Мы сидели на скамейке и болтали. Я не была уверена в том, что хочу разыскивать Мака, но было приятно поговорить с кем-то после того, как я всю неделю торчала в доме с мамой. Роза-Мэй объяснила, что её отец основал на другой стороне Сада учебный центр «Всё о бабочках», куда дети приходили, чтобы узнать о жизненных циклах и местах обитания бабочек и так далее.

– Вот почему я всё время здесь, особенно в каникулы, и почему я столько знаю о бабочках. А ты в первый раз здесь?

Я кивнула:

– Я ничего не знаю о бабочках, но увлекаюсь фотографией.

– А где твой фотоаппарат? Ты его принесла?

– Я снимаю на свой телефон. Мама подарила на день рождения. – Я показала ей телефон. – Считается, что он один из лучших для фотосъёмки. Я думаю, она купила мне его, чтобы я не так расстраивалась из-за переезда, – с телефоном я могу связываться со своими друзьями.

– Круто, – произнесла Роза-Мэй, глядя на мой телефон. – И сколько тебе исполнилось?

– Двенадцать.

– Мне столько же, – сказала она, и мы улыбнулись друг другу.

– Эй, давай я устрою тебе большую экскурсию! – Она неожиданно вскочила и помчалась прочь по лугу, прежде чем я успела ответить.

– А как же Мак? – крикнула я ей вслед, хотя чем больше времени я проводила с Розой-Мэй, тем меньше мне хотелось знакомиться с Маком. День пролетел быстро. Роза-Мэй показала мне разные участки сада: луга диких трав, тянущиеся на целые мили, поляны густой крапивы, на которой сидели блестящие красные божьи коровки. Она показала мне, как бабочки откладывают яйца на изнанку листьев и как выбирают те растения, которыми непременно будут питаться их детки-гусеницы после того, как проклюнутся. Она называла мне тех бабочек, которых мы видели, и даже ухитрялась ждать – пусть и с явным нетерпением, – пока я их сфотографирую.

Когда стало слишком жарко, мы прошли по красивому изогнутому мостику, перекинутому через озеро, и нашли на другой стороне под деревьями тенистый уголок. Мы долго болтали о бабочках, о парнях, о том, что никто из нас никогда не был на настоящем свидании. Роза-Мэй была невероятно энергичной и уверенной в себе – совсем не такой, как я. Она перескакивала с одной темы на другую, как будто не в силах долго задерживаться на чём-то одном. Я совсем забыла о встрече с Маком. Я даже ненадолго забыла о загадочной фотографии с младенцем, но потом мысль о ней вернулась ко мне, настойчиво вертясь в глубине моего разума.

Я глазам своим не поверила, когда посмотрела на часы и увидела, что уже почти пять вечера.

– Мне надо возвращаться, – сказала я, потянувшись. – Моя мама пошлёт поисковый отряд, если я не буду дома, когда она придёт.

Поднявшись с земли, я спешно направилась к выходу. Мама действительно подняла бы всех на уши, и к тому же мне нужно обязательно спросить её насчёт фотографии. Мне страшно, но я должна узнать, что это за снимок.

Роза-Мэй впервые за день вела себя тихо.

– Ты же вернёшься завтра, да? – спросила она, взяв меня под руку, когда мы вместе шли к домику.

– Конечно, – ответила я, удивившись тому, что мне удалось подружиться с кем-то так быстро. – Я буду здесь к десяти, обещаю.

После этого она снова развеселилась и стала болтать о том, как круто, когда в каникулы можно вместе с кем-то побродить по Саду.

– Бекки, ты когда-нибудь слышала о голубянке-аргусе? – спросила она. Мы как раз перешли озеро и пробирались через длинную траву.

Я покачала головой:

– На самом деле нет, не считая того, что старая леди в магазине упомянула о ней, когда ставила штамп мне на руке. А что в этой бабочке такого особенного?

– Я скажу тебе завтра, – поддразнила Роза-Мэй, – если тебе повезёт! – И прежде чем я успела сказать ещё что-нибудь, она разбежалась и снова нырнула в озеро.

– Пока, Рыбка, – сказала я, улыбаясь про себя, – но быстро отвернулась от озера, чтобы не видеть, как долго она просидит под водой.

Я практически бежала всю дорогу до дома, периодически поплёвывая на пальцы и оттирая с руки бабочку, оттиснутую красными чернилами; я размазала её достаточно сильно, чтобы никто не мог определить, что это было. Если мама узнает, что я была в Саду Бабочек, она никогда и ни за что больше не подпустит к этому месту даже на милю. Озёра, плавательные бассейны и пляжи были для меня под строгим запретом – по её мнению, они были слишком опасны.

Мистер Джексон сидел перед своим магазинчиком и разгадывал кроссворд. Он снял рубашку, под которой обнаружилась сетчатая майка, какие обычно носят старики.

– Я застрял на четвёртом вопросе по вертикали, – сказал он, опустив газету и глядя на меня с прищуром – солнце светило с моей стороны. – Первая буква «П», восемь букв, значение – оставить, бросить, отказаться.

Я пожала плечами:

– Извините, я полный ноль в кроссвордах.

Он со стоном закрыл глаза:

– Чёртова жара. Как человеку думать в такую погоду? – Он сложил газету и стал ею обмахиваться. – Кстати, помогли тебе мои указания? Ты нашла своего друга?

Я кивнула, улыбнулась и поспешила дальше. Болтать с мистером Джексоном мне нравилось, но мне нужно было поскорее попасть домой.

Я собиралась сразу же по приходе спросить у мамы про фото, но у нас в гостях была Стелла.

– Мы в кухне, – окликнула она меня, когда я вошла через переднюю дверь. – Иди посмотри, что я принесла твоей маме.

Они сидели за столом, разбирая кусочки пазла. Это был один из тех огромных пазлов, которые можно собирать не один год.

– Я никогда не смогу его закончить, – простонала мама. – В нём пять тысяч кусочков, и почти все они голубые.

– Трейси, милая, но ты же у нас королева пазлов. Вот почему я купила его тебе. Много неба. Это же всегда была твоя коронная фишка, разве нет?

Мама кивнула, её руки порхали над крошечными кусочками, когда она раскладывала по всему столу кучки голубого картона.

– Когда-то она половину своего времени тратила на собирание пазлов, – сообщила Стелла, оглядываясь на меня. – Какое-то время твоя мама была от них просто без ума.

– Знаю, – отозвалась я.

Мама вскинула голову.

– В каком смысле – знаешь? Я не собирала пазлы много лет, с тех пор как уехала из Оукбриджа.

Я пожала плечами:

– Просто знаю. Должно быть, ты как-нибудь говорила мне об этом. – Я открыла кран и плеснула себе в лицо воды, чтобы охладиться. – А почему ты вообще перестала ими заниматься?

Я почувствовала, что она смотрит мне в спину.

– Посмотри, как ты выглядишь! – воскликнула она, меняя тему. – Где ты была весь день? Ты вся перемазалась!

– Должно быть, она просто веселилась на свежем воздухе, да, Бекки? – Стелла с улыбкой подмигнула мне. – На улице слишком жарко, чтобы делать что-нибудь, кроме как валяться в траве и смотреть в небо.

Я села к столу и ухватила кучку деталей пазла, чтобы рассортировать их. На крышке от коробки было нарисовано поле алых маков с широким-широким небом над ним, местами оно было глубокого синего цвета, местами светлее, а местами затянуто облаками. Я сказала:

– Я начну отделять красные кусочки, мам, только я ужасно хочу есть. Я ничего не ела с самого завтрака.

Мама была занята тем, что разогревала на плите консервированные тушёные бобы. Она переоделась из делового костюма в старый сарафан, а её волосы были убраны назад. Я попыталась представить её молодой и счастливой, как на той фотографии, но это было невозможно.

– Как твоя работа? – спросила я. – Туда долго добираться?

На её лице читалось недовольство.

– Добираться туда нормально, но остальной день, честно говоря, меня немного напугал. Люди там, похоже, очень милые, но я никогда раньше не была на такой должности – ну, понимаешь, начальницей. Это совсем не то, к чему я привыкла. Основную часть дня я просто пыталась запомнить, как кого зовут.

– Ну, это только первый день, – сказала я. – Я уверена, что завтра будет лучше.

– Я надеюсь только, что не была слишком робкой, – продолжила она, голос её сделался выше. – Я имею в виду, предполагается, что я буду возглавлять отдел, но мне кажется, что будет лучше, если я дам сотрудникам время на адптацию, если вы понимаете, что я имею в виду.