Тетя Зина явно разозлилась. Она собрала пустые тарелки и отнесла их в раковину. Налила воды в стакан, но пить не стала. Посмотрела в окно, где явно в такой же небогатой квартире ужинала семья из мужчины, женщины и трех детей.
– Их привязку снять можно по возвращению на берег, – нарушила молчание Светик. – Только плаванье может длиться не один год.
– Светик, начинай ставить тесто. Мира, с тебя мытье посуды. Я пойду за водой схожу.
– Может мне помочь? – предложила я.
– С лестнице еще навернешься. Там темно, если не заметила, – недовольно сказала тетя Зина.
Она взяла ведра и ушла. Я слышала, как за ней хлопнула дверь.
– Мира, ты иди. Я сама посуду помою, – сказала Светик. Девочка обрадовалась и убежала в комнату. – Ничего, если я не буду официально?
– Ничего, – ответила я.
– На маму внимания не обращай. Она все еще винит себя в том, что не согласилась, чтоб папа зеленым стал. И не согласилась на привязку с ним. Пусть она и говорит, что ей все равно, но при этом переживает, – сказала девушка. Грустно улыбнулась.
– Давно он пропал?
– Больше шести лет. Мира его толком и не помнит. Увидит, так не узнает. Может я и не права, но мне часто кажется, что желание лучшего – это враг хорошему. Тут не так плохо, как кажется. Но это действительно болото закрытых областей.
– Посмотрим. Пока город кажется интересным.
– Интересно Прибрежье. Там развлечений много. А тут только неприятности найти можно. Народ простой. Правила приличия размыты. Окажешься не в том месте не в то время, так и возразить не успеешь, как окажешься в танце на всю ночь. Если нет защитника, которого бы минимум уважали, то на улицу из своей полосы лучше не выходить.
– Это везде так. Ваш поселок не исключение. У меня семья простая была. Мать вдовица. После меня еще две сестры шли следом. Когда ко мне волх стал свататься, я в первую очередь подумала, что вот будет хороший защитник и мне, и моим родным. Потом я в него влюбилась. Только эта защита никому не понадобилась. Мама замуж вышла за хорошего человека, которых ее с моими сестрами под крыло взял. Тогда я первый урок в жизни получила: жертвы никому не нужны.
– Наверное, так и есть, – задумчиво сказала Светик, но потом решила добавить. – Или они нужны человеку, который их делает. Он же ставит цель. Кладет на нее жизнь. Идет к этой цели. Для него эти жертвы важны, чтоб…
– Забыть о том, что не хочется вспоминать.
– Думаю да.
– Ты не хочешь отсюда уезжать?
– Не знаю. Но и здесь перспектив особо нет.
Тетя Зина вернулась с ведрами. Поставила их на пол. Задорно улыбнулась. От ее грусти с примесью злости не осталась и следа.
– Все-таки нет ничего лучше, чем труд. Пройдешься, подышишь. Поднимешь эти ведра с последними бранными словами и жить как-то становится легче, – довольно ответила она.
Я же решила, что мне эта семья нравилась. Открытые люди не прятали эмоции. Жили так, как умели. Говорили, что думали. Это подкупало.
Мысли сразу пошли в сравнение с прошлой жизнью, где Матвей был вежлив и предупредителен, но вот как раз искренности и эмоций мне не хватало с его стороны. Я все списывала на характер, не понимая, что он меня не любил. Никак не любил.
Светик замесила тесто. Тетя Зина ушла спать. Меня же положили на кухне. Правда предупредили, что подниматься придется рано. Я лежала на диванчике, укрытая тонким пледом и слушала, как из открытого окна доносится шум улицы. Как ни странно, но тревоги не было. Наоборот, я чувствовала себя комфортно.
Утро в семье начиналось довольно рано. Светик, Мира и тетя Зина поднимались до рассвета, чтоб раскатать тесто и наделать пирожков. Пирожки они пекли в электрической духовке. Здесь не было печек, как на севере. Да здесь они и не были нужны. Как сказала тетя Зина, здесь тепло было даже зимой. Именно тепло, а не жарко. Как оказалось сейчас было именно тепло, хотя я бы тут поспорила. В моих платьях я обливалась потом.
– Тебе надо что-то более легкое. У Светика есть юбка и кофта. Они тебе должны подойти. Можем обменять на какое-нибудь твое теплое платье, – предложила тетя Зина.
Вот и расплата. Не просто так она пригласила меня к себе переночевать. Явно хотела как-то выменить одежду для дочери. Мол, когда она поедет на большую землю, то ей не понадобиться покупать одежду.
– Я не против. Все равно они мне больше не понадобятся. Я бы еще и от пальто отделалась, шапки и сумки, – ответила я. Тетя Зина переглянулись со старшей дочерью.
– Может тогда поживешь у нас какое-то время, пока не устроишься? – предложила тетя Зина.
Я не видела причин отказываться. К тому же за помощь с пирожками и за вещи мне обещали не только крышу над головой, но и еду. Этого мне вполне хватило на первое время. Конечно, я могла бы одолжить денег у тети Зины и попросить помощи у родни. Или могла написать Матвею, но мне хотелось встать на ноги самостоятельно. Доказать себе, что я чего-то стоила. Доказать, что могу жить дальше.
Пусть первые шаги и были неуклюжие, но ведь и дети не сразу учатся ходить. Тетя Зина убежала с корзинами на поезд. Мира побрела учиться чинить рыболовные сети, а мы со Светиком остались в квартире одни.
– А ты негде не работаешь? – спросила я девушку.
– Мама считает, что это плохо на мне скажется. Боится, что я привыкну к людям, обзаведусь подругами, встречу парня, который обязательно испортит меня и оставит в поселки. Я ведь создана для другой, лучшей жизни! – закатывая глаза к потолку, сказала Светик. И тут же рассмеялась. – Я днем начинку делаю. Сама же видишь в каких масштабах мама пирожками торгует.
– Про Миру она так же говорит?
– Мира у нас книжная змея. Она мечтает жить в городской библиотеке Прибрежья, но это не занятие для девочек. Ей нужна работа. Нормальная работа, которая сможет прокормить, где угодно. Так как Мира хрупкая, то и профессию ей выбрали соответствующую.
– И не боится, что Мира привыкнет?
– Так ей надо же получить хоть какую-то профессию. Вот я умею точить рыболовные крючки. Всех размеров. Получить профессию – это одно, а вот работать ли по ней – это совсем другое, – ответила Светик. – У меня есть время до обеда. Могу по поселку провести.
– Если не затруднит, то пойдем, – согласилась я.
– Да какое затруднение? Все равно только дома сижу, – ответила Светик.
– И совсем гулять не ходишь?
– Если мать узнает, то мне несдобровать.
Утром поселок отличался от ночного. Нет, он не был тише. Но народ в нем казалось был другим. Более спокойным. Доброжелательным. Если ночью меня пугали зеленые люди с волосами в виде побегов, то днем они были почти такими же и воспринимались мною, как обычные люди с необычными прическами. Только вот их одежда меня смущала. Мы были вроде как в поселке, но при этом мужчины позволяли ходить в одних шароварах. Да и платья женщин, состоящие из лент, вызывали мысли о их деятельности, которая была далека от приличия. Когда я об этом спросила у Светика, то она ответила со свойственной ей насмешливой манере.
– Поэтому мама и переживает за меня, – ответила она.
В этот раз в отделе перемещений встретили меня любезно. Как будто искренне были рады моему приезду в поселок. Поставили на учет. Сказали, что раз в две недели мне будут приходить выплаты за то, что я столько лет с волхом прожила. Предложили помочь с поиском работы. Рассказали, как найти швейный цех и еще дали фруктов на дорогу.
– А вы говорите, что в поселке плохо, – сказала я Светику, когда мы с ней шли по дороге к морю и ели спелые абрикосы. – Люди у вас хорошие.
– Тебя достаточно фруктами угостить, чтоб ты сразу сделала выводы? Наивная, – хмыкнула Светик. Но при этом тут же улыбнулась. Мы как раз подошли к тому месту, где начинался спуск к морю. Дорога в этом месте делала резкий поворот и начинала уходить вниз к морю. Если подойти к краю поворота, то море становилось как на ладони.
Величавые волны ласкали берег. Чуть в стороне, куда уходила дорога, был порт. Корабли стояли в ожидание погрузки. Из других наоборот вывозили товар. Над морем летали чайки и черные дракончики. А справа от порта была полоса берега, где бродила детвора и старики, что-то собирая на песке. Это полоса тянулась вплоть до маяка и здорового неуклюжего здания.
