Герой рассказов на современную тему, как правило, обычный, «средний» человек, «один из нас». Показательно в этом смысле название книги М. Краньца — «Анкета маленького человека», из которой взят рассказ для нашего сборника. Вглядываясь в такого человека, в его внутренний мир, писатели, каждый по-своему, отыскивают в нем симптомы острых, часто противоречивых явлений современной общественной жизни. Особую тревогу вызывает у писателей дефицит духовности, потребительские настроения, замкнутость человека на собственных интересах. Нередко и в этом случае возникает разговор о памяти как о важнейшем и лучшем, что есть в человеческой душе, что открывает человеку пути к другим людям.

Щемящим чувством памяти полон рассказ Д. Михаиловича «Чья это душа здесь бродит?». Речь идет о событиях обыденных: герой рассказа приезжает в места своего детства и юности через много лет, встречается с оставшимися в живых родственниками, хлопочет об устройстве в больницу безнадежно больного дяди… События обыденны и незначительны и не на них держится рассказ. Важно другое: отношение героя к доживающим свой век старикам, пронзительное воспоминание об отце, которого когда-то нечаянно увидел он в час тяжелого горя, увидел и испугался слепого и безысходного отцовского отчаяния, а теперь, спустя годы, понял, почувствовал сердцем, что тогда испытывал отец. Ощущение связи времен, переданное через привязанность к близким, ушедшим или уходящим из жизни, через понимание их боли и горестей, делает незначительную историю, рассказанную Д. Михаиловичем, значительной и глубокой.

О разрушительном действии, которое вызывает душевная глухота, расчетливость, эгоизм, когда они становятся нормой поведения в отношениях людях, иной раз даже близких, говорят рассказы М. Краньца, Л. Суходолчана, Э. Коша.

Одна из таких «героинь», занятая только собой, ядовито высмеяна в рассказе Э. Коша «Вдова». Беспомощная будто бы вдовушка оказывается на поверку разбитной дамочкой, которая не упустит своего ни в чем и которая проявляет поистине незаурядную хватку, заставляя окружающих заботиться о ее удобствах и удовольствиях. Писатель создал характер своеобразный и запоминающийся. Однако Коша-сатирика и здесь, как всегда, больше интересует явление, открывающееся за индивидуальным характером: новые и неожиданные обличия, которыми может маскироваться эгоизм. Госпожа Катич, сосредоточенная на себе, все измеряющая собственной выгодой, успешно эксплуатирует именно сочувствие к чужому несчастью, естественное стремление помочь человеку, оказавшемуся в беде.

Еще более беспощаден к своей героине М. Кранец. Рассказ «Проклятый пес» показывает, каким зловещим может быть «обыкновенный» эгоизм. Сама героиня, смолоду решившая жить в свое удовольствие, на западный манер, и даже имя переменившая на «заграничное», собственно, не так уж и занимает писателя. Она стандартна, как стандартен выбранный ею образец «комфортной» жизни, и, в сущности, мало интересна. Гораздо важнее для него то опустошение в душах и отношениях других людей, может быть, и вообще в жизни, которое производит снобизм, бездушие, черствость таких, как Энн. С большим гневом и болью М. Кранец пишет об одинокой старости родителей Радо, оставленных без помощи сыном и его «рафинированной» женой. И с беспощадным сарказмом разоблачает он самого Радо. В рассказе поставлены вешки, отмечающие постыдную деградацию Радо: вот он предает забвению свое партизанское прошлое, потому что оно не интересует жену; вот соглашается уничтожить напугавшего ее дряхлого пса, хотя и знает, как привязаны к нему старики; вот идут другие факты и фактики, свидетельствующие о его отступлении перед агрессивным эгоизмом Энн. Писатель не сомневается в том, что Энн — зло, но он находит нужным подчеркнуть, что, если бы не Радо, «Энн не могла бы существовать».

Равнодушие, лицемерие особенно опасны, когда такие черты присущи людям, облеченным властью, говорит своим рассказом «Камень, неизвестно какой» В. Калеб. Как и другие новеллисты сборника, он умеет увидеть в малом — значительное, в заурядном случае — характерные особенности сознания и поведения человека. Обыкновенная каменная плита, вывороченная из старинной набережной маленького приморского поселка, становится своего рода пробным камнем для оценки всех действующих лиц рассказа. Предприимчивая супружеская чета утаскивает камень к себе на подворье для собственных хозяйственных надобностей. Но главная мишень писателя — не эти жадные накопители. Рассказ бьет по тем, кому надлежит следить за порядком в поселке и кто вместо того занят устройством своих собственных дел. Это председатель общины, который заставляет супругов «расплатиться» за изуродованную набережную угощением для него и его помощников, таких же бездельников и бражников, как он сам; затянувшееся застолье с обильной выпивкой и пустопорожними разговорами — зеркальное отражение псевдодеятельности хозяина поселка. Это другие представители местной власти, которые, направляясь на очередное собрание или встречу с избирателями и подбирая на ходу слова о своей преданности делу, сторонкой обходят дыру в набережной. Писателя больно задевает неуважение к памяти старых мастеров, соорудивших набережную, равнодушие к родному краю, заразившее жителей поселка, бюрократическое равнодушие и цинизм, прикрытые высокими словами.

Через многие рассказы сборника проходит тема старости, стариков. И это не удивительно: уважение к старости, как и уважение к прошлому, — подлинная проверка человеческой души. Писатели по-разному говорят о той неизбежной поре в жизни человека, когда он особенно нуждается в участии. У М. Краньца вызывает гнев душевная глухота и эгоизм, особенно больно отзывающиеся в судьбе стариков. Сочувственно, но с юмором пишет о стариках С. Дракулич. Для старой крестьянки из рассказа Дракулича, которая не смогла прижиться в городе, в семье сына, солидного, обеспеченного человека, возвращение в село становится возвращением к жизни. Незатейливая история, рассказанная с добродушной усмешкой, содержит мысль серьезную — о старости, которая имеет право на понимание, на достоинство и независимость.

Деревня, стремительно меняющаяся и все же пока сохраняющая — в мыслях и делах стариков прежде всего — духовные ценности прошлого, особый предмет внимания югославских писателей. В рассказах С. Дракулича, Ж. Чинго, Д. Солева немало живых примет сегодняшней югославской деревни. Но писателей больше привлекают «проблемы души», вызванные изменениями векового крестьянского мира.

Сожаление об уходящей жизни, беспокойство об утрате духовных ценностей народного прошлого отчетливо слышно в рассказе Д. Солева «Посох Доне Берданки». Насмешливо едко говорится в рассказе о городском доме внука Доне Берданки, впервые спустившегося с гор повидаться со своими потомками. В этом доме, заполненном вещами, взгляду не на чем остановиться. То, что выглядит непривычно или пугающе для деревенского старика, на самом деле — тысячекратно тиражированный городской стандарт. Но главное, в этом доме во всем царит равнодушие. Внук встречает деда без удивления и радости и тут же укрывается за газетой, другие обращают на старика еще меньше внимания. Впрочем, так же они ведут себя и друг с другом: приходят домой, не здороваясь, на бегу хватают еду, перебрасываются, не глядя, отрывистыми словами и, не прощаясь, снова разбегаются из дому… Эта беспорядочность, суета, безразличие друг к другу не имеют ничего общего с тем, к чему привык старый Берданка. Его собственная жизнь, заполненная крестьянским трудом, могла бы показаться скудной и однообразной. Но она явно опоэтизирована Д. Солевым, в ее описании подчеркнута естественность существования, близость Доне Берданки к природе, ко всему живому, сознание им своего достоинства трудящегося человека. В конце рассказа как итог достойно прожитого века возникает образ крепкого дерева — бука. Внук Берданки в разговоре тоже упоминает бук: для него это всего лишь материал на паркет, к тому же не самый лучший. В сопоставлении уходящего деревенского и сегодняшнего городского мироощущения видна осознанная творческая задача писателя.