— А скажите-ка, — любезный, спросил он у официанта, — не прикатил ли сюда друг мой самый наилучший?

— Это кто-с? — решил уточнить официант, расставляя приборы.

— Семен Горгулов, — внушительно ответил Фред и поправил галстук-бабочку. Официант с уважением посмотрел на клиента:

— Ждем-с! Скоро будут-с! — сообщил он и улетел за заказом.

Фухе стал осматривать зал — он был полон только наполовину, но гости все прибывали. За одним из столиков Фред заметил знакомую фигуру. Он присмотрелся и узнал Конга — тот сидел, одетый во фрак, с огромной бородищей, еще длиннее и пышнее, чем у швейцара. Фред поднял в знак приветствия вилку. Конг подмигнул ему и кивнул в сторону туалета.

Фухе встал и неторопливо направился в указанное место. Вскоре там показался Конг.

— Ты зачем бороду приклеил? — первым делом спросил его Фухе.

— Для разнообразия, — пояснил Конг, — чтоб не примелькаться. По-моему, мне идет. Ну, что у тебя?

Фухе вкратце рассказал о встрече с братьями Риччи.

— Ай да Мари! — цокнул языком Аксель. — Оказалась умнее, чем мы думали. А эти ребята зря поехали в Париж. Болваны, вздумали шутить с Кустопсиди! Счастье их, если сумеют рвануть вовремя.

— Горгулов скоро будет здесь.

— Знаю. Постарайся узнать у Алекса, что они от него хотят. Но держись осторожнее! — и Конг исчез.

Фред тоже направился в зал и отдал дань принесенным яствам. А вокруг уже вовсю гудел наполнившийся народом зал. На сцену выскочил толстячок и неестественным голосом стал выкрикивать название номера. Вслед за ним на сцене оказался высокий, в сажень, мужчина, запевший мурлыкающим баритоном:

Матросы мне пели про остров,

Где растет голубой тюльпан…

Спев, он удалился, а ему на смену вбежал табун девиц (по уверению таксиста, сплошь княгини да графини) и принялся отплясывать канкан.

Фухе осушал рюмку за рюмкой охлажденную «Смирновскую» и продолжал изучать зал. Он заметил, что Конг примкнул к соседней компании, в которой верховодили длинный кавказец в черкесске с серебряными газырями вместе с толстым усатым и очкастым полковником, на мундире которого звенели георгиевский и анненский кресты. Вместе с ними гуляла полдюжина девиц, вероятно тоже княгинь да графинь, глушивших по-переменно то водку, то шампанское, а то и водку с шампанским разом. Вскоре Конг уже пил с полковником на брудершафт, а девицы цепляли ему на фрак ленты серпантина.

Через полчаса Фухе заметил у входа в зал какое-то оживление. Швейцар, появившийся откуда-то сбоку, взял под козырек, официанты вытянулись в струнку, а метрдотель изогнулся в дугу, угодливо улыбаясь.

В зал вошли несколько дюжих молодцов в черных рубашках и стали вдоль прохода. За ними в зал ввалились двое ребят в военной форме, волочившие под руки еле державшегося на ногах Габриэля Алекса. А уже вслед за ними вошел и здоровенный дылда, которого Фухе видел на улице Гош-Матье, Семен Горгулов.

С приходом Горгулова и его компании веселье вспыхнуло с новой силой. К Горгулову тут же набежала толпа девиц (вероятно, все тех же княгинь и графинь), и от горгуловского стола пошли греметь крики, вопли, обрывки тостов вперемешку с женскии писком и визгом. Но Фред видел, что к этому столу не так уж легко подойти: чернорубашечники сели вокруг, и добраться до Алекса было сложно.

Вероятно, это понимал и Конг, потому что он выразительно подмигнул из-за своего стола Фреду, а затем начал шептать что-то на ухо сидевшему рядом полковнику. Тот согласно кивнул и махнул рукой оркестру. Оркестр смолк.

— Господа! — произнес полковник, вставая и поднимая повыше бокал. Господа! Предлагаю всем выпить за здоровье местоблюстителя престола и будущего императора всероссийского великого князя Николая Николаевича! Ура!

— Ура! — закричали посетители, вскакивая и поднимая рюмки и фужеры. Фухе, не желая оставаться в стороне, тоже встал и осушил свою рюмку. В то же время он заметил, что Горгулов и его компания не сдвинулись с места. Заметил это и полковник.

— Господа! — на этот раз грозно обратился он к горгуловцам, — я предлагаю вам выпить за здоровье…

— Да здравствует его императорское величество Кирилл Владимирович! вдруг, вскочив с места, заорал один из офицеров, сидевших рядом с Горгуловым. Это был поручик Голицын.

— Долой вшивых ракалий-николаевцев! — поддержал его корнет Оболенский.

Фухе понял, что присутствует при столкновении представителей двух главных группировок русских монархистов — николаевцев и кирилловцев.

— Узурпаторы! Зар-р-рэжу! — возопил вспыльчивый кавказец и метнул бутылку прямиком в Горгулова, очевидно, хорошо зная главного в этой компании. Бутылка, пущенная умелой рукой, пролетела в каком-то сантиметре от горгуловского уха.

Все словно ждали этого момента — публика, мгновенно разделившись на две неравные части, вступила в отчаянную схватку. Численный перевес николаевцев поначалу не очень им способствовал, ибо компания Горгулова держалась сплоченно и дралась умело.

— Круши очкатых! — вопил поручик Голицын, намекая на очки полковника.

— Бей чернозадых! — поддерживал его Оболенский, имея в виду кавказца.

Крики эти донеслись до николаевцев и раззадорили их — в сторону горгуловцев полетела целая стая тарелок, бутылок и даже один стул. Залп не пропал даром: тарелка угодила прямо в лоб поручку Голицыну, а стул вонзил свои ноги в живот Оболенскому. Глядя на понесенные потери, в битву вступил сам Горгулов.

Тем временем Фухе, давно ждавший растерянности в рядах горгуловцев, как можно незаметнее прокрался, уклоняясь от летящей посуды, к их столу и, подхватив под мышки мирно дремавшего Алекса, устремился со своей добычей на улицу.

Привести Алекса в чувство было не так легко. Он и в прежнее время был способен проспать как убитый целый день от двух стаканов водки, а уж горгуловское возлияние подействовало на него и вовсе тяжело. Но Фухе, хорошо знавший Алекса, вскоре заставил его немного очухаться.

— А? Что? — пролепетал Габриэль. — Это ты, Фуше, то есть, прости, Фу-фухе!

И он полез к Фухе с поцелуями. Тот от них уклонился и стал слушать.

— Ух, Фред, как мы гуляли! Пивко! Водочка! А я женюсь! — сообщил он неожиданно. — На племяннице этого… как его… князя Кирилла!

— А еще что? — стал подбадривать его Фухе, чуя, что запахло жареным.

— А еще мне папашкины склады воротят в Новомосковске! удовлетворенно вел далее Алекс. — И орден дадут Андрея Самозванного, то есть Второзванного…

— А аванс какой?

— Аванс? — удивился Габриэль. — Так вот гудю, то есть гужу третий день. Считай, сотню пропил!

«Бедняга! — подумал Фухе. — Надули его. Мне хоть пять тысяч выдали!»

Пока Фухе узнавал эти интересные подробности, драка в ресторане подходила к концу. Горгуловцы, понесшие потери, с боем отступали к выходу. Их преследовали торжествующие николаевцы во главе все с теми же полковником и кавказцем, из-за плечей которых торчала бородища Конга. Отступление кирилловцев прикрывал лично Горгулов, уже украшенный парочкой очень симпатичных синяков.

Тем временем беседа двух приятелей продолжалась:

— Поздравляю, Габриэль, — говорил Фухе. — Ты теперь совсем богач. Ну, а сделать-то что нужно?

— Сделать? Хи-хи-хи! — обрадовался почему-то Алекс. — Сделать? Так, одного старикашку по кумполу долбанутъ!

— А что за старикашка такой? — спросил Фред, чувствуя, что они подходят к самому главному.

— Старикашка? А черт его знает! Думер его фамилия, кажется. Вот кокну старикашку — и сразу же женюсь! И еще водки обещали…

Тут отступающие горгуловцы поровнялись с ними, и Алекс, ухваченный за шиворот чьей-то крепкой рукой, пропал в их толпе, не успев и вякнуть. Фухе только пожал плечами и пробормотал:

— Какой-то Думер!.. Бедняга Алекс, он никогда не читал газет!

Ибо этот старикашка был не кто иной, как президент Французской республики Поль Думер.