— Да, — Паркер кивнул, подошел к маленькому столику и легонько ударил по клавише плоской открытой пишущей машинки. — Это портативный «Андервуд», купленный полгода назад и всегда досягаемый для всех домочадцев. Оба письма написаны на этой машинке. Второе я нашел вот тут… — Паркер подошел к столу и поднял лежащую там раскрытую книгу. Под ней находился сложенный вдвойне лист бумаги. Паркер молча протянул его Алексу.
«Я больше так не могу. Я встал на пути любви двух людей, которых ценю и уважаю. Если бы я не ушел, то стал бы виновником их длящейся всю жизнь трагедии. А поскольку их счастье представляется мне гораздо более важным, чем моя жизнь, размышляя о них и о себе, нашел единственное решение, которое представляется мне возможным. К сожалению, я не смог бы жить без этой единственной женщины в моей жизни, которую так полюбил. Любимая, не сердись! Не обижайся на меня за этот шаг. Пойми, что я здесь страдал бы непрерывно, глядя на вас. А там… там будут лишь тишина и пустота… Страшно подумать, что я уже никогда больше не буду держать тебя в своих объятиях, Сильвия, моя единственная. Но в борьбе с роком еще никто не побеждал. Так, видимо, и должно быть. Спокойной ночи. Храни тебя Господь. Вспоминай обо мне иногда. Это все, о чем могу тебя попросить. Я любил тебя так, как никто никогда никого. Спокойной ночи — навсегда…»
Закончив читать, Джо передал письмо Паркеру, а тот вложил его в конверт в котором уже находилось первое письмо.
— Да. Очень забавно.
— Меня это забавляет несколько меньше… — сказал Паркер. — Ну, ты хоть что-нибудь из этого понял?
— В лучшем случае, сэр Гордон Бедфорд кажется человеком, который, желая совершить самоубийство, пытался найти себе наиболее эффектный повод для этого. Пока что он открыл нам два из таких поводов: угрызения совести и обманутая любовь. Жаль только, что он предложил нам оба этих повода одновременно. Кроме того, меня интересует, как можно писать такие, что ни говори, экзальтированные письма на пишущей машинке?.. А ведь он умел пользоваться пером… — Джо подошел к столу и еще раз поднял раскрытую книгу, из-под которой Паркер минуту назад вынул второе письмо. Посередине книги, в углублении, созданном выпуклостью страниц, лежала авторучка. — Я полагаю, с нее сняли отпечатки пальцев?
— Конечно.
Джо положил авторучку на стол и взглянул на книгу.
— Это его рукопись в переплете, — громко объявил он то, что и так с первого взгляда было ясно. — Похоже на то, что как раз ее редактировал, потому что всюду видны поправки ручкой. — Он умолк и пробежал глазами по рукописи, беззвучно шевеля губами. Потом вполголоса прочел: — «В окрестностях Западного Лондона перелеты Atropos L. начинаются в период…» — Джо поднял голову и взглянул на Паркера, который глядел на него, стоя неподвижно и скрестив руки на груди. — Интересно, да? Я думаю, что такой специалист, как сэр Гордон, прекрасно знал, в какой период начинаются перелеты Atropos L. в окрестностях западного Лондона.
— Ради Бога, о чем ты говоришь? — Паркер подошел и заглянул Алексу через плечо.
— О том, что я удивлен, почему сэр Гордон прервал именно в этом месте. Как видишь, это последняя поправка в рукописи. Все указывает на то, что он дочитал текст именно до сих пор и хотел вписать это предложение, но что-то помешало ему, и он его не закончил…
— Ну-у… — Паркер взял в руки авторучку. — Может, просто, не успел сделать этого перед смертью?
— Вот-вот. Но мне представляется несколько неправдоподобным, чтобы он остановился, не закончив предложение, отложил авторучку и совершил самоубийство. Как ты думаешь?
Заместитель начальника криминального отдела, не отвечая, вынул свой блокнот и быстро написал в нем лишь одно слово: «Убийство!!!» Поставив последний восклицательный знак, он поднял авторучку, осмотрел стальное перо и сравнил обе записи.
— Да, это те же чернила, светло-зеленые.
Будто не слыша его слов, Алекс закрыл рукопись и прочел надпись на наклейке, находящейся на середине верхней стороны плотного переплета:
Гордон Бедфорд.
СТРАНСТВИЯ ATROPOS L.
(Попытка определения характерных черт явления на основе исследований, проведенных в 1956–1961 гг.)
Джо положил рукопись на стол, точно на то место, откуда ее взяли, посмотрел на покойного, который сидел теперь со слегка отклоненной головой, глядя в пространство неподвижными, сощуренными в страшной усмешке глазами.
— Бабочки и кредиты… — Алекс внимательно вглядывался в лицо покойника. — Он похож на такого, каким и был: спокойный, сдержанный, культурный англичанин, человек порядочный, честный и солидный. Этот выдающийся подбородок свидетельствует об убеждении, что жизнь — это не крутая, полная ям и выбоин дорога, а скорее — ровное шоссе, по которому можно прекрасно ехать при условии соблюдения правил дорожного движения… Он почитывал Шекспира, брезговал ложью, употреблял хороший одеколон, любил монархию и верил, что человек должен добросовестно трудиться, каждый на той должности, на какую его поставили судьба и право рождения… В душе он презирал слабых и неуверенных, не знал страха, уважал прямую открытую игру. Он родился с опозданием на несколько десятков лет. Вероятно, был большим педантом… — Джо еще раз бегло окинул взглядом высокий, прорезанный двумя параллельными морщинами лоб покойного, под которым теперь уже навечно обрели покой упорядоченные и разложенные по полочкам сведения о шестиногих ночных крылатых созданиях и о платежном финансовом потенциале экзотических стран. — Интересно, почему на нем такой толстый свитер? Ночь была очень теплой и даже собиралась гроза…
— Кажется, у него был ревматизм, — ответил Паркер. — Там, на полочке рядом с баром, лежат обезболивающие таблетки.
— Да-да… — Джо вернул взгляд на стол. — А в этой рамке, вероятно, изображение его возлюбленной Сильвии, ради которой, если верить одному из писем, он покинул эту земную юдоль, полную слез… Интересно, как она выглядит. — Он взял в руки маленькую рамку с помещенным в нее небольшим снимком формата шесть на девять. Несколько секунд разглядывал фотографию, после чего покивал головой. — Если это миссис Сильвия Бедфорд, то она, как мне кажется, обладает стройной, грациозной фигурой, но, к сожалению, здесь трудно увидеть черты ее лица. Впрочем, посмотри сам.
Джо протянул Паркеру рамку. Паркер без особого интереса глянул на нее, потом посмотрел еще раз и наконец придвинул рамку к самым глазам.
— А это еще что такое? — пробормотал он.
— Вот именно… — Джо взглянул на покойного. — Надеюсь, сэр Гордон не был фетишистом. В Меланезии живут некоторые примитивные племена, у которых существует обычай рисовать портреты умерших на своем теле, чтобы продлить их жизнь. Но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь, отправляясь в последнее путешествие, забирал с собой голову любимой… Интересно, этот недостающий фрагмент где-нибудь тут находится? Комнату хорошо обыскали?
— Думаю — да, — кивнул Паркер и почесал затылок. — Конечно, такая маленькая вещь, как человеческая голова, вырезанная из фотографии, могла остаться незамеченной моими ребятами, особенно если она пряталась где-то среди бумаг, но все же…
Джо наклонился и посмотрел в корзину для мусора.
— Туда заглядывал?
— Да, — кивнул Паркер. — Мы нашли там лишь одну бабочку, по-видимому, уже ему ненужную… Впрочем, ее детально сфотографировали, и если на ней окажутся какие-либо отпечатки пальцев, я тут же их получу… Я велел все разложить так, как лежало до нашего прибытия…
Алекс сунул руку в корзину и выпрямился, держа в пальцах большую бабочку. Она была мертвой и проткнутой большой иглой.
— Очень легкая, — тихо сказал Алекс. — Она явно погибла давно и успела уже совершенно высушиться…
Паркер подошел, и они вместе рассматривали мертвое насекомое.
— Гадость… — скривился заместитель начальника криминального отдела. — Не понимаю, как благоразумный человек может…
Он умолк, потому что Алекс уже не смотрел на бабочку. Его взгляд быстро перемещался от ящика к ящику и вдруг застыл.
