— Нож, — потребовал я.

Консервный тут же нож оказался у меня в руке и я вскрыл банку со сгущёнкой.

— Вот эта вещь стоит дороже, чем кофе и сахар, — произношу я, отламывая от лепёшки кусок и макая его в сгущёнку. — Пища богов, такая, какая она есть...

Вкусовые рецепторы были убиты вместе со мной, а теперь я не совсем жив, поэтому они тоже не совсем живые. И чтобы почувствовать вкус приходится готовить еду либо очень сладкой, либо очень кислой, либо очень солёной. Всегда «очень», что требует от моих кулинаров испытания всех их навыков.

— Угощайся, — передал я сатрапу банку и подвинул лепёшку.

— Я знаю, что это, — произнёс он, тем не менее, принимая. — Да, дорогой товар. Очень дорогой.

— И что в этих банках, ты тоже знаешь? — указал я на консервированные абрикосы и консервированные ананасы.

— Знаю, — кивнул он. — Я очень заинтересован в покупке. Сколько ты готов продать и за какую цену?

— Мне нужны мои люди, — вздыхаю я устало. — Волобуев, Скучной, Нудной, Сухой, Гнетая, Пападимос, Папандреу, Лебедякис и Ворлунд. Они дороги мне как память, поэтому было бы неплохо, верни ты мне их. Не безвозмездно, конечно же. Например, за Волобуева я готов отгрузить тебе целых пять тысяч банок с консервированными ананасами. За Гнетую, так и быть, абрикосов консервированных отдам три тысячи банок.

— Пять тысяч вот таких банок? — спросил сатрап, указав на консерву.

— Прямо так и сказал, — кивнул я.

Вероятно, они у него в заключении, скорее всего, не захотели сотрудничать.

— Геннадий Волобуев, — произнёс Ариамен. — У тебя с собой эти фрукты?

— Иначе бы не стал заводить этот разговор, — развёл я руками.

— Придётся подождать, пока его доставят, — произнёс сатрап.

Вот приятно иметь дело с адекватным человеком! Ты ему ананасы — он тебе Волобуева! Всё бы в жизни было так просто, эх...

— А сатрап Комнин? — спросил вдруг Ариамен.

— Мне насрать на него, — ответил я. — И на дочь его тоже насрать.

— Ясно, — произнёс сатрап. — У меня есть только Ворлунд, Волобуев и Пападимос, остальные сумели сбежать во время осады.

Ах, какие скользкие пидарасы...

— По пять тысяч консервов за каждого, — назвал я цену, стараясь сдержать нейтральное выражение лица. — Ананасами или абрикосами будешь брать? Или тебя интересует клубника?

— «Клубника»? — переспросил Ариамен.

— Котик, будь добр! — позвал я немёртвого.

У меня там даже папайя и маракуйя консервированные на складе лежат, а клубника — это так, банальность...

Вскрываю ножом принесённую консерву и передаю её сатрапу.

Ариамен вытаскивает из банки первую попавшуюся клубничку и осматривает со всех сторон.

— Это же توت فرنگی, — идентифицировал для себя продукт перс.

— Называй её как хочешь, на латыни её называют так, — пожал я плечами. — Её, правда, я взял в количестве тысячи банок, не ожидал, что будет спрос, поэтому разницу могу «добить» чем-нибудь другим. Я куплю у тебя всех.

— Ворлунда продать не могу, — покачал головой Ариамен, откусывая кусок клубники.

— Это вопрос цены, я правильно понимаю? — спросил я.

— Нет, — вздохнул перс. — Он слишком полезен.

Активно сотрудничает с захватчиками, значит... Куёт им оружие и броню из всей добытой стали. Сатрапа грех винить, правильно всё сделал,

— Ладно, — отпил я кофе из кружки. — Дмитрий, обнови!

Кофе вновь наполнило кружки. Хорошо сидим, мать его...

— Сколько сахара и кофе ты можешь мне продать? — поинтересовался Ариамен.

Вот такова судьба предателей: легко предали — легко преданы. По цене ананасов и клубники ушли...

Курить-то как охота, эх, мать. Все двадцать членов проекта «Подземный дом 2» подбирались по критерию отсутствия вредных привычек, но Кирич почему-то не считал склонность к алкоголизму и злоупотребление наркотой за что-то вредное, поэтому у меня к нему есть вопрос — где мои сигареты?!

Ни одной, блядь, пачки на всём складе! Ни одной, блядь!!!

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Уф, вроде отпустило...

— Например, сахар, — неверно понял паузу сатрап.

— Я готов продать тебе столько сахара, что у твоих верноподданных жопы слипнутся, — заулыбался я. — Сотню талантов сахара потянешь?

— Смотря за какую цену, — осторожно произнёс Ариамен. — Если слишком дорого, то какой смысл брать?

— Таки не хочу учить тебя коммерции, но... — заговорил я. — Если никто больше не может достать сахар в таких количествах, а ты можешь, к кому пойдут люди с большими деньгами? Но я не буду задирать цену, а даже буду очень щедр к тебе: два солида за ромейскую мину.

Сатрап, похоже, не сразу поверил.

— Это хорошее предложение, — произнёс он. — Ты ведь не шутишь?

— Дёшево, но у меня так много сахара, что торговаться за щепотки я не буду, — честно ответил я. — Кофе у меня двух видов. Первый — в зёрнах, но его мало, а второй — уже молотый, его много. Кофейные зёрна, уже обжаренные и требующие только помола, продаю по пятьдесят солидов за ромейскую мину, молотый — десять солидов за мину. Торга не будет, кофе у меня не так много.

— Это приемлемая цена, — кивнул сатрап. — Ещё что-то есть?

— Возможно, ты уже встречал такие... — я обернулся к своим подчинённым. — Котик, неси паёк!

Немёртвый принёс сразу ящик с армейскими сухпайками.

— Это эксклюзивное предложение, сочетающее в себе чай, сахар, варенье, немного долгохранимого хлеба, уже готовой каши с мясом и прочими диковинками, — озвучил я состав вытащенного из ящика пакета. — Есть там и сухой спирт, долго горящий и пригодный для разведения огня, но некоторые твои пленники из моего мира прекрасно знакомы с сухими пайками. Десять солидов за штуку. Торг не уместен.

— Возьму десять тысяч таких наборов, — уверенно заявил сатрап.

— Денег у тебя много, как я вижу, — усмехнулся я. — Но, как пожелаешь.

— А у тебя много вещей, которые можно получить только в ином мире, — парировал Ариамен.

— Факт, — усмехнулся я. — Кстати, пулемёт Максима не сломали?

— А его разве можно сломать? — заулыбался в ответ сатрап.

— Тоже верно, — произнёс я и дал знак Шестопалову, чтобы обновил кофе.

Новый кофейник с журчанием разлил кофе по кружкам.

— Каково это — быть мёртвым? — спросил вдруг сатрап.

— Паршиво, скажу я тебе, — начал я жаловаться. — Близкие не хотят иметь с тобой дел, подчинённые разбегаются...

— Я имею в виду не это, — перебил меня Ариамен.

— Ты имеешь в виду как мне неживётся? — уточнил я и получил на этот вопрос кивок. — Ну, знаешь... Спать не могу, вообще. Могу только лечь в склепе или в другом спокойном месте и пребывать в спячке. А ведь как хочется иногда вот так проснуться, потянуться на кровати... Но нет, встаю так, будто и не спал, только тело ломит иногда. Хорошо, что хоть изредка снится нечто вроде снов.

Никак не забуду тот великолепный город и ту потрясающую музыку. Несбыточная мечта, чувство утраты, меланхолическая скорбь...

— Ещё не хочется есть. Чувство голода — это, конечно, иногда очень и очень плохо, но вот когда лишишься возможности его испытать... М-да... Есть могу, но это мне не нужно для существования. Очень неприятно, особенно когда осознаешь это в полной мере. Что до женщин... — я сделал паузу. — Пока не пробовал, думаю, проблем не будет, но желания за всё это время так и не возникло. Это паршиво, очень паршиво. Так что лучше даже не думай о том, чтобы становиться личем или кем-то вроде него — лучше иметь возможность нормально умереть и не париться потом с мирскими делами, это мой тебе совет. Потом, когда надоест, покончить со всем уже не получится, как ни старайся.

Сатрап задумался. Крепко так, видно серьёзный мыслительный процесс в его глазах.

— Ясно, — произнёс он. — Твой мир богат на чудеса, но не только яства и мирные диковинки.

— И тебя интересует оружие, — догадался я. — В первую очередь сталь, затем порох, а затем и что-то посерьёзнее.

— Верно, — подтвердил сатрап.

— Сталь мне нужна самому, как и порох, — покачал я головой. — А «посерьёзнее», ты уже и сам знаешь, чем грозит.