К исходу зимы Аяз уже мог одним, двумя или тремя ударами зарезать овцу – зависело от того, каким способом старик приказывал это сделать: переломить ли хребет, смертельно покалечить, но так, чтобы животное протянуло в мучениях еще несколько дней, или же достать кнутом до самого сердца. Овец было жалко, но кушать хотелось, да и не на людях же отрабатывать удары! Хотя ткань мальчик уже не боялся разрезать даже и на учителе, а потом и на приехавшем за ним отце.

- Ты мой лучший ученик, – грустно сказал ему на прощанье Гийдо. – Теперь мне и умереть не страшно. Когда-нибудь ты передашь свои умения сыну или дочери… Да-да, не спорь, девочки ничем не хуже мальчиков, поверь старику. Да, Таман?

Хан мрачно кивнул, темнея лицом. Последние полгода он пытался донести эту мысль до самого краешка Степи. Получалось плохо. Он приезжал, находил у очередного арына наложниц, годящихся ему во внучки, буйствовал, предлагал девочкам выбор… и обычно уезжал ни с чем. Некоторые, впрочем, вцеплялись в его сапоги, умоляя забрать их с собой… лучше в свой шатер, конечно, но можно и просто – подальше от мучителей. В каждой из таких женщин Таман видел остекленевшие глаза Кайлы, матери своей дочки, и оттого без слов выкупал их и увозил в город. Мужья для них найдутся. Он понимал, что кто-то просто пользуется случаем, но радовался и этому: если у женщины достаточно мозгов, чтобы понимать, что для нее лучше – такая женщина сможет принять новые правила и потом родить детей, которые уже будут строить свою жизнь совершенно по-другому.

Медленно, очень медленно Степь менялась.  

6

Он и сам не понял, что в ней было такого, что сердце скакнуло. Вроде бы женщина как женщина, разве что худая и довольно высокая. Взгляд черных глаз затравленный, голову опускает, сутулится. А только видно, что это притворство. Когда ее мужчины нет рядом, она вскидывает свою гордую голову, отбрасывает назад длинные черные косы, поводит плечами... словно она сама королева, а не наложница. 

Она ведь даже женой не была. Много чести. Да и порченная - как сказал Назир. 

Шади, говорили, любила какого-то славца, с ним и сбежала, да только славец этот ее бросил, и она вернулась в отцовский шатер. Родители ее любили, не прогнали, не укоряли. Да только все вокруг знали о ее позоре. Женой Шади не взял никто. А наложницей она сама идти не хотела. Но после смерти отца - пришлось. Мать забрал к себе один из старших братьев, а ей места не нашлось. Кому такая непутевая нужна?

 У Назира первая жена - красавица, каких поискать. Маленькая, кругленькая, с широкими бедрами, и детей рожала исправно. Характер, правда, премерзкий - крикунья и сплетница, но Назира она боялась - он и поколотить мог, а остальное ему было неважно. Шади он взял, чтобы жене помогала, да согревала постель, пока Виара носила очередного отпрыска. 

Получала Шади от обоих, пожалуй, от жены даже больше, да оно и понятно. Нахлебница, распустеха, да еще и муж ей внимание уделяет - какой жене это понравится? Оттого все свои промахи Виара на наложницу сваливала. Ребенок ли поранился, ужин ли сгорел - Шади виновата. Назир не разбирался, кто прав, кто нет. За волосы схватит, на землю швырнет и пару пинков добавит. Бил несильно, жалел. Хрупкая она все же, да и болезненная. 

Таман приехал в стан арына Гаяруна то ли за данью, то ли еще за чем - а забрал женщину. Очень уж жаль ее стало: видно было, что больная - кашляет так, что пополам складывается, да еще синяк на лице. Зима, а она в в рваном тулупе и одной только шали на голове. Помрет ведь. Детей у нее не было, поэтому Назир только плечами пожал. С ханом ссориться не с руки, пусть забирает, коли хочет. 

Таман не думал, что он вообще посмотрит на Шади, как на женщину, разве она вообще женщина? Она - дочь его Степи, вот и всё. Дочь несчастная, забитая, измученная, такая же, как та, что он хоронил когда-то в поле. Хан до сих пор в кошмарах видел и окровавленную землю, и пустые глаза сына с кинжалом в руках. А сколько таких девочек умирают каждый день? Всех не спасти. А это значит, что кому-то из его воинов придется привозить жену из Славии, а еще не родятся новые люди, которые смогли бы знать уже другую жизнь. 

- Шади, что ты умеешь делать? - спросил хан, привезя свою подопечную в Ур-Таар. 

- То же, что и все женщины, - спокойно ответила женщина, как-то знакомо вскидывая подбородок. - Готовить, шить, смотреть за детьми.

 - Если хочешь, можешь пока жить во дворце, - предложил Таман. - Моей жене нужна молодая и шустрая помощница, всё-таки она сейчас ждет ребенка. Старший сын уже совсем взрослый, а за малышами нужен присмотр. 

На лице Шади было ясно написано, что эта ситуация ее пугает. Она боялась снова попасть фактически в рабство, но как можно отказать хану? Женщина в очередной раз закашлялась, пытаясь скрыть замешательство. 

- Впрочем, сначала тебе нужно вылечиться, а потом решим. 

Это ее вполне устроило, она радостно закивала головой и замахала руками, пытаясь не кашлять. Ей постелили на кухне, где было тепло и спокойно, и будто забыли про нее. 

Шади быстро пошла на поправку, потом взялась помогать служанкам, а потом как-то незаметно оказалось, что она стала в кухне главной. Женщина умела быстро принимать решения и умела ладить со всеми. Несмотря на свою нелегкую жизнь, она оставалась спокойной во всяких ситуациях. Она быстро заметила, что Наймирэ ее не любит, хотя к прочим служанкам относится довольно спокойно, и, хотя не понимала, в чем дело, старалась не попадаться жене хана на глаза. 

Таман же, напротив, ей очень нравился. Он был всегда приветлив, действительно интересовался, всё ли у нее в порядке, никогда не повышал голос на женщин, хотя с мужчинами бывал и язвителен, и груб. Шади часто замечала его внимательные взгляды, и сердце ее начинало биться - к такому мужчине она была готова пойти и наложницей. Тем более, Наймирэ ждала очередного ребенка, у нее уже был большой живот и даже походка стала утиной.

 В один день Шади сама подошла к хану и сказала: 

- Мой господин, я хочу служить вам.

 - Ты и так служишь мне, - рассеянно ответил Таман.

 Шади потянула его за собой в одну из пустующих комнат и принялась раздеваться - совершенно непосредственно и ничего не стыдясь. Хан молча наблюдал за ней, приподняв брови. Шади была умна и чувствовала, что если заговорит - то всё испортит, хотя сказать бы ей хотелось многое. 

Но она только откинула за спину длинные косы, вплотную подошла к мужчине и расстегнула его елек и стащила с плеч. Таман не сопротивлялся, но и не помогал ей, только женщина уже понимала, что победила. И когда она опустилась на колени, чтобы снять с его ног сандалии, мужская рука опустилась на ее волосы, скользнула к косам, намотала их на руку и потянула вверх. Мужчина развернул ее и толкнул грудью в стену, не отпуская ее волосы. 

--- 

Таман и Исхан - братья, сыновья одного отца. Исхан младший, привык брату во всем повиноваться. Хан ценил его и за верность, и за сообразительность, и за легкость на подъем. Прикажешь - и Исхан вскочит на коня и помчится хоть в Славию, хоть в Галлию. А Хариз, тот другой. Харизу нужно все по полочкам разложить, но он все равно придумает сто причин, почему план никак не сможет быть выполнен. И это тоже хорошо. Хариз обычно подготовлен по всем неприятностям. У Тамана много братьев, но именно эти двое стали ему самыми близкими людьми. 

Сегодня Исхан ужинал во дворце. Шади принесла хану и его брату овощи и мясо и неслышно удалилась. Младший степняк проводил ее глазами. 

- Эта девочка, Шади... - сказал Исхан старшему брату. - Она на твою Милославу похожа. Хочешь взять ее второй женой? 

- Что? - изумился Таман. - Нет! Вторая мне ни к чему. Да и не похожа она ни сколько.

 - Да похожа, - отмахнулся Исхан. - Хорошая она. Хозяйственная. Не то, что Наймирэ, которая только и умеет детей рожать. Хотя дети - тоже хорошо. Сам понимаешь... 

Исхан помрачнел. Его жена год уже как умерла родами. Другую он не брал, некогда ему было присматриваться к женщинам. А Шади ему глянулась. Сразу видно, и домом управлять умеет, и неприхотливая, и не девчонка уже, знает, что к чему. Одевается скромно, всегда спокойна. Он бы и забрал ее в свой дом, да только вряд ли Таман отпустит. Дураку понятно, что он в ней нашел.