Но образование коалиционного Временного правительства не изменило общего направления политики новой государственной власти, утвердившейся в России после Февральской революции. 23 апреля (6 мая) «обновленное» правительство опубликовало декларацию. Наряду с обещанием скорейшего достижения всеобщего мира без аннексий и контрибуций в ней указывалось, что важнейшей задачей являлось укрепление боевой силы армии как в оборонительных, так и наступательных действиях837. Раскрывая смысл изменения состава Временпого правительства, В. И." Ленин писал: «... 6-го мая «коалиционное» министерство с участием Чернова, Церетели и К° стало фактом... Капиталисты потирали руки от удовольствия, получив себе помощников против народа в лице «вождей Советов», получив обещание от них поддерживать «наступательные действия на фронте», т. е. возобновление приостановившейся было империалистической, грабительской войпы» 838.
ЛЕТНЕЕ НАСТУПЛЕНИЕ
4
Вопрос о проведении крупного наступления на русском фронте, запланированного еще до Февральской революции, встал перед Временным правительством сразу же после прихода его к власти. 9 (22) марта военный и морской мипистр А. И. Гучков направил и. д. верховного главнокомандующего М. В. Алексееву письмо, в котором говорилось: «Нам необходимо установить одинаковое понимание современного положения дел, считаясь в оценке последнего лишь с жестокой действительностью, отбросив всякие иллю-
;ши. Только установив ото единомыслие, нам, быть может, удастся принять какие-либо осуществимые меры для спасения армии и государства. Точно так же и во всех намечаемых вами, совместно с союзными нам армиями, оперативных планах необходимо исходить только из реальных условий современной обстановки» 8|.
Л. И. Гучков информировал генерала Алексеева о крайне трудпом положении, в котором находилось правительство. «Временное правительство, — писал он, — не располагает какой-либо реальной властью и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет рабочих и солдатских депутатов, который владеет важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное правительство существует лишь, пока это допускается Советом рабочих и солдатских депутатов. В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным да ватт, лишь те распоряжения, которые не идут коронным образом вразрез с постановлениями вышеназванного Совета» 839 840. Одновременно Гучков сообщал, что обстановка в тылу не позволяла в ближайшие месяцы выслать в армию сколько-нибудь значительные людские пополнения.
М. В. Алексеев, со своей стороны, 9 (22) и 12 (25) марта представил Гучкову два доклада, в которых изложил тяжелое положение вооруженных сил841. События последних дней, по его словам, резко изменили стратегическую обстановку. Балтийский флот небоеспособен. Такой же развал при существующих условиях мог начаться и в сухопутных войсках. «.. .Нет никакой надежды, — писал Алексеев, — что мы успешно и уверенно, как раньше, будем сдерживать волну германского нашествия» 842 843.
С целью коренного улучшения положения и закрепления уже достигнутых результатов Алексеев считал важным успокоить армию, сделать ее боеспособной, привести в порядок расстроенный Восточный фронт. «В этом направлении, — продолжал он, — необходимо принятие неотложных и решительных мер, не медля ни одного дня, так как в противном случае с гибелью армии гибнет п Россия. Петроград в опасности, а с ним в опасности и вся Россия, и германское ярмо близко, если только мы будем потакать Совету рабочих депутатов и идти дальше по пути разложения армии вместо энергичного водворения дисциплины нс только в войсках, но и в народных массах» 8В.
Нарисовав безрадостную картину состояния вооруженных сил u высказав соображения о мерах по их оздоровлению, Алексеев делал заключение о невозможности в ближайшее время вести наступательные действия, предусмотренные решениями конференций в Шантильи и Петрограде. Он писал, что на этих конфе рснциях были приняты известные обязательства, u теперь дело сводилось к тому, чтобы с меньшей потерей своего достоинства перед союзниками или отсрочить принятые обязательства, или совсем уклониться от исполнения их. Сила обстоятельств приводила к выводу, что в ближайшие 4 месяца русские армии должны бы «сидеть спокойно, не предпринимая решительной, широкого масштаба операции»844.
18 (31) марта в Ставке было проведено совещание представителей центральных управлений Военного министерства. Его участники пришли к выводу, что русская армия не сможет начать наступление в намеченный срок, т. е. во второй половине апреля. Они отмечали упадок дисциплины в войсках, расстройство железнодорожного транспорта и связанные с этим нарушения дела снабжения армии всем необходимым, нехватку цродовольст вия, невозможность отправки на фронт пополнений в ближайшее время вследствие неблагонадежности запасных частей. Было вы сказано мнение об отказе от весеннего наступления и переходе к обороне. В постановлении совещания было сказано: «Приводить ныне в исполнение памеченные весной активные операции недопустимо. .. Надо, чтобы правительство все это совершенно определенно и ясно сообщило нашим союзникам, указав па то, что мы теперь не можем выполнить обязательства, принятые па кон ференциях в Шантильи и Петрограде» 845.
Ставка решила запросить мнение руководителей фронтов но данному вопросу. Главнокомандующие Западным и Юго-Западным фронтами были сторонниками перехода в наступление, ибо чем быстрее войска будут втянуты в боевую работу, «тем опи скорее отвлекутся от политических увлечений» 846. В ответе главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта А. А. Брусилова говорилось: «.. .На военном совете всех командиров фронта под моим председательством единогласно решено: 1) армии желают и могут наступать, 2) наступление вполпе возможно. Это наша обя занность перед союзниками, перед Россией и перед всем мй" ром» 847. Только главнокомандующий Северным фроптом Н. В. Рузский считал необходимым «отказаться в ближайшие месяцы от выполнения наступательных операций и сосредоточить все усилия иа подготовке к упорной обороне» 848.
Под влиянием соображений большинства главнокомандующих фронтами пересмотрел свои взгляды и Алексеев. 30 марта (12 ан-ре ля) он подписал директиву № 2647 о подготовке наступления на русском фронте. В ней говорилось: «Учитывая настоящую обстановку и наши обязательства перед союзниками, принимая во впнмание общее состояние армии и ее снабжений, я решил сохранить общую идею плана и при благоприятных условиях, по возможности, в первых числах мая произвести ряд наступательных действий» SI. Направления главных ударов назначались примерно: для Юго-Западного фронта — прежние, для Западного фронта — на Вильно и для Северного фронта, если обстоятельства позволят ему перейти в наступление, — на Митаву. Кавказскому фронту ставилась задача удерживать свое положение. Черноморский флот должен был быть готовым оказать полпое содействие возможным операциям Румынского фронта на Нижнем Дунае и в Добрудже, а Балтийский флот — скорее восстановить свою боеспособность. Директива особо подчеркивала, что при выполнении задач главнокомандующие обязаны были рассчитывать только на те силы, которыми они располагали .
В письме Гучкову, мотивируя принятое решение, Алексеев отмечал: «Как бы ни были мы бедны в настоящее время средствами, все же выгоднее наступать, даже без полной уверенности в успехе, чем перейти к опаспой обороне и обречь себя на необходимость подчиняться решениям противника. Расстройство армии и ее снабжений окажет свое вредное влияние нисколько не в меньшей мере при обороне, чем при активной операции» 849 850 851. Он утверждал, что рассчитывать на успех обороны нельзя, ибо растянутый на 1650 верст русский стратегический фронт не допускал везде иметь сильные резервы. Противник всегда мог собрать более крупную ударную группировку и добиться победы раньше, чем подоспели бы резервы для оказания ему сопротивления. «Отсюда вывод: как ни тяжело наше положение, нам нужно пачать весенпюю кампанию наступлением, что отвечает и настойчивым желаниям союзников» 852.
