Летом сорок четвертого, когда Советы нанесли колоссальнейшей силы удар по центральной группе вермахта в Белоруссии, угрожая тотальным уничтожением 9-й и 4-й армиям, фюрер поставил Моделя вместо Буша на пост командующего группой армий «Центр», оставив за ним и группу армий «Северная Украина». Это был феноменальный взлет. Он ослеплял своим блеском завистливого Дитриха, который обычно принимал желаемое за действительное и предпочитал закрывать глаза на чужие заслуги и славу. Когда-то Дитрих считался мастером стратегии выжженной земли, и действительно он и его ЛАГ немало преуспели в казнях и разрушениях. Но Модель и тут его обскакал, буквально за полчаса стерев с лица земли древний город Ковель.
Летом сорок четвертого Гитлер уверился, что Модель — гроссмейстер эластичной обороны, мастер «блуждающих котлов». На небосклоне вермахта, затянутом грозовыми тучами проигранных сражений, не было теперь звезды ярче звезды Моделя. Он вознесся выше Манштейна и Роммеля.
После покушения на фюрера Модель первым прислал ему телеграмму-молнию с заверениями в своей преданности. Грубостью, неотесанностью манер он напоминал покойного Рейхенау. Он принадлежал к горстке людей, дерзавших перечить Гитлеру. В штабах Эйзенхауэра и Монтгомери считали, что Модель вырвал у них полную победу еще осенью 1944 года, что, несомненно, было преувеличением. В августе «стальной фельдмаршал» Модель сменил «железного фельдмаршала» фон Клюге на нелегкой должности командующего группой армий «Б» на Западном фронте, который трещал и рушился под напором англо-американцев. «Дер Клюге Ганс» — так прозвали в вермахте фельдмаршала Гюнтера Ганса фон Клюге в честь знаменитого циркового жеребца. И Гитлер неспроста делал его козлом отпущения. Еще 21 июля, на следующий день после покушения на Гитлера, фюрер, по свидетельству генерала Хойзингера, сказал Гудериану: «Клюге знал все о заговоре». Пробил час генерал-фельдмаршала Гюнтера Ганса фон Клюге, или «Хитрого Ганса», как его еще называли в вермахте.
Модель, как водилось в генералитете вермахта, шагал бравым гусиным шагом по костям опальных генералов и фельдмаршалов, выбрасывая руку в фашистском приветствии и гаркая «Хайль Гитлер!». В пятьдесят с небольшим лет он достиг вершины, понимая, что Гитлер никогда вновь не потерпит появления рядом с собой, несравненным и богоравным, второго Гинденбурга.
Фельдмаршал фон Клюге находился тогда в своем штабе, расположенном в Ларош-Гюйоне. То и дело доходили до него сообщения об арестах одних генералов, о самоубийстве других. Наверное, больше всего потряс его поступок соратника по штабу группы армий «Центр» генерала Хеннинга фон Трескова, незадолго до того назначенного командующим 2-й полевой армией, откатившейся из Белорусского Полесья на польские земли. Это был один из самых активных заговорщиков против Гитлера, который еще 13 марта 1943 года пытался взорвать Гитлера в «кондоре», летевшем из Смоленска в главную ставку. 21 июля Тресков выполз на ничейную землю и взорвал себя гранатой, приложив ее к голове. Это был символический акт: весь генеральский заговор начался и кончился в отрыве не только от народов, воевавших против Гитлера, но и от народа самой Германии.
Гестапо — это Дитрих прекрасно знал лично от рейхсфюрера СС — требовало немедленного ареста Клюге по подозрению в участии в покушении 20 июля. И тогда «железный фельдмаршал» написал письмо Гитлеру, прося его отказаться от дальнейших жертв и продолжения войны, и отравился.
Вскоре — это было 2 декабря на совещании у Гитлера в Берлине — Дитрих узнал, что волею фюрера ему придется пойти под начало Моделя. Смирив гордыню, при первых же встречах попытался он установить с фельдмаршалом отношения фронтового товарищества, но Модель холодно и надменно держал его на почтительном расстоянии. И все-таки Дитрих еще надеялся сокрушить эту стену льда и добиться расположения фельдмаршала, что, впрочем, не исключало возможность в удобный момент обойти Моделя.
В вермахте все знали, что Рундштедт называет Моделя «хорошим, фельдфебелем». Но фюрер, увы, не соглашался с Рундштедтом.
За окном всхрапнул мотор. Дитрих подошел к окну, покрутил громадной лопатой-ладонью по запотевшему, слезящемуся стеклу. Так и есть: Модель прибыл в своем заиндевелом «кубельвагене». Не в генеральском «хорьхе», а в простом вездеходе с трехцветным металлическим штандартом на правом крыле. До чего плюгав! Почти такой же пигмей, как этот барон Хассо фон Мантейфель, командующий 5-й танковой, бывший жокей.
Модель, низкорослый, сухощавый, похожий по фигуре на подростка, выскочил из машины в куцем кожаном пальто, сбив на бок генеральскую фуражку с теплыми наушниками. Выглядел он значительно моложе своих пятидесяти четырех лет. Лицо лисье, невзрачное. Словно стеком, он похлопал на ходу фельдмаршальским жезлом по голенищу высокого мягкого сапога. Даже старые служаки, унтера из охраны, вытянувшись в струнку у крыльца, глазели на него с восторгом, обожанием и надеждой. Под козырьком — острые барсучьи глаза, утиный нос — казалось бы, что особенного! Но это — Модель, Модель!
На доклад к командующему группой армий Зепп Дитрих шел, насвистывая парадный «Бадонвейлер-марш». Этот марш, сочиненный командиром взвода музыкантов полка СС «Германия» Густавом Адольфом Бунге в честь сражения при Бадонвейлере во Франции баварского лейб-гвардии пехотного полка, был знаменит, как любимый марш фюрера и как официальный марш полка СС «Лейб-штандарт Адольф Гитлер» с 1933 года. Во славу этой дивизии радиостанции великогерманского рейха и покоренной Европы бесчисленное число раз передавали этот марш в мировой эфир. Нечто вагнеровское было в его звуках. Слышались в нем победные яростные крики, стоны жертв и неотвратимая поступь кованых сапог по выжженной земле.
Лишь об одном жалел неустрашимый Зепп Дитрих: что не подкрепился за завтраком солидной дозой шнапса. Его особенно угнетало сейчас то, что он не соответствует должности командующего армией. Даже корпуса. Не кончал он никаких бронетанковых академий, даже гимназии не окончил. Вот когда он входил во главе ЛАГ в разные европейские столицы и большие города, обозначенные на любой школьной карте мира, вот тогда он чувствовал себя в своей тарелке. Он умело руководил уличным кулачным боем и поножовщиной, разгромом демонстраций и охраной фюрера, умел сгонять в гетто евреев и вдруг — командующий танковой армией СС! Больше всего его поражало, что гениальный фюрер не видит, не понимает, что он, старый партайгеноссе Зепп, не годен на этом посту, несмотря на свой «Золотой значок НСДП», «Орден крови» и все свои кресты. А если фюрер не понимает этого, выходит, не такой уж он гениальный? Да, даже у старого Зеппа, в верности которого патологически недоверчивый Гитлер был уверен не менее, чем в абсолютной преданности Гиммлера, «верного Генриха», порой шевелились под лобовой броней подобные крамольные мыслишки.
— Хайль! — гаркнул Дитрих, приветствуя Моделя.
Чтобы не раздражать миниатюрного фельдмаршала своим непомерным ростом, Дитрих низко склонился над разложенной на столе картой германского генерального штаба.
— Я с часу на час жду радиограмму от Пайпера, — басил он так, что позванивали стекла окон. — Вот-вот захватит он эти переправы и мосты через реки Маас и Везер. Прежде всего этот мост у Льежа. Затем Пайпер форсирует канал Альберта между городами Маастрихт и Антверпен. Полк «Дер фюрер» первой дивизии СС тоже рвется вперед. Однако недостаток горючего уже дает о себе знать. «Дайте Отто! Дайте Отто!» — радирует мне Пайпер, а у меня самого нет этого «Отто» — то есть бензина! Тем не менее, — не смог удержаться Дитрих от хвастовства, — моя танковая армия СС продвинулась значительно дальше армии барона фон Мантейфеля, моего левого соседа. Выйдя на оперативный простор, Пайпер стремительно развивает бросок в глубокий тыл противника. Признаться, я лично не ожидал такого успеха. Правда, фланги его не прикрыты, в тылу остались мощные крепости. Еще хорошо, что темные ночи и туманы благоприятствуют нам. В войсках нынешнюю погоду называют «погодой Гитлера».
