— Ты правильно говоришь, — кивнул Иван.

Пришлось старательно учить латынь, которая здесь ходит как лингва франка. Ещё кто-то на среднегреческом болтает, но таких можно встретить не везде. У немцев, а они сейчас у немцев, германские языки, коих великое многообразие, не особо в ходу, потому что налицо невольная ассимиляция. Ромеев в этот мир попадает очень много, живых и мёртвых, поэтому неудивительно, что их можно встретить практически везде.

— Меня зовут Гендриком, — представился незнакомец. — Я представляю здесь одного уважаемого человека, которому не пристало водиться в таких сомнительных местах, но нужны люди, которые сделают кое-какую работёнку.

— Иван, — кивнул ему бывший майор Точилин.

Майором он был тогда, вечность назад, в другом мире... Работа была тяжёлой, но интересной, особенно когда они столкнулись с Алексеем Душным. Такого азарта от своей работы он не испытывал вообще никогда. Самые мёртвые глухари, самые безнадёжные дела — раскалывали как орешки, легко и быстро, успевай только документацию заполнять. Но за всё приходится платить. Вот и заплатили.

— Нужно выгнать одну кучку святош христианских, — продолжал Гендрик. — Заняли хорошее место недалеко от города, разумеется, незаконно. А на это место есть интерес моего господина.

— Цена вопроса? — поинтересовался Иван.

— Сколько хотите? — вместо ответа спросил Гендрик.

— Двадцать силикв, — назвал первую попавшуюся цену бывший майор Точилин.

— Двадцать силикв, — кивнул германец. — Убивать никого не надо, но надо, чтобы эти христиане покинули то место. И чтобы без пожаров, потому что их дома нужны моему господину.

Они очень редко соглашаются без торга, поэтому Иван был удивлён. Он рассчитывал удержать цену где-то на уровне десяти силикв, но сегодня повезло.

— Ясно, — деланно равнодушно вздохнул он. — Предоплата — половина.

— Странные вы наёмники... — произнёс Гендрик. — Но я уже слышал о ваших обычаях.

Обычно тут оплата либо сразу, либо в конце. Первое, конечно же, встречается гораздо реже. Доверия на этой земле нет, ни у заказчиков, ни у исполнителей, поэтому приходится идти на полумеры...

Вообще, последние годы избавили Ивана и его людей от, оказавшегося очень эфемерным, налёта цивилизованности. Надо поучаствовать в бессмысленном противостоянии двух графов, убивая при этом совершенно непричастных ополченцев? По солиду на брата. Надо сжечь посевы соседней деревни, чтобы напомнить о невыплаченной задолженности? Двенадцать силикв и амфора масла. Надо выселить божьих людей с занятой ими земли? Выходит, что двадцать силикв...

И всегда не хватает. Вроде бы серьёзные деньги — а хватит на неделю существования или на один флакон лекарства для Георгия Ильича...

Да, Георгий Ильич, несмотря на то, что был ещё крепким мужиком, сильно сдал. Осознание невозможности вернуться домой ело его изнутри, терзало и мучило, поэтому здоровье сильно пошатнулось, а теперь, когда стало известно, что дома их больше не ждёт ничего...

Иногда ему казалось, что барахтаться нет никакого смысла. Не жизнь, а выживание, тяжёлое, с надрывом. Душной был прав — здесь паршиво, несмотря на то, что мир зелёный, с чистейшим воздухом, без паров бензина и химикатов. И страшно себе представить, через что пришлось пройти Алексею, прежде чем он отмучился...

— По рукам, — произнёс Иван, заканчивая разговор с германцем.

Как же он устал. Как же он устал...

/Посреди полей/

Иду, за тобой, иду...

Что бы я делал, не случись со мной всё то нехорошее, что случилось?

Думаю, я бы копался в покойницкой требухе, много курил, может, запил бы, потому что очень быстро достиг бы последней ступеньки своей карьерной лестницы. А потом бы случился Конец света и всё накрылось медной... И если вспомнить сцены из несбывшегося будущего, показанные мне в виде снов местной мёртвой ноосферой, там меня ждала жуткая смерть. Я бы точно не выжил.

«Нельзя экономить на туалетке...» — подумал я, обходя небольшую рощу по широкой дуге.

В роще было слишком много жизни, я чувствовал какую-то особо крупную тварь, уверенно бороздящую лесные владения. Возможно, это медведь или типа того. Так или иначе, но связываться со столь крепкой тварью я не рискну, это не доходяги-оборотни, а опасный хищник, сильно превосходящий земные аналоги. Если не уверен, что знаешь, с кем именно имеешь дело — не суйся, оно того не стоит. Можно, конечно, верить в свою счастливую звезду и слепо надеяться, что в этот раз тебя минует Смерть, но сколько таких верунов стали ужином лесных обитателей?

Даже если ты лич, тебе всё равно есть что терять. Например, время. Восстановление критических повреждений — это дело небыстрое, а ты сам во время восстановления будешь в отключке и нет гарантий, что мозги восстановятся в первозданном виде. Поэтому лучше не рисковать лишний раз и избегать столкновений, результат которых едва ли оправдает затраченные усилия.

А вокруг девственная природа, которую не трогали руки человека: роща не знала вырубки, в качестве дорог тут лишь направления, а из признаков человеческого присутствия наличествуют только следы перемещения огромной армии, везущей с собой тяжёлые обозы. Но через пару месяцев и этих следов тут не будет.

Помню, я уже как-то преследовал персов. Но преследовал их тогда не только я. Оборотни, небольшими группами, не давали персам нормально уйти, нападая на них каждую ночь. Они похищали всех, кого удавалось, после чего устраивали кровавые оргии, насилуя и съедая трупы.

Тут и близко такого нет, поэтому смею сделать вывод, что сатрап Ариамен как-то обуздал оборотней и обезопасил свою армию от их нападок. Косвенно об этом свидетельствует тот факт, что на Стоянке я встретил тех доходяг, которые оказались слишком глупы, чтобы убежать с визгом испуганных поросят...

Вообще, надо выяснить о дальнейшей судьбе того индуса, организовавшего персам армию оборотней. В прошлую нашу встречу я оставил ему массу острых впечатлений, до конца жизни, но, думаю, нам надо начать с чистого листа. Тогда я умирал, мне было плевать на многие вещи, а сейчас я хочу выведать секрет создания оборотней, чтобы разбирать этих тварей на органы и создавать некрохимероидов, показывающих отличные результаты по «Силе», «Ловкости» и «Интеллекту».

— Но больше никаких игрищ в демократию и гуманизм! — одёрнул я себя. — Демократия и гуманизм остались на Земле! Люди склонны принимать доброту за слабость, такие вот замысловатые они животные, поэтому я буду исключительно сильным в их глазах.

Да и в целом мои подопечные, как оказалось, слишком слабые и неорганизованные. Стоило мне «уйти на временный покой», то есть сдохнуть, как у них рухнуло абсолютно всё! Имея ошеломительный инсайд с Земли, они не сумели нормально использовать научно-техническое преимущество: в медицине, в оружии, в военной мысли — их разбили те самые персы, которых я гонял в хвост и гриву!

И теперь сатрапа Ариамена ждёт настоящий золотой век, потому что даже клинический идиот сможет хоть что-то извлечь из имевшегося на Стоянке богатства. А Ариамен не клинический идиот, поэтому лишь вопрос времени, когда он сможет реализовать весь потенциал инноваций на благо себе и своей державе. Право победителя, конечно, но всё равно обидно.

Надо было валить ушлёпка, когда имелась возможность, но тогда мне было плевать на него. Сраный вендиго... Сраная Судьба...

— Но теперь-то эта сука надо мной не властна! — нашёл я что-то позитивное в этой ситуации.

И действительно, характеристики «Удача» у меня больше нет, а так бывает только у мертвецов. Судьба «намекала» мне всё то время, что я находился в этом мире, что я иду к смерти — снижая характеристику по любому поводу, тем самым, согласно моей теории, развязывая себе руки в мощности санкций против моей персоны. Это только теория, потому что безоговорочных доказательств у меня нет, но что-то мне подсказывает, что кидать вендиго из другого мира прямо мне на голову — это за пределами простой неудачи.