— Ничего, трепач.

— Ничего? Или ничего такого, о чем ты хотел бы мне сказать?

Дитер вспыхнул, потом пожал плечами:

— За нами хвост.

Райнер хотел было обернуться, но тот остановил его:

— Идиот! Нельзя! И потом, там ничего не видно.

Райнер с сомнением посмотрел на вора:

— Ты что, слышишь хвост среди этого бедлама?

— Чувствую. Ну, как будто шея зачесалась.

— И кто же там?

Дитер пожал плечами:

— Сам не знаю. Осторожный тип, это уж точно.

Райнер вздрогнул. Он вспомнил, как по дороге в Талабхейм Йерген всматривался в темноту и говорил то же самое.

Это заняло около четверти часа, но в конце концов все солдаты спустились в сожженный погреб, а затем и в канализацию. Отряды вереницей по одному шагали по узким уступам, окаймляющим вонючую канаву, что тянулась по дну тоннеля с кирпичными сводами. По ней текла бурая жижа с какими-то кусками, о происхождении которых Райнер предпочел не задумываться. Через нее были на равном расстоянии перекинуты гранитные плиты, а из стен выходили сливные трубы. Прикрепленные к стене ржавые ступени исчезали в трубах, ведущих к зарешеченным люкам на поверхности.

Манфред выстроил своих людей по левой стороне вслед за эльфами, в то время как люди Данцигера и фон Пфальцена и стража графини встали справа. Люди Родика затерялись в темноте где-то сзади. Когда все заняли свои места, отряды тронулись за провожатым Данцигера, трусившим впереди, словно охотничья собака.

Перед ними во все стороны разбегались крысы, прячась от света факелов в трубах. Была тут и другая мерзость. В боковых тоннелях исчезали человеческие тени, из-за груд осыпавшегося камня выглядывали какие-то фигуры. У жалких костров вдали по коридорам горбился кто-то, не всегда полностью походивший на людей. Райнер мельком отметил выкрученные конечности и деформированные головы и услышал звуки, которых явно не издает человек. Впрочем, напасть на такой большой и хорошо вооруженный отряд никто не решился.

Местами стены были пробиты насквозь. За проломами виднелись грязь, темные подвалы или затопленные помещения. Из одного так сильно воняло крысами, что перешибало даже всепроникающий запах канализации. Райнер и его спутники обменялись тревожными взглядами, но ничего не сказали. О некоторых вещах было лучше не думать вовсе.

На пересечении тоннелей, над которым выцветшей краской были написаны названия улиц, провожатый Данцигера остановился, оглядываясь по сторонам.

Райнер увидел, как глаза казначея загорелись и он вышел вперед.

— Эй, Элгер, разве ты не говорил мне, что свернул налево по Туррингштрассе?

Тот заморгал:

— Гм, нет, милорд. Вот теперь, когда вы сказали, мне кажется, что поворот был направо.

— Ты уверен? — выдавил Данцигер сквозь сжатые зубы.

Элгер не уловил намека:

— Да, милорд. Направо по Туррингштрассе. Теперь вспомнил.

Он повел всех направо, и казначей постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

Райнер хмыкнул. Позже Элгеру точно влетит, к гадалке не ходи.

Совсем скоро они пришли к еще одному заваленному щебнем пролому, и туда вошел мечник Данцигера. Остальные последовали за ним. Отверстие выходило на какой-то старый склад, довольно высоко над полом холодного подвала. Пол усыпали разбитые бочки и терракотовые горшки. Прямо за проломом к стене наподобие лестницы были прикреплены деревянные полки, и два телохранителя Данцигера придерживали их, пока остальные осторожно спускались по двое за раз.

Складское помещение оказалось первым в сложной системе взаимосвязанных подвалов, коридоров, участков неиспользуемой канализации, тоннелей, прорытых прямо в земле, и узких проходов; стены повсюду обветшали, а провисшие потолки были подперты деревянными брусьями. Отряд дружно шагал вверх-вниз по лестницам, то и дело оказываясь по колено в воде. Некоторые переходы были такими низкими, что солдатам приходилось сгибаться в три погибели, а некоторые — такими узкими, что приходилось искать обходные пути. Райнер морщился: не хотелось бы оказаться пойманным в этом месте, если что пойдет не так.

Повсюду чернели кострища, валялись разбитые бутылки, обглоданные кости и груды вонючих отбросов. На стенах обнаружились надписи на нескольких языках. Райнер прочел: «Графиня — шлюха» — и: «Педер, где ты?» — а еще: «Восстань и жги!» Было и кое-что похуже — зловещие руны и смазанные изображения жутких деяний и искаженных криком лиц. В тени лежали истлевшие трупы, их безглазые черепа таращились на шагающих мимо солдат.

Наконец провожатый Данцигера остановился в древнем коридоре и указал вперед, на пару прогнивших деревянных дверей, болтающихся на петлях в стене слева.

— Там, за ними, — сказал он, — большая комната с дырой в дальней стене. Ее охраняют. Туда и уволокли камень.

— Надо убрать стражу, пока они не подняли тревогу, — начал Данцигер. — Возможно, двое моих...

— У меня есть парень — с пятидесяти шагов может выбить голубю глаз, — перебил Манфред. — Он...

— Нет необходимости, — отрезал Теклис. Он подозвал двоих эльфов, и те молча шагнули к дверям, целясь из луков. Пригляделись и с какой-то немыслимой скоростью выстрелили — когда только успели найти цель? Затем зашли внутрь, готовя еще по одной стреле, и через несколько секунд возвратились.

— Можем идти дальше, — сообщил Теклис.

И они пошли. Райнер заметил движение в древнем коридоре, но их и по всей дороге сопровождали какие-то робкие шевеления в тени, и он предпочел это проигнорировать.

Помещение оказалось достаточно обширным и пахло прокисшим пивом. Левую стену скрывал ряд огромных деревянных бочек. Справа в темноте громоздились пирамиды свиных голов. Ни одна из них не была в идеальном состоянии — морды проломлены, а вокруг образовались липкие лужи засохшего пива.

Разложенный у дальней стены небольшой костерок освещал два лежащих рядом тела, в их шеях торчали белые стрелы. Позади них в толстой каменной стене на высоте человеческого роста было пробито абсолютно круглое отверстие — словно в куске сала горящей кочергой. Его края блестели, будто стеклянные. Вокруг застыли волны, как на талом воске. Райнер вздрогнул. У кого или у чего нашлись силы проделать такое? И не находится ли это «нечто» в соседнем помещении?

Манфреда явно мучали те же самые мысли. Данцигер, однако, похоже, ничего не боялся. Он нетерпеливо подгонял своих людей вперед:

— Давайте же, пока они не поняли, что мы здесь.

Манфред заколебался:

— Э-э, мудрейший, это...

— Не бойся, — сказал эльф, — ему уже не один век. Портал и стены рядом с ним охраняются, но я расчищу путь. Идемте.

Граф кивнул и дал Черным сердцам знак следовать за Данцигером Фон Пфальцен и Родик тоже перевели своих людей.

Странное отверстие выходило в старую тюрьму. Внутри пахло дымом, вокруг факелов образовались смутные ореолы. Эльфы первыми вышли в коридор с рядами камер, и Теклис постоянно совершал движения руками и что-то бормотал. Воздух перед ним то и дело начинал мерцать, словно мыльный пузырь, потом будто лопался, и снижение давления Райнер чувствовал где-то в груди.

Трижды вдали показывались люди, но всякий раз эльфийские лучники укладывали их стрелами, прежде чем те успевали сделать хоть шаг.

— Могли и оставить нас дома, — проворчал Халс.

Теклис носком сапога перевернул одного мертвеца и острием меча оттянул ему ворот рубашки. Над сердцем мужчины была выжжена странная руна.

— Служитель культа, — пояснил Теклис. — Это знак Изменяющего Пути.

Райнер сглотнул и, хоть по натуре и не был благочестив, сотворил знак молота. Остальные сделали то же. Теклис перешагнул труп и двинулся дальше.

Коридор заканчивался лестницей. Дым, заполняющий тюрьму, валил оттуда. Теклис и его эльфы пересекли комнату и начали спуск. Остальные, кашляя, последовали за ними. Райнеру было обидно, что эльфам будто все нипочем.

Внизу оказался арочный вход; он пылал, как алая адская пасть. Черные сердца и люди казначея вслед за Теклисом осторожно вышли на балкон над глубокой квадратной ямой. Остальные пытались протиснуться за ними, но места не хватило. Балкон был зарешечен железными прутьями. Лестницы слева и справа вели в яму. Когда-то там имелись двери, но сейчас они были сорваны с петель. Дым в яме был так густ, что сначала Райнер смог разглядеть лишь огромный костер посередине, но, протерев глаза, различил и окружающих его людей. Они пели, воздев руки; вел их человек в синем одеянии.