уменьшилась, а потом и вовсе отступила. Когда Моль убрала руку, на ноге Витьки остался лишь неровный шрам, кровавые разводы и разодранная в клочья штанина.

– Что это? – изумленно спросил он, – Ты ведьма что ли? Колдуешь?

– Нет. Я помогаю. Я помощница. А ты – защитник, – ответила девочка, натягивая на руку белую перчатку.

– Что? – снова спросил ничего не понимающий Витька.

Сквозь разорванные штаны он снова и снова ощупывал шрам на ноге, растягивал его во все стороны, чтобы убедиться в том, что это не фокус, рана, действительно, срослась, только дыра на штанах осталась.