Однажды после обеда отец зашел в библиотеку и увидел сороку.

— Боже мой! — воскликнул он, когда Болтушка с криком улетела в сад. — Ты завела себе ручную птицу?

— Нет, она совсем дикая, — сказала Мод с гордостью, — но она меня терпит. Если я не выставлю ей вовремя еду, она постукивает клювом по стеклу. Иногда я специально не тороплюсь давать ей еду, просто чтобы увидеть, как она это делает.

— И хор сорок нестройно стрекотал^[9], — пробормотал отец, просматривая страницы, которые она только что напечатала.

— Слово «сорока», Pie, означает «шумный», так ведь? — сказала Мод осторожно. — Может, тут есть связь с именем «Пайетт»?

Он кивнул, не отрывая глаз от страницы, но она не знала, относилось это к ее машинописи или к ее идее.

«Я счастлива, — подумала она, глядя на то, как он возвращается в кабинет. — Я хочу, чтобы так продолжалось вечно».

* * *

Обретя уверенность в себе, Мод внесла два усовершенствования в домашний распорядок.

Во-первых, она уговорила отца оплачивать приглашенную прачку, тем самым завоевав признательность всей прислуги. Это оказалось так просто, что Мод даже удивилась, почему маман в свое время так этого и не сделала. Не посмела? Или ей было все равно?

Второе изменение случилось из-за Феликса. Ему уже было три года, он был хорошенький, пухлый, светлокудрый и голубоглазый. Все слуги его обожали, а Мод питала к нему только легкое раздражение. Неделей раньше он заболел ветрянкой, и няня перебинтовала ему руки, чтобы он не чесался. Теперь она напоила его успокоительным сиропом и велела Мод присмотреть за ним часок, пока она займется штопкой, — и сама няня, и Мод прекрасно понимали, что на самом деле она собирается вздремнуть.

— Сама за ним присматривай, — холодно сказала Мод. — У меня дела.

Няня удивленно уставилась на нее:

— Ты со мной таким тоном не разговаривай, девочка моя. Дела, ишь ты! Твой собственный брат, между прочим…

— А ты служанка, так что делай свою работу.

Рыхлое лицо няни сморщилось от возмущения. Она схватила свою штопку, бросила гневный взгляд в сторону Мод и тяжело плюхнулась рядом со спящим ребенком.

Больше никаких обедов в детской, обещала себе Мод, спускаясь вниз. Теперь я буду обедать только с отцом. Царство няни закончилось.

* * *

В конце августа отец получил долгожданное письмо из Норфолка. Он просто ликовал. Сэр Джулиан пригласил его погостить и разрешил работать в семейном архиве Батлеров-Перри сколько потребуется.

— Ты, конечно, слишком юная, чтобы оставаться главной в доме, — сказал отец, надевая пальто, которое подала ему Мод. — Но, думаю, ты справишься.

— Разумеется, справлюсь, — сказала она, чувствуя себя очень взрослой.

— Пожелай мне удачи! — крикнул он, сбегая по ступенькам к карете. Это прозвучало так доверительно, что Мод затрепетала от волнения.

Три дня она не получала от отца никаких вестей. Потом пришла телеграмма. «НАШЕЛ ПАЙЕТТ! РУКОПИСЬ ВЕТХАЯ ТЧК СЭР ДЖ НЕ ХОЧЕТ ОДОЛЖИТЬ ТЧК ОСТАНУСЬ СКОПИРОВАТЬ ПРИШЛИ ЧЕТЫРЕ ДЕСТИ^[10] БУМАГИ ПЕРЬЯ ЗАПАСНЫЕ ОЧКИ». Еле сдерживая волнение, Мод бросилась к нему в кабинет собрать все нужное. Она невольно отметила, что записной книжки в ящике стола нет. Бедный отец… Наверное, он взял ее с собой, чтобы иметь возможность выплеснуть свое горе.

Потом две недели не было никаких вестей. Мод чувствовала себя не у дел, хоть и старалась бороться с этим ощущением. Она плохо спала, у нее началась новая вспышка экземы. К ее ужасу, Клем это заметил. Он назвал ее болезнь мокрецом и посоветовал способ лечения. Нужно произнести заговор и закопать в землю голову угря, и когда голова сгниет, мокрец уйдет. Клем предложил поймать ей угря, и она сказала, что подумает. На самом деле она как раз собирала нужные ингредиенты для того, чтобы Бидди ей сварила зелье. У нее уже была зола из кузни, остальное все добыла Бидди. Мод оставалось только собрать камнеломку за час до рассвета в полнолуние.

На третью неделю отсутствия отца наконец пришла телеграмма с указанием, чтобы Мод отправила Джессопа в Или с охотничьим экипажем встречать поезд в два пятьдесят.

К семи вечера в тот же день Мод уже сидела напротив отца за обеденным столом. Она впервые убрала волосы в прическу — свернула косы над ушами, — но отец был слишком занят своими мыслями, чтобы это заметить. Он столько работал, что за это время осунулся, но от него исходил внутренний жар, который напомнил Мод о средневековых монахах.

«Книга Элис Пайетт» была написана на языке, который назывался среднеанглийским. Как поняла Мод, это был совсем другой язык, не похожий на английский, и прежде чем отец займется подробным изучением «Книги», ему понадобится подготовить перевод.

— Это будет очень трудно? — спросила она застенчиво.

— Что, перевод? Боже мой, совсем нет. Просто «Книга» очень длинная, так что на это уйдет время. А вот толкование, экзегеза — это будет серьезная работа.

— Я помогу, чем смогу, — сказала она.

Отец не ответил. Взгляд его светло-голубых глаз перемещался из стороны в сторону, словно он следил за чем-то на горизонте, что было видно только ему. Ему явно не терпелось начать работу над рукописью.

Мод вообразила тот день, когда он познакомит изумленную публику со своим открытием. В ее воображении сама она была гораздо стройнее, без всякой экземы и сопровождала отца в лекционных турне. Представить себя хорошенькой она не могла даже в мечтах, но ей думалось, что в хорошо скроенном длинном жакете и узкой юбке она может выглядеть достаточно элегантно. Они будут вместе путешествовать по миру, отец будет читать лекции ученым сообществам, а она — заботиться обо всех его нуждах. В поездах и в гостиницах они будут вести долгие доверительные беседы о «Книге», и он будет с уважением прислушиваться к ее идеям.

— Между ними такая дружба, — будут с восхищением говорить окружающие. — Он очень ее ценит.

* * *

Было полнолуние, и Мод, готовя пальто, галоши и шарф, чтобы рано утром выйти за камнеломкой, была на седьмом небе от счастья. С ее свечи сорвалась искра. Значит, завтра свершится что-то невероятное, подумала Мод.

И ведь еще весной казалось, что ее жизнь пуста — а теперь столько всего происходило, столько событий и новых возможностей! Болтушка, Клем, Элис Пайетт, отец… Да, прежде всего отец.

Мод сомневалась, что уснет хоть на секундочку.

* * *

Когда она проснулась, было еще темно. Полно времени, чтобы добыть недостающий ингредиент для зелья.

По пути вниз она кралась на цыпочках мимо спальни отца и вдруг услышала, как он вскрикнул. Потом раздался смех, лукавый и приглушенный. Это совершенно точно смеялась Айви.

Мод постояла под дверью, прислушиваясь. Ей вспомнились две собаки, совокуплявшиеся в грязи. Интересно, подумала она, сколько это уже длится.

Она вспомнила «превосходное» настроение отца в Пасхальное воскресенье и то, как он улыбался какому-то своему воспоминанию. «Если не сдаваться, всегда можно исполнить свои желания». Это было пять месяцев назад.

Надо понять, насколько все плохо, решила Мод. Она тихонько прошла в отцовский кабинет и достала записную книжку из ящика. Раздвинула шторы, подняла ставни.

Потом села в его кресло и начала читать.

Глава 12

Мод пропустила первые несколько страниц, которые она видела в детстве. Потом отец пять лет ничего не писал. Ничего про маман. Про ее смерть он не написал ни слова и снова взялся за дневник только в январе этого года.

15 января 1911 года

Прошлой ночью мне опять приснился тот сон. Почему?

Дороти умерла уже полтора года назад, и с тех пор все шло так хорошо. Я не в упрек бедняжке, это просто факт. Из нее вышла отличная жена, но я не предназначен судьбой к тому, чтобы быть отцом семейства. Она была до крайности типичной женщиной — пассивной, эмоциональной, не способной говорить ни о чем, кроме кухни и детской. Что она могла дать такому мужчине, как я?