Как сохранить время? Как закупорить его так, чтобы оно не выдохлось, но и не задохнулось?

Недавно один поэт позвал меня гулять в Кусково, на закате мы пили с ним вино у пруда, потом в парке и, наконец, у него дома. Когда мы переходили на другую сторону железной дороги, он взял меня за руку, а я почему-то не забрала её, хотя чувствовала ненужность этого. «Зачем?» – думала я, и рука моя неестественно, как будто неживая лежала в его маленькой пухлой ладони. Я люблю руки с длинными пальцами, такие играют на клавишах или на струнах. У меня тоже такие. «Просто попробуй», – шептало моё рациональное я, которое знает, почему мне бывает страшно по ночам и тоскливо по утрам. Это было похоже на то, как в детстве мне давали омлет, с этой же присказкой: «Просто попробуй». Сдерживая рвоту, я начинала жевать, а потом блевала прямо в тарелку.

Я не забирала руку, но когда поэт начал томно дышать мне в ухо, меня прорвало, я стала грубой. А он будто этого и ждал. Он готовил и угощал меня стейками, я же кормила его своим презрением, он радовался и хотел ещё. Это было уже у него в квартире, где мы открыли вторую бутылку вина. В настоящей советской квартире, в перовской хрущёвке без лифта. Квартире тридцатичетырёхлетнего поэта, родители которого уже давно живут за городом, но ощущение, что скоро вернутся. К своим вещам, в свою обстановку. Бордовые ковры на полу, на стенах, и даже на стульях, стенка в комнатах, голубая плитка на кухне, обязательно включённый телевизор с футболом, краковская колбаса на столе, окошко в стене ванной, и посреди всего этого сияющее лицо поэта были настолько советскими, что я непрестанно смеялась. Я смеялась над интонациями поэта, когда он голосом Карлсона говорил, что он же лучше собаки, скучавшей дома без меня. Самое несексуальное, что может сделать мужчина – это говорить голосом Карлсона и жить в быту своих родителей.

Кажется, если бы я там осталась, я бы проснулась в семидесятых, в ситцевом халате в мелкий цветочек и с бигудями на голове. У меня был бы пьющий муж, трое детей и работа в школе через дорогу.

Да, почти всё в тех комнатах относилось к советской эпохе, кроме одного. Войдёшь туда с закрытыми глазами – они не будут отличаться от любых других, наполненных современным перовским воздухом. Запах стейков, сыра и вина – это что-то из нашего времени. А как пахло в эсэсэсэровских квартирах? На фотографиях не увидеть. Попробую полистать воспоминания.

Ярок запах деревни, куда меня бандеролью отправляли на всё лето: кисловатый запах молока, надоенного двоюродной бабушкой, аромат садовых яблок, ледяной колодезной воды, запах ковров, деревенской послеобеденной тишины в доме, в котором всегда держалась прохлада, несмотря на жару снаружи. А какой запах жил в нашей квартире? Запах камфорного и хвойного масла – бабушка любила намазаться чем-то таким. Хозяйственного мыла, которое нюхаешь, заранее сморщив нос. Запах киндер-сюрприза в праздничные дни. Супа из пакетиков в тяжёлые дни, пельменей – в дни, когда все работали, пирожков или блинов – в воскресное утро, когда бабушка была дома.

И всё же это запахи перестройки. А каким был воздух до неё? В комоде лежат несколько флакончиков советского запаха. Точнее, его теней, ведь не факт, что аромат сохранился таким, каким он был в декабре девяностого года (дата разлива на дне пузырька), прямо перед распадом СССР. Новая заря, цена восемь рублей, одеколон «Консул» Москва – Париж. Совсем новый флакон. Желтоватая, цвета анализов, жидкость могла быть нетронутой с девяностого года, но этого не понять. Внутри – резкий запах кабинета с чернокожим диваном и красным ковриком, письменный стол, кресло. В кресле мужчина. Кажется, директор завода. У него две дочери и одна жена, каждый день он заявляет о своём существовании размашистой подписью на бумаге. За окном темно и холодно. В кабинете обязательно лампа, с тёплым светом.

Консул – это советская образцовость. Где-то хорошо выметенная главная площадь с курантами. Парад, горбатые запорожцы. Названия магазинов курсивом. Гул вокзалов. Что будет, если нанести одеколон на себя? На моей коже он пахнет лесом. Сухой сентябрь, трескучий костёр. Становится спокойно, и я засыпаю.

Мне снилось ожидание. Мама позвала в гости моих друзей и почему-то Александра Георгиевича, моего преподавателя по гитаре. Было некомфортно оттого, что мама решила его пригласить, но, тем не менее, я ждала его во сне. Наверное, он приснился мне как образец человека, который должен пахнуть Консулом. Пользовался ли им Александр Георгиевич лет сорок назад или пытался достать у фарцовщиков запах запада? Ведь не комильфо человеку с банджо и ковбойском жилете носить аромат советского клерка…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.