Как только Винцек это увидел, он ужасно испугался, как бы его хозяин Магиаш не задохнулся, и сказал:

— Пан шеф, подождите, я сейчас слетаю в Гроново за доктором.

И тут же помчался с Гейшовины вниз. Да ещё как помчался-то! Жаль, что некому там было засечь время. Это был бы наверняка мировой рекорд в беге на длинные дистанции.

Когда Винцек прибежал в Гронов, к доктору, он не мог сначала и дух перевести, но, немного отдышавшись, затараторил:

— Пан доктор, скорей, как можно скорей, мигом нужно идти к пану волшебнику Магиашу, а то он задохнётся!.. Ах ты батюшки, как же я умаялся, бежавши!

— К Магиашу, на Гейшовину? — проворчал гроновский доктор. — Тьфу ты чёрт, вот уж куда трижды не хочется! Но раз непременно нужно, что поделаешь…

И стал собираться.

Дело в том, что врач никому не может отказать в помощи, хоть бы его позвали к разбойнику Мерзавио или к самому — с нами крестная сила! — сатане.

Так вот, взял гроновский доктор свою докторскую сумку, в которой лежат докторские ножи, и щипцы для зубов, и бинты, и порошки, и мази, и шины для переломов, и прочие докторские инструменты, и отправился с Винцеком на Гейшовину.

— Только бы мы не опоздали! — волновался конопатый Винцек.

Шагали они — раз-два, раз-два по горам и лесам, раз-два, раз-два по лугам и болотам, раз-два, раз-два по холмам и долинам, пока конопатый Винцек не сказал:

— Ну, пан доктор, вот мы и пришли.

— Ваш покорный слуга, пан Магиаш, — сказал гроновский доктор. — Так где у нас болит?

Волшебник Магиаш вместо ответа только захрипел, засипел, засопел и показал себе на горло — мол, там застряло.

— Ага, горлышко болит, — сказал гроновский доктор. — Ну-ну, сейчас посмотрим… Откройте-ка как следует ротик, пан Магиаш, и скажите: «А-а-а».

Волшебник Магиаш раздвинул свои чёрные усы и разинул рот во всю ширь, но «а-а-а» сказать не мог, потому что ведь он вообще не мог издать ни звука.

— Ну-ну, скажите «а», — подбадривал его доктор. — Ведь это так просто!

Но ничего не вышло.

— Ай-ай-ай! — покачал головой доктор, который был, надо вам сказать, старый воробей, тёртый калач и вообще птица стреляная: котелок у него варил, и, как говорится, на чердаке у него была не одна солома. — Ай-ай-ай, пан Магиаш, значит, вам очень худо, если уж вы не можете «а» сказать! Гм, гм… худо, худо…

И начал он Магиаша осматривать и остукивать, пульс ему сосчитал, язык посмотрел, заглянул под веки, посветил ему в уши и в нос зеркальцем и при этом бурчал латинские слова.

Когда доктор покончил со всеми этими процедурами, он скорчил ужасно важную мину и сказал:

— Пан Магиаш, случай очень серьёзный. Тут ничто не поможет, кроме срочной и неотложной операции. Но я её не могу и не смею делать один, мне для этого потребуются ассистенты. Если вы согласны подвергнуться операции, то, ничего не попишешь, надо послать за моими коллегами-докторами в Упице, в Костельце и Горжички, а когда они прибудут, мы устроим с ними врачебный совет, или консилиум, и только после зрелого размышления сможем произвести необходимое медицинское вмешательство, или operatia operandi. Обдумайте это, пан Магиаш, и, если примете моё предложение, пошлите немедля гонца за моими высокоуважаемыми и учёными господами коллегами.

Что было Магиашу делать? Он кивнул конопатому Винцеку, а Винцек три раза притопнул, чтобы ему легче бежалось, и вон он уже летит вниз с Гейшовины! Первым делом в Горжички. Потом в Улице. А там в Костельце. Ну, пусть его пока побегает.

О сулейманской принцессе

Пока конопатый Винцек бегал в Горжички, и в Упице, и в Костельце за докторами, гроновский доктор сидел с волшебником Магиашем и посматривал, чтобы пациент не задохнулся. Чтобы время шло веселей, он вынул сигару Виргинию и стал молча покуривать.

Когда ему это дело стало надоедать, он для развлечения прокашлялся и продолжал дымить дальше. Потом, чтобы скоротать время, три раза зевнул и поморгал. Спустя ещё немного пробурчал:

— Ну-ну!

Ещё так через полчасика потянулся и сказал:

— Гм, гм…

А спустя ещё часик добавил:

— А что, если бы нам, пока суд да дело, перекинуться в картишки? У вас, пан Магиаш, найдётся, конечно, колода?

Волшебник Магиаш — он ведь не мог ничего сказать — только помотал головой, что, мол, карт нету.

— Нет? — протянул гроновский доктор. — Жаль, жаль… Хорош волшебник — и карт у него нет! Вот у нас в корчме давал представление один чародей… погодите, как его звали? Вроде Навратил, или Боско, или Магорелли… так он такие волшебные штуки с картами делал, что вы бы только глазами хлопали. Да, конечно, и кудесничать надо уметь!

Потом доктор зажёг новую сигару и сказал:

— Ну, раз уж у вас тут и карт нет, расскажу я вам сказочку о принцессе сулейманской, чтобы нам с вами время провести повеселее. Если вы случайно эту сказку знаете, только скажите мне, и я сразу перестану… Динь-динь-динь, сказка начинается!

Как известно, за Галочьими горами и Саргассовым морем есть Даламанские острова, а за ними находится пустыня Шаривари, поросшая густым лесом, с главным цыганским городом Эльдорадо. И там-то, сразу за речкой, если перейти через мостик и взять по дорожке влево, за вербовым кустом и канавой с лопухами, раскинулось великое и могучее Султанство Сулейманское… Теперь вы уж там как дома, верно?

В Султанстве Сулейманском, как само название показывает, правил султан Сулейман. Была у того султана единственная дочь, по имени Зубейда. И вдруг эта принцесса Зубейда ни с того ни с сего начала чахнуть, хиреть и болеть. Она и кашляла, и хрипела, и бледнела, и вянула, и охала, и вздыхала — прямо одна жалость.

Само собой разумеется, султан к ней мигом созвал своих придворных чародеев и знахарей, волшебников, колдунов и вещуний, магов и астрологов, лекарей и аптекарей, цирюльников, банщиков и фельдшеров, но никто из них не мог принцессу вылечить.

Случись это у нас, я бы сразу определил, что девица страдает анемией, плевритом и бронхитом, но в Сулейманской земле ни медицина, ни цивилизация так далеко не зашли, чтобы там могли появляться болезни с латинскими названиями.

Можете себе представить, в каком отчаянии был старый султан.

«Монте-Кристо ты мой, — говорил он себе, — я-то так надеялся, что девчонка унаследует от меня цветущее султанство, а она тут, бедняжка, тает и вянет у меня на глазах, и я ничем ей не могу помочь!»

При дворе султана и во всей стране Сулейманской воцарилась великая скорбь.

В это время заявился туда один коммивояжёр из Яблонце, некий пан Люстиг, и, когда он услышал о болезни принцессы, он и говорит:

«Надо бы к ней пану султану вызвать доктора от нас — так сказать, из Европы, потому что у нас медицина более передовая. У вас тут одни знахари, колдуны и волшебники, а вот у нас, голубчики, есть настоящие учёные доктора».

Когда об этом узнал султан Сулейман, он позвал к себе пана Люстига, купил у него нитку искусственного жемчуга для принцессы Зубейды, а потом спросил его:

«Пан Люстиг, как у вас узнаю́т настоящего учёного доктора?»

«Очень просто, — сказал пан Люстиг. — Узнают его по тому, что у него перед фамилией две буквы: «д-р». Например, д-р Манн, или д-р Пелнар, и тому подобное. А если у него нет «д-р», то, значит, он не учёный доктор. Понятно?»

«А!» — сказал султан и богато одарил пана Люстига султанкой — это такая рыбка, знаете? — а потом отправил в Европу послов за учёным доктором.

«Но смотрите не забудьте, — сказал он им на прощание, — что настоящий и учёный доктор только тот, который начинается с «д-р». Других мне сюда не привозите, а то отрежу вам уши вместе с головой. Ну, отправляйтесь!»

Если б я стал рассказывать обо всём, что только пережили и чего только натерпелись сулейманские послы, пока добрались до Европы, была бы это, пан Магиаш, ужасно длинная сказка. Но после долгих и многих приключений всё же попали они в Европу и стали искать доктора для принцессы Зубейды.