─ Немногие плантаторы могут позволить себе белую прислугу, ─ кивнул Фернандо, толкая дверь и пропуская Хоакину вперед. ─ Им положено платить больше, чем синекожим. Но дон Марсело был очень богат. Я слышал, что он переманил кухарку из ресторана в Буэнавентуре. И она уже тридцать лет в его доме.

─ Почти член семьи, ─ заметила Хоакина. ─ Я читала, что после отмены рабства многие синекожие остались на тех же плантациях, где работали.

─ Верно, ─ кивнул Фернандо. ─ Кроме тех, кто уехал, чтобы соединиться с родными. И тех, кто был достаточно смел, чтобы искать нанимателя по душе. Из Каттлей, тогда еще от деда, не уехал никто. А белая прислуга была только у его жены.

─ А откуда родом твоя бабушка? ─ спросила Хоакина, шагая под руку с мужем так непринужденно, как будто делала это уже много лет.

─ Из Дамнии, ─ словно нехотя ответил Фернандо и чуть оглянулся назад. ─ Но неважно. Скажи лучше, как тебе пришло в голову сделать из Соледад шпиона?

Хоакина тоже оглянулась и увидела, что служанка уже идет за ними, и ее волосы аккуратно уложены в привычный узел.

─ Ничего подобного, ─ возмутилась Хоакина. ─ Я просто хотела, чтобы она поговорила со слугами. А для остальных я все еще плохо себя чувствую, и Соле нужна, чтобы вовремя подать шоковую соль.

─ Сильно надеюсь, что она не понадобится, ─ с неодобрением сказал Фернандо. ─ Ты слишком активна для недавно выздоровевшего человека.

─ Я не хочу, чтобы меня опять ударили или убили, ─ прямо ответила Хоакина.

Фернандо промолчал, судя по всему, сдержав тяжелый вздох.

Они уже вышли за пределы Каттлей и теперь двигались по дороге вдоль невысокого бревенчатого забора. Вокруг уже сгущались сумерки, и резкий стрекот дневных насекомых сменялся более тихим и загадочным приходящих им на смену ночных. С каждым шагом Хоакины и Фернандо наступала темнота и тут же отступала, прогоняемая светом зажигающихся то тут, то там электрических фонарей. И когда они приблизились к дому Хрустального ручья, то он уже тонул в ярком свете, напоминая сказочный замок.

─ Какой огромный, ─ вырвалось у Хоакины.

─ Приблизительно в три раза больше Каттлей. И еще здесь три этажа, ─ сказал Фернандо, чуть замедляя шаг, чтобы Хоакина прошла в распахнутые ворота.

─ У моего дяди в поместье ворота гораздо скромнее, ─ заметила она, вертя головой, чтобы рассмотреть все это колониальное великолепие. ─ А он маркиз.

─ Дон Марсело в наших краях был за особу королевской крови, ─ хмыкнул Фернандо, с улыбкой наблюдая за Хоакиной.

«Почему он сегодня улыбается, глядя на меня? ─ подумала она. ─ Наверное, я уже говорила все эти слова, но забыла».

─ А теперь что? ─ спросила она вслух. ─ Король умер, да здравствует король?

─ При них только это не скажи, ─ укоризненно глянул на нее Фернандо. ─ Хотя Феррейре может и понравится.

─ Это племянник Хуан Мануэль? ─ уточнила Хоакина. ─ Сын доньи Терезы?

─ Верно.

Ей показалось, что Фернандо чуть помрачнел, но они уже входили в широкую, отделанную позолоченной бронзой дверь, которую услужливо открыл перед ними высокий сухопарый пожилой дворецкий с безупречными манерами. Никакого сходства с Педро, вечно поправляющим небрежно сидящую на нем одежду и улыбающимся во весь рот.

Хоакина, чувствуя себя на приеме, по меньшей мере, у герцога, наблюдала, как дворецкий чинно принял у Фернандо шляпу и так же почтительно распахнул двери гостиной, предварительно указав смущенной Соле, где находится кухня.

─ Добрый вечер, сеньор, сеньора. Приятно вас видеть. Вы вовремя, мы как раз собирались садиться за стол. Как вы себя чувствуйте, сеньора де Веласко? Надеюсь, полностью поправились?

Хоакина, ошеломленная ярким светом, льющимся из бесчисленных люстр на украшенном невероятной затейливости лепниной потолке, не сразу поняла, что обращаются к ней.

─ О да, благодарю, мне гораздо лучше, сеньора… ─ она запнулась.

─ Можете называть меня донья Тереза, ─ сказала невысокого роста женщина с пышными формами, одетая в черную, отделанную кружевами блузу и черную же старомодно пышную юбку. ─ И не волнуйтесь, дорогая. Мне не сложно познакомиться заново.

«А она милая, ─ решила про себя Хоакина. ─ Или умеет казаться таковой».

С мягких кресел и дивана, напоминающего корму корабля, встали несколько человек. Кармен, совершенно ослепительная в темно-бордовом наряде, слегка полноватый мужчина с залысинами, вероятно, ее муж, и молодой человек лет двадцати пяти, с густо напомаженными волосами, роскошными усами и надменным выражением лица. Впрочем, сейчас на нем сияла вежливая радушная улыбка. «Новый король, ─ подумала Хоакина, улыбаясь в ответ. ─ И я одна тут в светлом. Фернандо все же следовало предупредить меня».

Но окончательно рассердиться на мужа она не успела, поскольку общество двинулось к столу, расположенному в большой нише. Людей было немного, и стол сервировали только с одной стороны, чтобы не допустить большого расстояния между гостями. С одной стороны от Хоакины сидел, само собой, Фернандо, а с другой оказался Хуан Мануэль Феррейра. Кармен с супругом и донья Тереза расположились напротив.

─ Здесь был бы уместен вечерний наряд, ─ буркнула Хоакина. ─ Надо проверить, какие драгоценности я привезла из дома.

Она старалась говорить тихо, чтобы ее услышал только Фернандо, но у соседа, сидящего по левую руку, видимо был отменный слух.

─ Уверяю, сеньора, вы очаровательно выглядите, ─ заверил Хуан Мануэль. ─ Признаться, всегда находил траур утомительным. Мой дядя был очень жизнерадостным и энергичным. Его вряд ли бы порадовали черный цвет и плач.

─ Сынок, мы обязаны придерживаться правил, ─ отозвалась донья Тереза. ─ Как же иначе мы можем выразить свою скорбь перед людьми и богом? Даже в комнате и кабинете Марсело все осталось на своих местах. И до конца траура так и будет.

─ Хорошо, твоя правда, мама, ─ легко согласился Хуан Мануэль, однако в усах спряталась веселая усмешка.

Хоакина заметила пристальный взгляд Кармен, но поняла, что смотрит подруга не на ее, а на соседа слева.

─ А что вы намерены делать с плантацией, сеньор Феррейра? ─ спросил Хорхе де Вега, и Кармен, вздрогнув, повернулась к нему.

─ Сначала необходимо дождаться вступления в наследство, ─ пожал плечами Хуан Мануэль. ─ А там видно будет. Но дела у дяди шли прекрасно, вряд ли придется что-то менять.

Супруг Кармен закашлялся, и Хоакине показалось, что он хочет еще что-то сказать, но за столом внезапно повисла тишина.

─ Лобстер сегодня получился просто прекрасным, не правда ли? ─ заговорила донья Тереза светским тоном.

Все наперебой стали соглашаться, и Хоакина поняла, что только что стала свидетелем неловкой сцены. Но в чем здесь дело, знала только Хоакина из прошлого.

─ Мои комплименты кухарке, ─ заговорила она, хотя этот лобстер ничем не отличался от других, которых ей приходилось есть в своей жизни.

─ Чтобы мы делали без Милагрос, ─ вздохнула донья Тереза. ─ Она незаменима, и мы к ней так привыкли.

─ Помню, отец рассказывал, что на Пуэрто-Мариска был знаменитый ресторан… ─ снова откашлявшись, начал говорить Хорхе де Вега.

Хоакина почти не слушала историю о шеф-поваре, который умудрился проработать до ста лет, и у него даже не тряслись руки. Она размышляла, как бы ей поговорить с доньей Терезой да так, чтобы не показаться навязчивой или грубой. И что означала эта недавняя неловкость, после которой все замолчали? Почему Фернандо почти не говорит, а открывает рот только, когда к нему обращаются? Ее муж чем-то расстроен или просто сильно устал? И почему этот новый король, Хуан Мануэль, расплывается в улыбке, когда смотрит на нее? Впрочем, последний вопрос не был загадкой, хотя Хоакина сильно надеялась, что новый хозяин Хрустального ручья не посмеет открыто ухаживать за ней в присутствии мужа. А, может, ей вообще показалось, и Хуан Мануэль всегда так общается с женщинами.

Из глубоких раздумий ее вывело легкое прикосновение к руке.

─ Что с тобой, Хоакина?